– Я за него болеть буду! – решительно заявила Регина.
И показала пальцем. Вообще-то воспитанные девочки так не поступают. Мама точно сделала бы замечание. Но мама на турниры не ходила, а у папы были свои представления о воспитанности. Теодор ван Фрассен лишь рассмеялся в ответ:
– Это мой друг, Себастьян Дигиц. Между прочим, чемпион Северного полушария! У тебя глаз – алмаз, Ри!
В голосе отца звучала гордость за друга-чемпиона и глазастую дочку.
– Чемпион?! А я думала…
Регина умолкла, не договорив. Мало ли, что она думала? Раз уж решила – значит, будет болеть за папиного друга! За чемпиона болеть, конечно, не так интересно…
Оказалось – интересно, еще и как!
Там, где «носороги» со «слонами» вспухали горами мускулов, Дигиц превращался в натянутую струну, звенящую от скрытой мощи. А во втором туре, когда Дигица заперли в «скорлупе» (спортсмены называли ее «давилкой»), он превратился в настоящего человека-паука! Крутился, изворачивался, стремительно менял точки опоры, руки и ноги «выстреливали» из него под совершенно немыслимыми углами… Регина и не предполагала, что люди так могут!
Ну а когда дошло до рукопашной…
– Ха!
Казалось, утробно выдохнул не только спортсмен, но и весь стадион. Дубина отправилась в полет. Черно-белая мишень с треском раскололась на куски. Стадион взорвался овациями.
– От-то! От-то!
– Капитан-лейтенант Отто Стросс получает 97 целых 3 десятых балла за первое упражнение силового троеборья «Дубина возмездия»…
Миниатюрные уборщики, похожие на деловитых муравьев, расхватали обломки мишени и скрылись под ареной, нырнув в невидимые с трибун технические тоннели. Новая мишень бесшумно восстала из-под земли.
– На арену приглашается корвет-капитан Себастьян Дигиц. Приготовиться…
Себастьян Дигиц пересек арену скользящей походкой танцовщика. Регина готова была поверить, что дядя Себастьян не касается земли – словно для него кто-то включил спрятанный под ареной антиграв. На миг атлет замер у стойки со снарядами. Неужели – «пятерка»?! Нет, как и Стросс, Дигиц выбрал четвертый номер. В конце концов, у обоих оставалось еще по одной попытке, которой спортсмены могли при желании воспользоваться. Трава едва заметно примялась под ногами высокого блондина, когда он встал на поперечине центрального креста.
Гонг!
Регина мельком глянула на подругу. Линда больше не притворялась равнодушной: следя за выступлением, она вся подалась вперед. Не сумев скрыть довольной улыбки, Регина тоже поспешила перевести взгляд на арену.
Шишковатая, расширяющаяся к концу дубина выглядела совершенно неуместной в руке Дигица. Но едва прозвучал гонг, пальцы атлета намертво вросли в рукоять. Трудно было понять, где заканчивается человеческая плоть и начинается каменное дерево. Едва заметное глазом движение – рука-дубина, как стрелка древних часов, описывает четверть круга, выходя на горизонталь. Десять секунд тянутся целую вечность. Ага, вот и плавное движение запястьем. Если не присматриваться, чудится, что спортсмен не прилагает никаких усилий. Всё происходит само собой: прямой угол, изящный салют…
И тут Дигиц взорвался!
Он превратился в смерч, в планетную систему, по которой носится взбесившаяся комета – раз за разом меняя свою орбиту, двигаясь по немыслимым траекториям. Того и гляди, комета разнесет систему вдребезги – на куски, на космический мусор.
– Ах-х!..
Безмолвный выдох зрителей прорвался в сознание Регины даже сквозь скорлупу вживленного «Нейрама». Линда, похоже, тоже «услышала». Нет, они не виноваты! Пиковый резонанс коллективного мыслеполя пробивает любую блокировку. Хорошо, что такое случается нечасто…
Вывернувшись из сложного пируэта, Дигиц отправил снаряд в мишень «нижним спином». Дубина летела, как пуля, вращаясь вдоль продольнойоси! Публика, затаив дыхание, ждала треска, но раздался громкий хлопок. Вместо того, чтобы раздробить мишень, дубина пробила ее насквозь. Черно-белый прямоугольник остался стоять, но в нем зияла рваная дыра.
– Се-ба-стьян! Се-ба-стьян!
Рядом визжит Линда, захлебываясь от восторга.
– Корвет-капитан Дигиц получает 99 целых 7 десятых балла за первое упражнение силового троеборья «Дубина возмездия». На арену приглашается…
В ложекапсуле объявился Теодор ван Фрассен.
– Папа! Ты видел?!!
– Конечно, видел!
– Здорово!
– Вы не голодные? Может, сходим в буфет?
– А как же… – Линда бросила красноречивый взгляд на арену.
Регина с видом знатока задрала нос:
– После дяди Себастьяна тут смотреть не на кого! Пошли в буфет!
II
– Мне «Розу ветров» с кивушным муссом!
– А мне – «Принцессу Безе»!
– А мне тоник-сок!
– Какой?
– Лимонно-кофейный.
– И мне! И мне тоже! Нет, мне клубничный чай со сливками!
– Сластены, – усмехнулся Рауль, извлекая из бумажника радужную кредитку.
Ван Фрассен жестом остановил молодого человека.
– Сегодня я угощаю.
Как ни хотелось брату Линды продемонстрировать свою состоятельность, спорить с фрегат-капитаном, преподавателем академии Генерального штаба, он не посмел. Парень робел в обществе отца Регины, поглядывая на ван Фрассена с неподдельным уважением. Кто он, Рауль Гоффер, такой, в конце концов? Студент третьего курса «архитектурки»? Ну ладно, четвертого – на днях сессию сдал. А капитан не просто вдвое старше: он – настоящий боевой офицер! Выправка, опыт, кортик на поясе… Рядом с ним волей-неволей чувствуешь себя зеленым юнцом. И пьет, небось, не пьянея – тутовую водку стаканами…
Словно подслушав мысли Рауля, капитан взял себе «детскую водичку» – лонг-дринк «Трансгалактик».
– Мне – «Квазар», – громче, чем следовало бы, заказал студент.
И зарделся утренней зарей, торопливо размышляя: не ошибся ли? В «Квазаре» алкоголя было вдвое больше, чем в капитанском «Трансгалактике». Когда заказы выехали из столика, ван Фрассен включил «интим» – ослабленный вариант конфидент-поля. Видимость не изменилась, но музыка и разговоры посетителей буфета притихли, отодвинулись на второй план.
– Как вам соревнования?
– Сильно, – кивнул Рауль, стараясь выглядеть бывалым.
– Дядя Себастьян – лучший! Он их всех сделает!
– Ну, это не секторальный турнир, – глядя на раскрасневшуюся от возбуждения дочь, ван Фрассен хотел спрятать улыбку, но не смог. – Как-никак, Межсистемный чемпионат ВКС. Я тоже болею за Себастьяна, но…
– Что – но? Никаких «но», папа!
– Соперники у него серьезные. Тот же Лайзинг или ван Дайк…
– Иоганн ван Дайк?! Контр-адмирал, герой войны? – изумился Рауль. – Ему же за восемьдесят!
– Генрих ван Дайк, племянник адмирала.
– А-а… Скажите, господин ван…
– Просто Теодор.
– Скажите… э-э… Теодор… Вы участвовали в боевых действиях?
– Раньше, когда служил на «Громобое». Пустяки, – капитан махнул рукой, – мелкие стычки на границах секторов. Ничего особенного.
Регина навострила уши. Ей папа ничего об этом не рассказывал!
– С энергетами?
Слово «энергеты» молодой человек произнес, как плюнул, с демонстративным отвращением. И скосил глаз на лацкан своего сюртука, где красовался голо-значок: молния в круге-шестеренке. «Эмблема студенческого клуба?» – подумала Регина.
– Да, – кивнул, мрачнея, ван Фрассен. – Вудунские контрабандисты, разведчик вехденов…
– Взяли в плен?
– Вехденов живыми взять не удалось. Дрались как звери, до последнего. А как поняли, что не уйти, взорвали свой катер.
– Они звери и есть! Вернее, насекомые: иерархия улья.
Рауль брезгливо скривился, словно в «Квазар» добавили горькой хины.
– Знаю я эту теорию, – капитан любовался игрой света в бокале. – Наслышан. Вехдены – насекомые, брамайны – быдло, тягловая скотина. Гематры – био-компьютеры. Вудуны… Не напомните, юноша, кто такие вудуны?
– Симбионты, – с вызовом откликнулся Рауль. – Типа бактерий в морском черве.
– Ну да, ну да. Симбионты, значит. Помпилианцы, если не ошибаюсь, паразиты…
– Помпилианцы ближе всего к нам, настоящимлюдям. Они ведь сами не энергеты. Просто используют другие расы в качестве «живых аккумуляторов». Мы, к сожалению, тоже вынуждены пользоваться «гирляндами Шакры», гематрицами, вехденским огнем… А помпилианцы эксплуатируют энергетов напрямую. И правильно делают! Эти недолюди больше ни на что не годны!
Похоже, коктейль ударил студенту в голову. Девочки переглянулись, подмигнули друг дружке и приготовились слушать дальше. Взрослые разговоры бывают очень интересными. Особенно когда тебе двенадцать лет, и ты готова поспорить во «взрослости» с Кирой Сабаддах, самой древней долгожительницей Ойкумены.
– Имел я дело с вашими разлюбезными помпилианцами, Рауль…
– Военный конфликт?!
– К счастью, обошлось. Но воевать они умеют, спору нет. И, между прочим, не гнушаются качать энергию из настоящих , как вы изволили выразиться, людей. У них это называется «заклеймить». А везде это называется – взять в рабство.
– А вот тут их надо ставить на место! Для этого есть Совет Лиги, Комиссия по правам человека… Обратите внимание, Теодор: Человека! А не всяких там… Вот пусть и занимаются делом! В конце концов, есть наши вооруженные силы! Нам, движителям прогресса, не побоюсь этого слова, следует добиться принятия закона, который позволит ВКС Ларгитаса приходить на помощь нашим гражданам в любой точке Галактики! Невзирая на суверенитет и местное законодательство! Тогда помпилианцы осознают…
Ван Фрассен хмыкнул: осознают они, как же!
– …что они – наши потенциальные союзники! Одним нам не перекроить Ойкумену. Но если Ларгитас объединится со всеми настоящими людьми Галактики – нас будет большинство! А в союзе с помпилианцами…
– Чем вы собираетесь заманить их в такой союз, Рауль?
Капитану не удалось скрыть сарказма. Он вообще плохо умел что-либо скрывать. Но молодой человек, разгоряченный коктейлем и пламенным спичем, не обратил на это внимания.
– Расширением их прав по захвату в рабство энергетов! В обмен на отказ от клеймения настоящих людей и поддержку политики Ларгитаса. Это выгодные условия, они не откажутся!
– Вам бы, Рауль, не в архитекторы, а в политики идти.
– А что мешает мне получить второе образование?
– Да, в общем, ничего не мешает, – подмигнул капитан разошедшемуся студенту. – Прошу прощения, мне от углового столика машет бывший сослуживец. Семь лет не виделись. Ничего, если я вас ненадолго покину? Девочки, не скучайте! Надеюсь, Рауль займет вас…
III
Насупившись, Рауль оглядел аудиторию, оставшуюся в его распоряжении. Аудитория сосредоточенно истребляла пирожные, не интересуясь оратором. В трансляционной голосфере под потолком возникла объемная надпись: «Репортаж из зала суда. Повтор» – и Рауль поспешил отключить «интим».
Хлынули звуки:
– …Верховный Суд Ларгитаса утвердил приговор: пятнадцать лет лишения свободы в планетарной тюрьме усиленного режима…
За спиной ведущей – изящной брюнетки в строгом костюме – репортеры осаждали здание Верховного Суда. Из дверей показался конвой, репортерам волей-неволей пришлось расступиться. Камера дала «наезд». Из здания вывели ничем не примечательного парня, на вид – одногодка Рауля. Он даже одет был в форменную сюртучную пару студента. Для осужденного на пятнадцать лет парень держался неплохо. К нему, едва не снеся охрану, кинулись журналисты. Над головой преступника завис рой микрофонов и «глядачей».