— И это тоже? — усомнился я, разглядывая «Настольную книгу атеиста».
— Всенепременно и в первую очередь,— сердито отрезал Валерка.— В ней, чтобы ты знал, самое короткое изложение сути всех религий. Ты, главное, на комментарии о том, как они одурманивали народ и наживались на его невежестве, не смотри, и все будет в порядке.
Вроде бы одолел и их, но все равно первый экзамен, который устроил Валерка, я с треском провалил.
«Ой, липа. Ой, не поверят»,— сокрушался Жорж Милославский, разглядывая управдома Буншу в царских одеждах.
Вот-вот. Примерно то же самое.
Лишь на следующий день он, скривившись, заявил, что тройку, да и то слабенькую, с огромной натяжкой, он бы мне поставил, но никак не более. К тому же мой язык...
— А ты не забыл, что нам сегодня к ювелиру? — напомнил я.— Имей в виду, сразу после него лишнего дня не задержусь, сразу туда.
— Ладно,— тяжко вздохнул он и неожиданно встрепенулся: — О, идея! Будешь не просто купцом, а иноземным,— выдал он поправку,— Но православной веры. Скажем, твоя мать была русинкой, попала в плен к татарам, потом ее кто-то выкупил, ну а дальше разработаем. Пока это черновой набросок. Тогда все прокатит в лучшем виде.
— Уж очень ты строго к нему подходишь, — недовольно заметила Алена, присутствующая на моей «экзекуции».
— Жизнь еще строже,— хмуро откликнулся Валерка и протянул мне целую пачку листков с набранным самым мелким шрифтом текстом. — Я тут шпаргалки приготовил. Сгодятся. Зашьешь под подкладку в разных местах. И вот еще что,— произнес он несколько виноватым голосом,— Я как-то поначалу об этом не задумывался, а вчера словно осенило. Сел посчитать и за голову схватился.
Я насторожился. Если хладнокровный и невозмутимый Валерка схватился за голову, значит — серьезно. Очень серьезно. И за что тогда хвататься мне самому?
— Понимаешь, судя по твоему рассказу, ты там находился примерно полчаса, и это самое малое. Я несколько раз попытался воспроизвести наши с Андреем действия, когда мы вытягивали тебя обратно. Как ни крути — в пределах семи-восьми секунд, не больше. Напрашивается вывод, что там и тут время течет неодинаково и скорость его в шестнадцатом веке значительно выше, примерно раз в двести, а то и в триста.
— То есть если здесь прошли сутки, то там полгода, если не год? — уточнил я.
— Выходит так. Получается, что пять дней здесь равны примерно пяти годам и...
— Стоп! — рявкнул я,— Ничего не получается, потому что это лишь один из вариантов. Оно может и вообще не двигаться с места, пока меня там нет. Вот тебе только одна из возможных альтернатив. Но даже если и так, как ты говоришь, то я ничего не теряю. Было восемнадцать, пускай даже двадцать, значит, при новой встрече ей будет двадцать пять, пускай от силы двадцать семь. Отлично! Разница всего в три года. Кажется, у вас с Аленой именно такая?
— Только в двадцать семь женщина на Руси давно замужем или в монастыре.
— К черту! — Я рубанул воздух ребром ладони.— Замужем? Разведется!
— Церковь разводов в те времена не разрешала.
— Тогда она скоропостижно овдовеет! — рявкнул я,— А из монастыря я ее попросту украду, и всего делов!
— Класс! — восхитилась Алена и... напустилась на мужа: — Слыхал, пень старый, на что люди ради своих любимых готовы? А ты?
— Да я тоже ради тебя что хочешь,— торопливо заверил Валерка, тут же предложив: — Хочешь, я завтра сам отведу тебя в монастырь, а потом оттуда украду?
— Да я за это время помру! — возмутилась Алена.
— Ну я тогда не знаю. Мне что, развестись с тобой, а потом опять жениться или сделать так, чтобы ты овдовела? — растерянно развел руками Валерка.
— А не знаешь и молчи,— наставительно произнесла Алена, ласково добавив: — Эх ты, бестолковый мой... рыцарь,— И вдруг неожиданно сменила тему и заметила, повернувшись ко мне: — А я вам к ужину свадебный пирог испеку.
— К какому ужину? — растерялся я.
— Сами же говорили, что время там и тут течет по-разному. Получается, что если ты потратишь на ее поиски даже полгода, то все равно успеешь прикатить к ужину в Москву к моему пирогу. Вот.
— Классная у тебя супруга,— заметил я, когда Алена уже вышла.
— Ага,— охотно согласился Валерка.— Если правду говорят, что выбор жены — это лотерея, то мне выпал джекпот. Но сейчас речь о тебе. Знаешь, я не представляю, что я скажу твоей маме и твоему отцу, если...
Он задержатся с продолжением, так ничего и не произнеся. Да оно было и не нужно — и без того понятно, что имелось в виду. Действительно, получалось не ахти. Даже если предположить, что у меня все будет в порядке и я сумею не только найти свою княжну, но и жениться на ней, но не смогу отыскать способ вернуться обратно — для моих я все равно останусь без вести пропавшим. Они же не будут знать, что с их сыном все хорошо, что он умер в собственном поместье в тысяча шестьсот двадцатом году в глубокой старости, окруженный кучей детей и внуков в чине какого-нибудь окольничего или кравчего.
— Давай я тогда отправлю письмо,— пришла мне в голову идея.
— Что-то я сомневаюсь насчет доставки,— крякнул Валерка, но чуть погодя утвердительно кивнул: — Точно. Только надо замуровать его в такое здание, которое стоит и поныне. Храм, что ли, какой-нибудь...
— Ночью с кувалдой в храме,— ухмыльнулся я.— За такое святотатство и головы можно лишиться. Слушай, а может, в кремлевскую стену? — осенило меня.
— Ну ты и голова! — восхитился Валерка,— Правда, их тоже много раз перестраивали и реставрировали, но я покопаюсь в справочниках и выберу какой-нибудь участок поспокойнее, а завтра, перед тем как подадимся в Старицу, подъедем туда и определимся с местом. Когда поймешь, что у тебя... ну... возникли проблемы... выдолбишь пару кирпичей и засунешь туда свое письмецо для родителей, желательно с описанием всех событий, которые с тобой приключились. Если время позволит, то отправь два — одно для меня. Им все хорошее напишешь, а мне — правду.
Башню выбрали под странным названием Водовзводная. Кратко поясню для тех, кто не знает столицы: если подплывать к Кремлю по Москве-реке, следуя течению, то она — самая первая. На расстоянии ста шагов от нее определились с тайником.
Мы уже пошли обратно к метро, когда мне в голову пришла интересная мысль. Я остановил Валерку и тут же изложил идею. По логике получалось, что если мне удастся отправить это письмо, то сейчас оно должно находиться уже там, в тайнике. Может, заглянуть? К тому же, как знать, не исключено, что, прочитав его, я смогу избежать тех ошибок, которые допустил в первом варианте.
— Получится замкнутый круг,— усмехнулся Валерка,— Сам подумай. Ты нынешний еще на развилке и туда не попал. Так о каком письме может идти речь?
— А вдруг? — Расставаться с заманчивой возможностью узнать свое будущее, чтобы не настряпать глупостей, мне не хотелось.
— Абсурд,— уперся Валерка.— Прикинь, что выходит. Ты, попав туда, пишешь письмо с инструкцией самому себе. Здесь ты его вынимаешь, читаешь и, попав туда, поступаешь иначе, вновь пишешь письмо, но уже второй его вариант, которое опять замуровываешь. Значит, там уже сейчас второй вариант. А куда делся первый и тот, кто его писал? Но и это не все. Ты читаешь второй вариант и вновь поступаешь иначе, о чем отправляешь сообщение. Тогда тут лежит... Дальше продолжать?
— Не надо, — хмуро буркнул я.
И впрямь абсурд. Получается какая-то петля времени или даже целый клубок, к тому же донельзя запутанный. А жаль.
— Да ты не расстраивайся,— Он хлопнул меня по плечу,— Всего все равно не предусмотришь. К тому же даже если чисто теоретически представить, что ты прочтешь предостережение предшественника и избежишь одних опасностей, то, поступая иначе, попадешь в новую ситуацию и можешь вляпаться в еще более худшее.
— И то правда,— решил я, не без доли сожаления отказываясь от мысли прочитать шпаргалку,— Не надо нам милостей от природы, то бишь от предшественников, даже если они — это я сам и есть. Буду работать экспромтом. С первой попытки. Авось удача не подведет.
Валерка усмехнулся.
— Говорить «авось удача» все равно что «масло масляное» или «жирный жир»,— поправил он меня,— потому что Авось и есть наш славянский бог удачи. Так же как Тихе в Греции или Фортуна в Риме.
— Ну и ладно,— нашелся я,— Тогда Авось Фортуна мне Тихо поможет. Получается, что я призываю сразу троих — нашего бога удачи, а заодно и этих девчонок. Это как?
— Пойдет,— кивнул Валерка и похвалил: — А ты молоток. Ловко выкручиваешься. Ловко и, главное, быстро. Может пригодиться... в случае чего.
— Думаешь?
— При всем уважении к нашим предкам и вообще к народу, скорость соображаловки у них была на порядок ниже, чем у нынешних людей. И не потому, что они были тупыми. Просто они думали так же, как и жили, то есть неспешно, сообразуясь с общим темпом жизни всего Средневековья,— пояснил Валерка и тут же предупредил: — Правда, историки этого не говорили. Так, мои собственные мысли вслух, не более, потому имей в виду: мог и ошибиться. Но лучше всего тебе с такими экстремальными ситуациями не сталкиваться вовсе.
— Почему?
— У тебя там и без того сложностей выше крыши. Хоть и Русь, но все равно, как ни крути, у людей иной менталитет, иные категории ценностей, не говоря уж об одежде, поведении, традициях, условностях, языке и прочем,— задумчиво произнес он.
— Приспособлюсь,— уверенно заявил я.
В душе, правда, у меня такой уверенности отнюдь не наблюдалось, но не признаваться же Валерке, какой мандраж меня пробирает. Ему только намекни, как тут же кинется с новой порцией уговоров — потом не отвяжешься. Нет уж. Мы — уральские, мы прорвемся.
И я вновь повторил, правда, больше для себя:
— Обязательно приспособлюсь...
Глава 5
ПЕРВЫЙ КОНТАКТ
И вот сейчас, шагая по проселочной дороге, оба конца которой уходили куда-то вдаль, за горизонт, теряясь в темных перелесках, я то и дело повторял эти два слова еще и еще раз. Сейчас они скорее звучали как заклинание. Или как призыв, но это вряд ли — звать-то мне как раз и некого, один как перст.
Честно говоря, я не испытывал даже особой радости, что все получилось как надо. К тому же и это не факт. Может, сейчас откуда-нибудь из лесочка вынырнет на меня мамонт. Или динозавр. Хотя да, колея. Значит, мамонты в борьбе за светлое дело эволюции уже вымерли. Но все равно, в каком я времени, до сих пор неизвестно, и веселиться рано. Вначале надо все выяснить, а уж потом ликовать. Вот только у кого выяснять, если неизвестно где расположена ближайшая деревня, когда я до нее доберусь и вообще — туда ли я иду.
Что-то дико и невразумительно каркнув над моей головой, пролетела ворона.
«Верной дорогой бредешь, товарищ. Выше голову и вперед»,— перевел я ее невразумительную речугу.
Мне припомнилось, что эти птицы выбирали жилье поближе к людям, и я еще увереннее зашагал дальше. К тому же ничего иного и не оставалось. А чтоб веселее шагалось, я мурлыкал под нос:
Не счесть разлук во Вселенной этой.
Не счесть потерь во Вселенной этой,
А вновь найти любовь найти всегда нелегко.
Но все ж тебя я ищу по свету,
Опять тебя я ищу по свету,
Ищу тебя среди чужих пространств и веков.
Ух, как здорово подходили слова. В самую точку били. Впрочем, оно и немудрено, если вспомнить события, происходившие в фильме. А потом перешел на: «Счастье вдруг, в тишине...», затем... Словом, много чего перепел — день оказался каким-то на удивление длинным.