С того самого дня, когда Джилл в последний раз посетила дом на Николаевской, ее мучили кошмары. Повторялся один и тот же сон – она снова в подвале, и существо в сосуде смотрит на нее, прижав к стеклу ладони. Отчего-то именно на руки монстра Джилл боялась смотреть больше всего. Только на сей раз Адам не появлялся, чтобы спасти ее, она сама пыталась в кромешной темноте найти выход, но натыкалась на сплошную стену и начинала ходить по кругу, ощупывая камень, и слыша, как скребется по стеклу неведомая тварь, желая вылезти и разорвать ее в клочья. Джилл просыпалась вся в поту, тяжело дыша. Успокаивающие чаи и настойки не помогали. Днем она ходила, погруженная в себя, едва ли обращая внимание на происходящее вокруг. Все протесты, демонстрации, шумиха насчет о. Св. Мартина прошла мимо нее. Миссис Кромби, обеспокоившись здоровьем племянницы, попыталась было уложить ее в постель на несколько дней, но Джилл сбегала на работу каждое утро. Впрочем, там она по большей части просто сидела за столом и переписывала набело заметки Рори.
За пару дней до торжественного мероприятия, посвященного открытию Шварца, она застала дядю расхаживающим по кабинету в дурном расположении духа. Он, выпуская тяжелые клубы сигаретного дыма, возмущенно фыркал и размахивал какой-то бумажкой.
– Что случилось? – Поинтересовалась Джилл почти равнодушно.
– Случилось? Они все с ума посходили! – Дядя шлепнул на стол перед ней листок и ткнул в него пальцем. – Наша газета не допущена на открытие! Нам отказали в аккредитации! Все журналисты имеют право на освещение события в равной степени, но, если бы кто-нибудь спросил меня – наши «Новости» заслуживают это больше всех! Эта газета существовала, еще когда самого «Острова Науки» не было!
– Ну, газета состояла из одного человека… И, иногда, одной скучающей молодой леди. – Бесстрастно заявила Джилл и всмотрелась в список. – Дядя…
– Как они посмели! Я буду жаловаться!
– Дядя! – Джилл повысила голос. – Подай заявку еще раз, только вычеркни из нее мое имя. Увидишь, тебя допустят.
«Так вот зачем Шварц спрашивал, собираюсь ли я на открытие, – подумала девушка, – чтобы дать указание отказать «Новостям».
– Но… Что? – Мистер Кромби прекратил свое нервное хождение и проницательно, как ему казалось, взглянул на племянницу. – Ты чем-то задела мистера Шварца? Почему это – вычеркнуть? Уверен, произошло какое-то недоразумение…
– Ничего такого. Просто… я некоторое время провела в обществе журналиста, который копается в делах мистера Шварца. И… делает это весьма неподобающе. Думаю, мистер Шварц просто проявляет осторожность, я его понимаю. Не беспокойся, Рори опишет все, что увидит, я потом подправлю, и у нас будет отличная статья.
«Или Шварц боится, что я прилюдно начну вешаться на Адама, или устрою скандал… А, впрочем, он действительно может знать о моих встречах с Томпсоном. Если американец следил за ним, почему не быть обратному?»
Дядя, все еще ворча, согласился переделать заявку и отправить ее тут же с посыльным. И, как и сказала Джилл, буквально через несколько часов пришел ответ – на бланке, где были перечислены сам мистер Кромби, и два их журналиста, мистер МакЛири и мистер Бакли, стояла разрешающая печать.
Последующие два дня только и разговору было, что о строящемся сооружении. Тетя, набравшись слухов от подруг по книжному клубу, старалась возбудить в Джилл интерес, рассказывая явные небылицы про аппарат для полета на Луну, или же для путешествия к центру Земли. Джилл довольно резко заметила, что, похоже, последним читаемым автором в клубе был Жюль Верн, заработала обиженный взгляд тети и ушла к себе. Девушка вообще почти не покидала дома, и большую часть времени проводила, сидя у окна и глядя на море.
Утром двадцать третьего марта Джилл проснулась на рассвете. Во рту пересохло, в висках стучало, и подушка была мокрой. Джилл умылась, двигаясь заторможено, и даже мысль о том, что на этот раз она хотя бы не помнит, что именно ей снилось, не обрадовала ее. Она знала, что видела во сне все то же существо. Возможно – кто знает? – на этот раз оно ее настигло и… Джилл вздрогнула и укорила себя за излишние суеверия. Ложиться снова в кровать всего на два часа было бы глупо, поэтому она тихонько оделась и спустилась вниз. Дядиного пальто на вешалке уже не было – видимо, он встал еще раньше, или вообще не смог заснуть из-за волнения, потому выехал в редакцию засветло. Он предвкушал предстоящие торжества, как ребенок обычно ждет утра Рождества, когда получит подарки и сладости. Джилл не могла его за это винить. Похоже, она – единственный человек на всем острове, кто не рад запуску «Бриарея», чем бы он не оказался. Ведь эта машина отнимет у нее Адама…
«Хватит жалеть себя, – сказала себе Джилл, – пора ехать в город».
Она отправилась в путь на велосипеде, как и всегда. Но, поскольку времени в запасе оставалось изрядно, поехала кружным путем – через набережную. Свежий ветер с моря обдувал разгоряченное лицо, а пробивающееся сквозь туман солнце – день обещал быть жарким и ясным, – заставляло забыть о невзгодах. Джилл крутила педали, постепенно вливаясь в ритм. Набережная была пуста – весь город почти вымер, единственный человек, встреченный девушкой по пути, был хромой подметальщик. Стояла тишина – обычно при подъезде к Сайнс-тауну издалека можно было услышать гул машин, треск и звон просыпающихся в недрах фабрик и заводов механизмов, цокот лошадиных копыт и гудки паромобилей.
На краю набережной, у парапета, Джилл заметила одинокую темную фигуру, и удивившись, чуть сбавила скорость. Кто мог остаться, в то время как все уже давно суетятся у паромов? Она пригляделась и с изумлением поняла, что знает этого грузного, усатого мужчину.
– Добрый день, мистер Клюев, – подъехав, Джилл остановилась.
Русский вздрогнул, будто она оторвала его от глубоких размышлений, и обернулся. В руке он держал какой-то конверт.
– И вам добрый, мисс Кромби. В газету направляетесь?
– Да, вы угадали.
– А не рановато ли?
– Сегодня много дел – открытие; но вы, конечно, знаете…
Клюев рассеянно закивал. Джилл дружелюбно ему улыбнулась. В первую встречу она едва запомнила этого огромного иностранца, хотя он был шумен, возможно, от волнения. Все ее мысли тогда занимал лишь Адам. Но после той встречи в кафе она прониклась к Клюеву симпатией – хоть они и не сошлись во мнении относительно Шварца, русский был хорошим человеком, это было видно сразу.
– Да, да… Открытие. – Повторил он медленно. – Вы ведь поедете туда, чтобы все описать, да?
– Вообще-то, нет. – Призналась Джилл. – Я останусь в редакции. Меня… не внесли в списки.
– Можете взять мое приглашение. – Предложил фабрикант, приподнимая конверт.
– О, что вы, ни к чему… разве вы сами не едете? Я думала, вы с мистером Шварцем…
– Нет, не еду. А Настасья Львовна не любит больших толп, ей делается душно. И, к тому же, мы с мистером Шварцем… – Клюев чуть покачал головой, будто не хотел сказать лишнего. – Разошлись во мнениях, отдалились, если можно так сказать.
– Жаль это слышать, – вежливо сказала Джилл, и ей показалось, что Клюев при этих словах грустно усмехнулся. Затем он спрятал конверт за пазуху.
– Ну, как хотите, мисс Кромби. Если передумаете – я буду на фабрике. Рабочим я дал на сегодня выходной, пусть съездят, посмотрят на новейшее изобретение… а не дал бы – сбежали бы сами, – попробовал пошутить Карл Поликарпович. – Ну, рад был встрече.
– Я тоже, мистер Клюев.
Джилл поехала дальше, лишь раз оглянувшись на высокую фигуру русского – он так и остался стоять у парапета, опустив голову.
Добравшись до опустевшей редакции, Джилл в попытке убить время, провела генеральную уборку главного зала. Вытерла пыль, выбросила мусор в корзины. Нашла несколько карикатур на себя, в образе заносчивой толстушки с огромным пером в… Она сначала возмутилась, потом хихикнула, а затем сделала мысленно пометку – вычислить весельчака. Сложности это особой не представляло, Рори вряд ли бы стал рисовать такое, даже до того, как они подружились, следовательно, оставались лишь Бакли и Джонс. Хороший карикатурист газете не помешает, наоборот, он – ценная находка.
Потом Джилл взялась за дядин кабинет: выгребла оттуда кучу табачного пепла, пару носков и старую, еще со «времен пьяницы Хоббса», бутылку из-под джина. Физический труд оказался девушке на пользу – она на время забыла о печали и, закатав рукава и подобрав подол юбки (жаль, она не догадалась заранее одеться попроще, или держать для таких целей специальную одежду в шкафчике на работе) смахивала пыль, протирала многочисленные награды дяди, к сожалению, в области не журналистики, а гребли. Свободных средств, чтобы нанять уборщицу, у газеты не было, поэтому время от времени Джилл приходилось браться за эту работу; но сейчас она ей была даже рада. Но вот кабинет засверкал чистотой. Джилл отошла в общую для всего этажа уборную, умылась. Вернулась и уселась в дядино кресло. Покачалась немного, слушая скрип. А потом, незаметно для себя, заснула.
И снова она оказалась в том же сне, в подвале. Она медленно шла вперед, к маячившей впереди огромной колбе. Она прекрасно знала, что будет дальше – существо у края стекла, бег в темноте, страх… и все равно не могла заставить себя остановиться.
Светлое пятно в сосуде дернулось в ее сторону; к стеклу прижалось белесое лицо без малейшей искры разума в глазах, руками существо уперлось перед собой, словно бы пытаясь столкнуть сосуд, разбить, добраться до нее… И тут Джилл впервые взглянула на тварь прямо, она заставила себя смотреть, не отворачиваясь и не убегая, чувствуя, что страх захлестывает ее, но зная, что стоит побежать – и страх станет абсолютным. Она смотрела и… не могла оторвать взгляда от рук существа. Его ладони были абсолютно чисты, гладкая кожа, никаких линий жизни, судьбы… ни морщинки. Сзади послышался стук шагов, рядом оказался Адам, он обнял Джилл и зашептал успокаивающе на ухо, что все будет хорошо. Но Джилл вывернулась из его объятий. Он умоляюще протянул к ней руки… и она увидела у Адама те же, абсолютно пустые, гладкие ладони.
Джилл проснулась резко, словно кто-то вырвал ее из сна. Она задыхалась, но паники не было. С трудом пошевелив затекшей шеей, девушка огляделась – солнце светило прямо в окно, значит, сейчас около полудня. Джилл провела рукой по лицу, всмотрелась в руку… и вспомнила.
– Но как? – Прошептала она. – Как такое может быть?
Мысли сумбурно мешались в голове. Каким образом Адам может быть связан с существом из подвала? Да и связан ли? Прикусив губу, Джилл напрягла память – не во сне, а в реальности она видела ладони Адама, должна была, он ведь редко носил перчатки… Девушка постаралась, теперь уже без страха, вспомнить каждый свой шаг в доме Шварца. И охнула от неожиданности, когда поняла, что сон является лишь отражением того, что она видела на самом деле. Вернее, смотрела, но не видела, заставляя себя забыть странность – мельком увиденную ладонь, гладкую, кроме тех мест, где сгибались пальцы.