«Опа!» – мелькнула у меня в голове мысль, когда в луче солнца, пробивающегося сквозь щель в стене, грозно сверкнула рубиновая шпала, а на порванной и закопченной синей фуражке увидел такой знакомый по книгам малиновый околыш.
– Кто вы такой? – грозно спросил незнакомец.
«Да, серьёзно тебя звезданули!» – подумал я, заметив темно-синие круги вокруг глаз, хорошо заметные даже в полумраке сарая.
– Вы бы присели, товарищ лейтенант госбезопасности, а то, у вас, наверное, голова кружится.
– Вы что, врач?
– Нет, но в травмах разбираюсь, – машинально ответил я. Какая та мысль сидела занозой в мозгу, не давая, сосредоточится…
– Это как? – спросил чекист.
– Вам лучше ответить! – вступил в разговор пехотный сержант.
«Лучше… Лучше… Лу… Каких таких «официров» звал хозяин этого зиндана?» Тут я вспомнил великолепный фильм, который я любил в детстве, но потом много лет не пересматривал. Там тоже куркулистый хуторянин заманивал красноармейцев, запирал их в погребе и флагом вызывал бандитов. Вот зачем наш «гостеприимный» хозяин посылал какого-то Семёна на крышу сарая! А в плен мне очень не хотелось
– Товарищи военные, вы можете называть меня Василием…
– Что? – слегка удивился сержант.
– Извините меня, конечно, но вам действительно так важно знать, как меня зовут? «О господи, время то уходит, а они тут обмен визитками хотят устроить!»
– Что значит «Василий»? А документы какие-нибудь у вас есть? – проговорил гэбэшник
«Его сейчас стошнит, а он допросы тут ведёт… Гвозди бы делать из этих людей! И забивать…»
– Нет, документов у меня нет. А у вас? «Ой, побьют тебя сейчас, языкастый!»
– Да что вы себе позволяете? – это снова сержант.
– Вы меня ещё раз извините, но, по моим прикидкам, в деревне минут через двадцать будут немцы.
Вы можете спросить меня, с чего я это взял? Ну, размахивание флагом видно примерно с километра, а машина или мотоцикл, даже по местным раздолбанным дорогам, проедет это расстояние минут за десять. Накинем ещё минут пять на сборы. И пять – на непредвиденные обстоятельства Сержант дёрнулся ко мне:
– А ты откуда знаешь?
– Когда меня в сарай заталкивали – слышал, как куркуль этот кого-то просил сигнал каким-то «официрам» подать. И упоминал, что пятеро уже тут. Вас тут четверо, соответственно я – пятый.
– С чего ты взял, что он немцам сигнал подаёт? – спросил боец с подбитым глазом.
– А кому, по-вашему?
– Может заградотряду нашему?
– А товарищ лейтенант госбезопасности в этом сарае просто в тенёчке отдыхает? Тут голос подал сам энкавэдэшник:
– Что вы предлагаете… товарищ Василий? «Хороший знак. Хотя бы на пять минут они перестанут меня допрашивать»
– Всё зависит от того, сколько немцев за нами приедет. Если их человек пять, можем и справится.
– У них оружие.
– А может, стену выломаем? – спросил я.
– Не получится, мы здесь уже второй день сидим… – включился в конструктивный разговор сержант.
– А тут палок никаких нет, сарай всё-таки?
– Каких палок? – не понял вначале лейтенант.
– Да всё равно, каких: хоть больших, хоть маленьких.
– Вот здесь ручка от «литовки» есть… товарищ, – подал голос, молчавший до этого момента солдат с замотанной шеей.
– А я думал, вы говорить не можете! – удивился я, – давайте ручку сюда.
– Не, говорить могу, у меня ожог – масло горячее плеснуло. – Сказал боец и протянул мне прямую палку чуть больше метра длиной.
– То, что надо, – сказал я, садясь, и доставая из кроссовка нож.
В десяток движений заточив конец палки до остроты чертёжного карандаша, я протянул палку сержанту:
– Как у вас со штыковым боем, сержант?
– Отлично! – ответил тот, вертя в руках палку.
– Ну и замечательно! На один «коротким коли» этого инструмента хватит. Товарищи, кто с ножом обращаться умеет?
– Я! – к моему удивлению это откликнулся гэбэшник.
Хотя чему я удивляюсь, тупые неумехи среди них, конечно, встречались, но большинство службу знало.
– А сил то хватит, товарищ лейтенант?
– На пару ударов хватит.
Я подошел к стене и, действуя ножом, отколол от доски две щепки длиной в пару ладоней и шириной, примерно, в три пальца. Быстро заточил не только остриё, но и кромки ножом. Потом отхватил примерно половину рукава своей хламиды, и разрезал тряпку на две части. В этот момент в отдалении раздался одиночный винтовочный выстрел.
«О, я был прав! А Алик – молодец, бдит, выберусь из этой заварухи – надо будет проставиться! Какой «проставиться»? Ты выберись сначала!» – все эти мысли за секунду пронеслись в моей голове. Я протянул нож лейтенанту.
– А вы с чем? – спросил он.
– А вот с этим, – ответил я, сноровисто обматывая тряпками «рукояти» деревянных «кинжалов».
– И что мы будем делать с палками против винтовок? – поинтересовался «ушибленный».
– Диспозиция у нас будет такая, – я заметил, что энкавэдэшник удивленно поднял бровь. Он, наверное, принимал меня за уголовника, хотя, какая сейчас разница?
– … вы, товарищ лейтенант спрячетесь в солому справа от двери, и, после команды будете бить по ногам ближайшего. Вы, сержант, вставайте справа от двери, и, как только мы завалим ближайших, выскакиваете и демонстрируете изумленной публике свои великолепные навыки штыкового боя.
– Какой публики? – изумился сержант. «Так, отставить смехуечки!» – приказал я сам себе.
– Вы, товарищ сержант, главное, навыки продемонстрируйте, а публику я вам найду.
– А вам, товарищи, – я повернулся к двум бойцам, ещё неохваченным моей бурной болтливостью, – придётся спрятаться.
– Где?
– Да где хотите, главное, чтобы когда они войдут, вас не было видно в первые несколько мгновений.
* * *
Взгляд со стороны.