Впрочем, взгляд лишь мельком скользил по технологической оснастке, обнажившейся из-под расплавившихся от температуры декоративных кожухов — все внимание командира мобильной группы сейчас было сосредоточено на низкотемпературных саркофагах.
Два из них оказались пустыми, в трех других лежали люди — девушка лет двадцати пяти и два молодых человека приблизительно того же возраста.
Зеленые огни индикации на приборных панелях причудливо смешивались с красными и желтыми сигналами. Процессы криогенного сна во всех трех камерах дали сбой, но еще не вошли в необратимую фазу, когда модуль поддержания жизни начинает работать, как простая морозильная установка.
— Командир, мы не сможем их эвакуировать, — раздался по связи хриплый от волнения голос пилота второго «Тайфуна». — Я прогнал тест, система анализа подтверждает: при вскрытии камер риск летального исхода составляет 99 процентов.
— Да, я вижу. Нужно произвести идентификацию тел.
Мысленный приказ, отданный наномашинам, заставил часть из них внедриться внутрь камер, через полупрозрачный материал колпаков.
Идет анализ ДНК. Ждите. Результат поиска по унифицированным базам данных будет выведен на ваш монитор по окончании процесса.
Медленно текли томительные минуты.
Наконец на проекционном забрале гермошлема командира группы открылось новое оперативное окно....
Результат идентификации:
Лиза Морис Стриммер, 3760 года рождения, гражданство Конфедерации Солнц, планета Кассия.
Семен Дмитриевич Крайнов, 3775 года рождения, гражданство Конфедерации Солнц, планета Кассия.
Андрей Николаевич Лаптев,3777 года рождения, гражданство Конфедерации Солнц, планета Кассия.
Странно… А выглядят одинаково молодыми…
— Что там, командир?
— Они граждане первой Конфедерации. Уроженцы Кассии.
— И что будем делать? Мы не в состоянии их вытащить.
— Но и бросить тоже не можем, — вставил свое слово пилот третьего «Тайфуна».
Командир на несколько секунд задумался. Действительно, ситуация неприятная. Знать бы еще, как эти трое оказались тут… Впрочем, какая разница? Информационных носителей с вразумительными записями бортовой киберсистемы погибшего корабля в аварийном модуле точно нет, наномашины уже проверили все работающие приборы.
Они люди. Этим сказано все.
Командир мобильной группы протянул руку, коснувшись сенсора на приборной панели корабля.
Повинуясь приказу, с пульта ручного управления в специальный контейнер мягко скатились три колючих иссиня-черных кристалла.
Три логра.
— Начинаю процедуру логр-сканирования. Это все, что мы можем сделать для них.
* * *
Она открыла глаза.
Над головой плавилось лазурью безоблачное небо. Свет шел отовсюду, но Лиза в первый момент не обратила внимания на отсутствие в ясных небесах такой важной детали, как наличие солнца.
Память кружилась в обрывочном калейдоскопе драматических воспоминаний.
— Генераторы защиты отказали!
Обзорные экраны ходовой рубки гасли один за другим, синхронно с выходом из строя внешних видеодатчиков. Вокруг был только свет, неистовый, всесжигающий, и даже без посредства приборов становилось ясно — им не уцелеть. Температура в отсеках росла с каждой минутой, дышать было невыносимо, едкий дым от плавящихся декоративных панелей клубами врывался в рубку сквозь вентиляционные шахты.
— Лайт, что делать?!
Она запомнила взгляд Андрея, когда тот повернулся. В его глазах была надежда. Безумная надежда. Он, как и Сэм, никогда не сдавался.
— Этот голубокожий скот отправил нас в преисподнюю. Он знал, что нам не прорваться к их планетам.
— Какая разница, Лайт!.. — задыхаясь от едкого дыма, выкрикнула Лиза. — Нужно что-то делать!
— Ничего не успеем. Повреждение обшивки — девяносто процентов. Но мощность светового потока слабеет!
— Скафандры!
— Нет. — Он остановил ее, схватив за запястье. — Лиза, ты ведь не хочешь медленной смерти? Корабль не выдержит, он развалится. Все несущие конструкции потеряли прочность!..
Да, в ту минуту она растерялась, позволила отчаянью завладеть разумом. Ее губы предательски дрогнули.
— Что делать… Лайт?
— Аварийный модуль, — отрывисто произнес Андрей. — Там двойная защита. Даже если корабль развалится, модуль, под прикрытием обломков, преодолеет барьер.
— Криогенный сон?
Он кивнул, подтолкнув ее к дверям ходовой рубки.
— Это еще не смерть, Лиза. Когда-нибудь нас найдут.
Возвращение в мир было совершенно безболезненным.
Никаких постэффектов после долгого криогенного сна, сознание очнулось, словно бы и не засыпало в ледяной тиши низкотемпературного саркофага.
Как будто в темной комнате внезапно включили свет.
«Где я?»
Хороший вопрос.
Лиза заставила себя отрыть глаза и осмотреться, но тут же зажмурилась, едва не вскрикнув. В животе похолодело, будто она падала в бездну.
Вокруг не было ничего, кроме лазурного сияния.
Бред.
«Или я еще сплю? Что происходит, в конце-то концов?»
За неполную минуту, что прошла с момента возвращения сознания, ее разум успел окунуться в воспоминания, и вот теперь, тщетно пытаясь осознать окружающую реальность, внезапно отказался реагировать на абсурдное проявления внешней среды.
Ее начало подташнивать. Полная дезориентация в пространстве, шок, щедро приправленный реакцией вестибулярного аппарата на отсутствие таких понятий, как «верх» и «низ».
«Господи… Где я?»
Она не ощущала ни сопротивления воздуха, ни каких-то иных признаков, сопутствующих падению, только холод в животе и груди да застрявший в горле комок удушья.
Шли гулкие, полные внезапного отчаянья секунды… но ничего не происходило.
Лихорадочные мысли начали понемногу успокаиваться.
В конце концов, в прошлом она была профессиональным космодесантником и понимала, что прыжок с орбиты в атмосферу планеты происходит совершенно иначе. Однако увиденная ею лазурь отсекала любую мысль об открытом космическом пространстве.
Так выглядит небо с поверхности, планеты, ну, на худой конец, с высоты в пару тысяч метров, значит, внизу должна быть какая-то твердь, иначе сама реальность теряла смысл…
«Давай… Открывай глаза… Делай что-нибудь!»
Внутренний окрик подействовал.
Хуже не будет. Нужно понять, что происходит.
Ее ресницы дрогнули, Лиза вновь, уже в третий раз, заставила себя взглянуть на окружающий мир и…
От этого действительно можно было легко сойти с ума.
Под ногами, там, где только что простиралась лазурная бездна, внезапно появились яркие, контрастные очертания земли. Все происходило на ее глазах: резко, из ниоткуда появилась ровная как стол бесконечная плоскость, и тут же с новой остротой пришло чувство падения, на периферии сознания промелькнула совершенно неуместная, вырванная из контекста прошлого опыта мысль о том, что нужно искать площадку приземления…
Какая к фрайгу площадка приземления? Откуда взялась эта бесконечная плоскость, которая не приближалась и не удалялась? Если это планета, то где рельеф?
Сумасшедшая ситуация.
Она наивно полагала, что хуже не будет, но в следующий момент поняла, что ошиблась.
Стоило подумать о рельефе, как ровная плоскость вдруг стала видоизменяться, — возникало бредовое ощущение, что кто-то демонстрирует ей сжатые в ничтожный отрезок времени процессы естественного формирования планетной коры…
Непонятная плоскость внезапно начала сминаться, образуя складки, а сознание Лизы невольно вбирало взглядом подробности совершенно нереального (с точки зрения здравого смысла) действа, отмечая, как образовавшиеся за несколько секунд горы и равнины принимают реалистичный, правдоподобный вид, — она смогла различить вполне достоверную фактуру бесплодной тверди… Если верить собственным ощущениям, то выходило, что безликая плоскость в течение нескольких секунд трансформировалась в рельеф пустынного мира, никогда не ведавшего понятия «жизнь», но самым поразительным, вернее — противоестественным, сводящим с ума, оказалось продолжение процесса. Горы не остановили свой рост, они поднимались, разламывались трещинами ущелий, тянулись к ней , пока одно из каменистых плоскогорий не приблизилось настолько, что его края образовали новый горизонт.
Лиза уже не верила ни одному из чувств.
Все происходило стремительно, парадоксально, неправдоподобно, и она, сжавшись в ожидании удара, не почувствовала его.
Нет. Твердая поверхность коснулась ее ног и мгновенно остановила свои трансформации, словно едва ощутимое касание являлось ограничителем, выключателем процесса.
Несколько секунд Лиза стояла, тщетно пытаясь убедить себя, что это происходит именно с ней, а затем, будто сдавшись реальности, медленно опустилась на прохладный, шероховатый камень.
«С прибытием…»
Ошалевшая, абсурдная мысль шарахнулась в рассудке, но, как ни странно, принесла облегчение, словно ее сознание действительно сдалось, поверило, что твердь каменистого плоскогорья настоящая.
Кружилась голова. Во рту было сухо и противно. Мышцы мелко дрожали от перенапряжения.
Случившееся с ней не укладывалось ни в какие рамки логики. Такое может происходить во сне или в бреду, но куда девать явственные, острые ощущения реальности? Например, прохладу камня, его шероховатую поверхность… даже вдыхаемый воздух нес кристальную свежесть высокогорья.
Еще один нонсенс. Безжизненная планета с кислородной атмосферой?
Лучше бы она придержала свои мысли.
Взгляд Лизы был направлен вниз, и она увидела, как долины предгорий, смутно угадывающиеся с такой высоты, вдруг подернулись характерной зеленью растительности, будто там в одно мгновенье выросли лесные массивы, зазеленели поляны, по склонам с тихим переливчатым журчанием побежали ручьи и речушки, воздух вдруг утратил неправдоподобную прозрачность, подергиваясь дымкой испарений, которые тут же потянулись вверх, образуя перистые полосы облаков.
Она машинально осмотрелась, подняла небольшой камушек и слабым движением бросила его в пропасть.
Крохотная точка пролетела по крутой дуге, ударилась об отвесную стену скалы, отскочила и канула в сумеречных глубинах ущелья.
«Ну, что тебе еще нужно для полного счастья?»
«Хотела тверди — получи ее. Живи и радуйся».
«Живи?»
Это слово внезапно отдалось в сознании фальшивой нотой.
«Нет. Так не пойдет. Либо я сумасшедшая, либо…»
Какой выбор был у нее? Признать себя невменяемой?
Пожалуй, следовало подождать с категоричными суждениями. Она уже испытывала нечто подобное в своей жизни… и ничего, справилась.
«Ладно. Будем считать, что я бредила. А теперь очнулась».
Мыслить иначе — означало подписать себе приговор.
Неизвестное пространство. Некоторое время спустя…
Человеческий рассудок способен адаптироваться к самым невероятным ситуациям. Конечно, не все люди обладают достаточной устойчивостью психики, само понятие «адаптация» несет двоякую трактовку, как положительную, так и отрицательную, но Лиза, преодолев первый барьер ужаса, неприятия, постепенно и ненавязчиво загнала мысли о парадоксальных явлениях в глубь своего сознания, сосредоточившись на вполне конкретных, реальных мелочах, которые несли требуемую степень правдоподобности, чтобы разум не начал вновь впадать в ступор.