Ох уж эти профессора… неужели нельзя было показать нам же самое тошнотворное достояние науки, но до обеда? Зато вся
четверка гостеприимных хозяев пришла в восторг от собственных достижений, и местные наперебой принялись демонстрировать Дитриху, чего им удалось
добиться. Тот кивал, слушал, иногда задавал короткие вопросы… и поминутно потирал лицо рукой — будто бы лаборатория повергла его в задумчивость.
Тогда-то у меня и закрались первые подозрения, но я смолчал.
Гвоздем программы стал труп молодого кровососа в ванне. Грудная клетка и череп были вскрыты, к внутренним органам и участкам мозга тянулись
тоненькие проводки, заканчивающиеся иглами и крючками. Над ванной был подвешен сложный агрегат, способный передвигаться по блестящим рельсам в двух
направлениях. Снизу он заканчивался несколькими черными трубками, каждая с телескопическим удлинителем. Микроскопы… и ещё что-то. Тут меня осенило.
— Лазеры?
— Да, — охотно подхватил Серчев, который до сих пор больше помалкивал. Должно быть, мы вторглись в его епархию, — точечные воздействия высокой
точности. А вы разбираетесь в подобной аппаратуре?
— Очень поверхностно.
Просто я видел похожую установку в офтальмологическом кабинете. Тоже мне большое дело.
Дальше нам стали демонстрировать реакции тела в ванне. Установку с лазером сместили к башке мутанта и, воздействуя на определенные участки коры
головного мозга, заставляли бездыханный труп шевелить конечностями, напрягать щупальца и под конец — гвоздь программы — имитировать невидимость, тот
самый режим «стелс». Имитация вышла не слишком успешной, тело в ванне начало словно вибрировать, мерцать — местами оно на долю секунды делалось
полупрозрачным… Меня не слишком впечатлило, я был готов к подобному, Дитрих нам с Костиком демонстрировал такую штуку с подстреленным кровососом при
помощи обычного ножа, просто здесь издевательства над телом были поставлены на научную основу. А Вандемейер охал, ахал, качал головой и снова
поминутно утирал лоб.
— Как видите, никаких радиоволн! — торжественно заявил Коновлев.
— И никакого пси-воздействия, — подхватил Дитрих.
— Мы только начали работу по пси-фактору, — пожал плечами Головин. — К сожалению, для опытов необходим живой и, по возможности, невредимый
контролёр… но это маловероятно.
Ещё бы — живой контролёр, это слишком опасно. Да и как его захватить? Замкнутый круг: для разработки защиты от контролёра нужны опыты над живым
монстром, а для того, чтобы заполучить такого, необходимо иметь защиту. Мы, сталкеры, под настроение частенько терли на эту тему.
Наконец всем надоело. Я под шумок поймал лаборанта и предложил купить «каплю». Мы отошли в сторонку, и я быстро сладил сделку. «Капля» — не
редкость, цена на нее давно установилась, и мелкая сошка, состоящая при учёных, этим регулярно подрабатывает, так что парень быстро притащил
требуемую сумму, у него все было под рукой. Когда я снова присоединился к учёным, дело уже шло к прощанию.
Дитрих поблагодарил за экскурсию и предложил в качестве ответной любезности собственные результаты, которые, разумеется, будут выглядеть более
чем скромно по сравнению с достижениями уважаемых хозяев. Головин сказал, что был бы признателен за информацию, но считает не этичным и нелогичным
знакомиться с результатами, когда уважаемый господин Вандемейер только приступил к сбору материала.
Головин сказал, что был бы признателен за информацию, но считает не этичным и нелогичным
знакомиться с результатами, когда уважаемый господин Вандемейер только приступил к сбору материала. Дитрих заверил, что если наткнется на что-то
любопытное, то непременно поделится.
Потом нас оставили в покое, Головин отправился к военным — требовать вертолёт для отправки делегации в обратный путь, я отбил сообщение
Костику. Мы сговорились, что Тарас встретит нас с оружием. Высадят-то нас снова в глуши, далеко от лагеря, все с теми же казенными пукалками.
Костик ответил почти сразу: «Чекатиму». Вернулся Головин, сказал, что машину вот-вот подадут к подъезду. Но прошло полчаса… ожидание
затягивалось. Учёные снова завели свои диспуты, мне уже надоело прислушиваться, напоследок никто не хотел ссориться и спорить, профессура благодушно
обменивалась какими-то репликами, в которых я уж вовсе ничего не понимал. Я маялся. От нечего делать набил новое сообщение Костику, но отправлять не
стал, это я уж просто заранее, чтобы скинуть мейл с готовым текстом, когда будем на подлете.
Наконец вдали загудел вертолёт. Учёные стали церемонно прощаться… они рассыпались в любезностях и заверяли во взаимном уважении. Вежливая
публика — когда между собой. С лаборантами и бойцами охраны они, между прочим, разговаривали совсем иначе. И со мной бы иначе говорили, если бы не
статус ассистента дорогого гостя, бесценного доктора Вандемейера. Наконец мы распрощались, и двое бойцов вывели нас за ворота. Мы снова прошли по
дороге, старательно следуя изгибам и не пытаясь срезать путь. У машины нас поджидал старший лейтенант Сивушов. Офицер сунул мне пакет, упакованный в
темный пластик:
— Держи, там карта. Ничего секретного, объект списан вчистую.
Мы погрузились в вертолёт, машина взревела, отрываясь от земли… Я спросил старлея, перекрикивая грохот:
— Почему не глушите звук?
— А зачем?..
Ну да, тоже верно… кого им бояться, от кого скрываться? Наоборот, этот звук — сигнал всем, кто внизу: прячьтесь!
Пилот взял курс на восток, возвращались мы прежним маршрутом, огибая опасные участки. Я отправил Костику сообщение, что мы прибываем, ответа не
последовало, да и когда вертолёт стал снижаться у знакомых бетонных плит, мой ПДА не фиксировал ничего, сигнала поблизости не было.
Старлея по внутренней связи вызвал пилот, офицер спросил меня:
— Вас должны встречать? Я кивнул.
— Там поблизости биологический объект. Может, и человек, но ПДА отключен, — потом подключил микрофон и спросил: — Ёжик?..
Выслушал ответ. Я не удержался, стало интересно.
— Что значит «ёжик»?
— Значит, вооружен. Ну, ёжик, он с иголками. А этот не ёжик, нет оружия. Может, мутант?
Я пожал плечами, перекрикивать шум винтов не хотелось. Мы с Вандемейером на всякий случай приготовили пистолеты. Костик не стесняется отключать
ПДА, но оружие при нем должно быть.
— Мы покружим поблизости, — сказал старлей. — Если что, пусть док жмёт ПСЧС, примчимся.
ПСЧС — «подача сигнала в чрезвычайной ситуации», это официальное название «тревожного чемоданчика». Мы выгрузились, вертолёт взмыл, шум стал
стихать, но не исчез совсем, военные, как и обещал Сивушов, держались рядом.