— Ну да. — Ринат пожал плечами — Самое надежное место. Никто не будет искать среди раритетов самый совершенный самолет планеты. И питание мы сможем спокойно подключить к камуфляжу.
Мария подумала, что, наверное, в свое время именно для такого случая Чертков возглавил попечительский совет музея. Царствие ему небесное. И еще раз восхитилась его предусмотрительности.
Мария остановилась.
— Ну, хорошо. Мне надо переодеться. Не могу же я лететь в халате.
Ринат посмотрел в сторону центральных проходных института. Он увидел, как оттуда вдоль полосы в их сторону мчался военный грузовик «ГАЗ-66».
— Боюсь, что на это у тебя уже нет времени.
Ринат показал рукой на машины.
— Это за нами. Давай быстро в кабину…
* * *
Лейтенант Рассека сидел в кабине «газа» и внимательно вглядывался в даль. Были сумерки. Время, когда день встречался с ночью. Все очертания скрадывались. Ему приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть, что происходит впереди.
Когда машина выехала на взлетную полосу, он с большим трудом увидел открытые ворота ангара и одинокую мужскую фигуру, которая смотрела куда-то в сторону. Туда, откуда доносился какой-то нарастающий гул, очень похожий на гул двигателя самолета, пропущенный через глушитель.
Он проследил за взглядом незнакомого мужчины. Там ничего и никого не было видно. Он отчетливо слышал звук, ему казалось даже что воздушные завихрения, как от работающего двигателя, но там ничего не было.
Может быть, в другой раз он и удивился бы такому странному явлению, но сейчас он списал все это на сумерки и волнение, поэтому действовал, как хорошо настроенная военная машина.
Звук на взлетной полосе для него означал только одно. Какой-то летательный аппарат выехал на взлетную полосу и собирался взлетать. А у него был строгий приказ. Ни один самолет, ни одна птица не должна была взлететь с их аэродрома без особого распоряжения.
Мужчина возле ангара повернул голову в сторону машин, посмотрел на них, потом снова посмотрел в сторону звука и, развернувшись, побежал куда-то за угол здания.
Рассека схватился за рацию и связался с командиром первого отделения группы быстрого реагирования, который сидел в кузове.
— Соломатин, слушай мою команду. Только что за углом ангара скрылся человек. Он не должен никуда деться. Как понял меня?
В рации захрипело.
— Вас понял, товарищ лейтенант.
— Не дай ему скрыться. Хоть из-под земли достань его. Понял?
— Да.
— Тогда действуй.
Лейтенант повернул голову и увидел, как из грузовика посыпались солдаты, нагруженные автоматами и бронежилетами, и побежали в сторону ангара. Впереди них бежал сержант Соломатин, контрактник, бывший десантник. За ним радист. Лейтенант подумал, что отделения, наверняка, хватит, чтобы схватить невооруженного мужчину.
Водитель посмотрел на командира.
— А мы куда, товарищ лейтенант?
Рассека посмотрел на взлетную полосу в сторону звука и перехватил поудобнее автомат.
— Самолет на взлетке видишь?
Водитель покосился на лейтенанта.
— Нет, товарищ лейтенант.
Рассека сжал губы.
— Вот и я не вижу. А должен быть.
Он посмотрел на водителя.
— Это сумерки. Обман зрения. Он там. Поэтому дави на газ и выезжай на полосу. Понял?
— Так точно.
— Давай, боец. Не робей, медаль получишь…
* * *
Когда лейтенант Рассека только прибыл в часть из военного училища, командир полка полковник Сикорский пригласил его к себе для беседы. Он не стал ходить долго вокруг да около и сказал, что время сейчас тяжелое, и все хотят служить именно в этом городе. И ему оказана большая часть.
— А могли ведь послать и в Читу, и еще куда подальше.
Сикорский пристально посмотрел ему в глаза.
— Ты согласен со мной, лейтенант? Охраняемых объектов в стране всегда хватало.
— Так точно, товарищ полковник!
Петр Игнатьевич Сикорский встал и подошел к окну своего кабинета. Из его окна была видна площадь Громова и большой торговый центр.
— Наша часть особая. Исследовательский центр. Государственные интересы. Обороноспособность страны.
Он посмотрел на Рассеку.
— Иногда на территории охраняемого объекта могут происходить ситуации, которые выходят за рамки обычного. Это понятно?
Рассека внимательно слушал его.
— Но запомните одно. Нас это не касается, — продолжил Сикорский, не дожидаясь ответа своего подчиненного, — в любых случаях вы должны действовать строго согласно уставу караульной службы.
Он снова посмотрел на Рассеку.
— И тогда у вас будет полный порядок, и вам не надо будет переезжать в Читу на новое место службы.
— Вопросы есть, лейтенант? — спросил полковник.
Лейтенант преданно смотрел ему в глаза. Полковник хмыкнул.
— Вот и отлично, — потом добавил: — Да, и еще. Эта тема всегда рано или поздно встает, поэтому сразу ставлю все точки над «и». Да, я дальний родственник того самого авиаконструктора Сикорского, который сбежал в штаты, но это ничего не значит. Каждый на своем месте делает то, что он может.
Я охраняю этот объект, и на нем должен быть полный порядок.
Лейтенант Рассека отлично помнил эти слова командира и собирался действовать в строгом их соответствии. Не заворачиваясь на всякие нестандартные ситуации. Он высунул голову в окно. Шум нарастал. Источник шума был строго перед ним, буквально в пятидесяти шагах.
Лейтенант Рассека передернул затвор и закричал прямо перед собой точно так, как его учили:
— Стой, стрелять буду!
Шум усилился, он поднял ствол автомата вверх и сделал предупредительный выстрел в воздух. Источник шума как раз в этот момент находился над головой Рассеки.
Он и водитель даже пригнулись в кабине.
Потом Рассека повернул голову и открыл рот от удивления. На фоне луны он увидел женщину с распускающимися волосами и в халате. Она находилась в сидячем положении, как будто сидела на метле.
Это видение длилось одно мгновение. Лейтенант зажмурился и потряс головой.
Луна осталась, а женщина и звук исчезли.
Тишина буквально оглушила его. Лейтенант глотнул воздух. Он подумал, что у него просто заложило уши. Но нет. Просто на аэродроме неожиданно наступила относительная тишина. Стрекотали кузнечики. Он посмотрел на водителя.
— Ты это видел?
Водитель смотрел на него перепуганными глазами и крестился.
— Нет, я этого не видел. Я не хочу этого видеть.
— Так, понятно, — лейтенант взялся за рацию.
— Соломатин, что там у тебя?
В рации зашипело.
— Товарищ лейтенант, здесь люк.
— Какой люк?
— Канализационный. Похоже, мужик туда нырнул.
Рассека взорвался.
— И что, вы сидите всем отделением вокруг люка, как вокруг лунки, и ждете клева?
Рация снова зашипела.
— Нет, я послал вниз четырех бойцов, а сам остался на связи.
Рассека еще раз посмотрел в небо, а потом на трясущегося водителя. Ему никто не поверит в историю про летающую ведьму. И его сошлют в Читу.
Рассеку тоже стало трясти, как будто он уже несет караульную службу на морозе. Но его голова, в отличие от перепуганного водителя, еще соображала. Есть только один способ доказать свою правоту. Поймать того мужика, который скрылся в канализационном люке. Насколько он знал, канализация в институте была замкнутой системой и никак не соединялась с городской канализацией, а значит, он не мог никуда из нее деться.
Видимо, просто решил отсидеться, пока ажиотаж вокруг его персоны не утихнет.
Рассека принял решение.
Он вызвал по рации штаб и доложил о случившемся полковнику Сикорскому. Тот сразу взял быка за рога.
— Что думаете делать?
— Я думаю, что стоит поставить по одному бойцу возле каждого канализационного люка на территории части, а самому отправиться за ним. Думаю, где-то он все-таки попытается вылезти. Не сидеть же ему там вечно.
Сикорский как будто не услышал его.
— Что с самолетом? Упустил?
Рассека сжал зубы и посмотрел на водителя. Тот немного успокоился, но все равно он вряд ли бы смог что-то только сказать. Рассека решил перед командиром не юлить.
— Тут много непонятного, товарищ полковник. Я не могу сказать, взлетел он или нет.
— Что значит «не могу сказать»? Ты кто — офицер Российской армии или красна девка?
Рассека не стал огрызаться.
— Я — офицер, товарищ полковник, и сейчас докладываю вам обстановку такой, какая она есть. Лично я не видел улетающего самолета, но я его слышал. Что это такое и как это объяснить, я не знаю, но я думаю, что мужик, который скрылся в колодце, нам все объяснит.
Рация какое-то время молчала.
— Уверен, лейтенант?
— Так точно!
— Хорошо, действуй, но пеняй на себя, если упустишь этого сантехника…
* * *
Ринат нырнул в колодец и прислушался. Сейчас темнота прохода была другой.
Звенящей и зловещей. Он знал, что причина этого в том, что где-то там, в десяти, может больше, километрах от него, на его даче, отец и дядя прекратили сеанс общения со светящимся шаром. Они прекратили мысленно помогать ему и направлять потоки в их, его и Марии, сторону.
И шар (Ринат даже в мыслях не решался называть его БОЖЕ), эта энергетическая субстанция, его больше не поддерживает в его делах и поступках. Она убрала свои лучи и больше не касается его, не питает его положительной силой и энергией.
Он пошевелил плечами, разгоняя по телу кровь, и посмотрел вверх. Небо, уже практически черное, было покрыто звездами. В августе всегда ночи безоблачные.
Теперь ему надо искать силу внутри себя, а ее, как всегда, не хватает.
Он посмотрел вглубь прохода.
Еще в самом начале, когда они еще только оборудовали этот ангар под свои нужды, он и Антонов задумались над вопросом, как можно попасть к нему, минуя охрану и заборы, и обратили внимание на этот сток для прохода дождевой воды.
Уж больно он был широкий. Водосток заканчивался канализационной трубой, которая вела в общий институтский коллектор. Вся вода, все нечистоты собирались в нем, а потом при помощи машин-ассенизаторов откачивались и вывозились за территорию института.
Это была абсолютно замкнутая система и через нее проникнуть за территорию аэродрома было невозможно.
Но однажды, исследуя первые десять метров прохода, Антонов обнаружил, что в одном месте бетонные плиты прерываются кирпичной кладкой, а потом снова продолжается бетон. Причем кирпичная кладка была с двух сторон. Слева и справа. Это было достаточно странно. Несколько десятков метров бетона, и вдруг кирпич. Как будто какая-то дорога проходила перпендикулярно водостоку. Когда они пробили кладку, то удивились еще больше — кирпич был старинный, с царской печатью.
Это был старинный подземный ход.
Видимо, строители наткнулись на него, когда прокладывали здесь сток для воды.
Скорее всего, во избежание неприятностей, они не стали никому сообщать о своей находке и потихоньку заложили ход кирпичом, замазали штукатуркой. Со временем штукатурка отвалилась, и стал заметен кирпич. В общем-то, почему строители это сделали, было понятно. В противном бы случае им пришлось все переделывать и прокладывать новый водосток.