Появление в Техасе десяти тысяч европейских поселенцев, для которых война была естественным способом бытия, изменило тамошний расклад сил до неузнаваемости. Сызмальства приученные к
верхоконной
службе и никогда не расстающиеся с оружием, казаки очистили провинцию от таборов воинственных команчей и
апачей
с той же легкостью, с какой конкистадоры некогда обрушили кровожадную империю ацтеков — и к такой же, кстати, радости мирных земледельческих племен, от пуэбло на западе до чероки на востоке. Надежно защищая и иезуитские миссии, где вовсю уже был запущен проект «Парагвай-бис», и аккуратные поселения германских иммигрантов (испанцы и креолы из самой Мексики, к огорчению Молы, перебираться на благодатные земли за Рио-Гранде все равно не спешили), казаки, однако, доставляли вице-королю постоянные неприятности в виде протестов французских и британских соседей из Луизианы.
Дело в том, что для
флибустьерско
-казацких вольниц всего мира принцип «несть ни эллина, ни иудея» вообще вполне органичен, а уж у запорожцев, чья жизнь проходила на землях вековечной войны двух империй, пяти народов и трех мировых религий, тот участок мозга, что отвечает за расовые предрассудки, атрофировался, похоже, полностью и необратимо: «Водку пьешь? В Бога веруешь?» — целуй на верность
осьмиконечный
крест, выпивай до дна чарку да и становись в общий строй; никаких предрассудков не было у казаков, кстати, и по части местных красоток-
... По этой причине беглых
нигритян
, добравшихся до Новой Сечи, спокойно принимали там в товарищи, а попытки луизианских плантаторов истребовать обратно свое двуногое имущество натыкались на тяжелое (аккурат в вес свинца…)
устаканилось
: плантаторам — как когда-то российским помещикам — пришлось смириться с тем фактом, что «из-за Миссисипи выдачи нет», казаки кое-как приучились разрешать имущественные конфликты с соседями, не прибегая к оружию (и не ставя в двусмысленное положение Его Католическое Величество), а иные из тех
нигритян
успешно дослужились до атаманов.
…Любопытно, что, когда испанские колонии в Америке надумали отложиться от оккупированной Наполеоном Метрополии и от Рио-Гранде до Ла-Платы полыхнула гражданская война между
, Техас безоговорочно встал под пурпурно-золотые знамена Кастилии. Вольные казаки (
подразбавленные
православными —
нигритянами
и команчами), скучно-законопослушные колонисты-лютеране, индейские ополченцы,
предводительствуемые
иезуитами (имевшими понятно каких размеров счет к испанской монархии), — все они, единожды присягнув Его Католическому Величеству, упорно сражались сперва против
Незамайко
с
Хаусхофером
, но и весьма популярному в народе губернатору полковнику
Альварадо
— места в ней не нашлось) и объявили всеобщую мобилизацию с реквизициями в видах похода на Мехико; инквизиторы же, «Псы Господни», окинув пристальным взглядом плоды трудов братьев-иезуитов, горестно воскликнули: «У-у, как все запущено!» и, засучив рукава, взялись за лечение… Впрочем, кое-кто из историков на полном серьезе доказывает, будто монархистов погубило — посредством широко практикуемой индейцами симпатической магии — само слово «хунта»: русскоязычное население Техаса абсолютно неспособно было употреблять его без похабных ухмылок и многозначительных словообразований; ну и какой авторитет может быть у власти с таким имечком?
Как бы то ни было, в один прекрасный день в зале губернаторского дворца в Сан-Антонио, где шумело очередное заседание Хунты, возник командир гарнизона куренной атаман
Неупокой
-Карга — двухсаженного роста
нигритянин
, черный, как душа клятвопреступника, и с чудовищным сабельным шрамом через вытекший глаз — и, не
сымая
папахи, возгласил раскатистым басом церковного певчего: «Караул устал! Давайте-ка, сеньоры, до дому — пора и честь знать. Вот вам Бог, а вот порог!» После чего обвел оцепеневшую ассамблею оценивающим взглядом каннибальского вождя и присовокупил по-русски: «
HuntAmi
pomeryatsa
—
nikto
ne
zhelaet
?»; русским сеньоры не владели, но, ориентируясь чисто на интонацию и поясняющий жест, все поняли верно… А назавтра представители трех
Миссисипского
и Аризонского, и семи самоуправляемых городских общин (да-да, те самые 12 звезд на флаге…) провозгласили образование Свободной Конфедерации Техаса; первым президентом Конфедерации стал полковник
Альварадо
,
Незамайко
с
Хаусхофером
— главнокомандующим и начальником штаба, соответственно, столицу перенесли из Сан-Антонио в портовый Новый Гамбург, а государственным языком, «чтоб ни в вашу, ни в нашу», объявили испанский — как язык самой малочисленной из национальных групп.
Впрочем, малочисленной она оставалась недолго: в Мексике вскоре разразилась очередная революция с очередной гражданской войной, и измученный голодом и беззаконием народ повалил в Техас и русскую Калифорнию многими десятками тысяч. Впрочем, это уже совсем другая история…
<иконка из Civilization >
Сообщает ScientificAdvisor: «О Лидер, наши мудрецы открыли новую технологию из гуманитарной ветки: корпоративное государство!»
Сообщает DomesticAdvisor: «О Лидер, нуждаемся ли мы в смене общественного строя? (Выберите из: Анархия, Деспотия, Военная демократия, Монархия, Олигархическая республика, Теократия, Просвещенный абсолютизм, Военная бюрократия, Корпоративное государство.)»
неафишируемые
, связи между восставшими британскими колониями и Калифорнией. Волонтер осведомился (видимо, полагая свои вопросы риторическими), отчего даже в русских колониях, вдали от
de
Moscou
joug
de
l’e sclavage
de
Tatar
табакокурение
и внебрачные связи? Постойте, но ведь в Калифорнии нет ни основополагающих гражданских свобод — слова, печати, собраний, — ни народовластия, осуществляемого через представительное правление,
pas
temporum
felicitas
,
ubi
quae
velis
sentire
et
quae
sentias
dicere
licet
cetera
— осталось, да, речь-то идет лишь о пожизненном рабочем контракте! Контракте, который, кстати, можно и расторгнуть — в индивидуальном порядке; только вот расторгать его никто особо не рвется, поскольку Компания учит работников в своих школах, лечит в своих больницах — бесплатно, разумеется, а главное — платит пенсии инвалидам и обеспечение семьям погибших на службе... Главный вопрос-то — не существование института
как такового, а — может ли крепостной из этого своего статуса при желании выйти? Ответ — да, может (в индивидуальном, повторим, порядке): хоть «вбок» — в золотоискатели-охотники-моряки, хоть «наверх» — в инженеры или купцы, причем первому из этих движений Компания не препятствует, а второму — всячески поспешествует. Ну, что среди нынешних Двенадцати негоциантов есть бывший крепостной, Степан Вилка, — это, конечно, случай исключительный, не говорящий вообще ни о чем, кроме его личных талантов; а вот что трое из тех Двенадцати —
, это, извините, уже
(белых, имеется в виду, — о цветных и речи нет) среди здешних
демократичнейших
«сливок»?