– Спасибо, – пробормотала Эдвина, в то время как девушка, отвернувшись, сделала вид, будто что-то разглядывает на другой стороне площади. Вне всякого сомнения, Сезар был дьявольски привлекателен, но было в нем и нечто такое, что неосознанно заставляло ее насторожиться. В ее памяти снова и снова всплывали сказанные им слова о жестокости. «Вероятно, и сам он в определенных обстоятельствах мог быть жесток», – с содроганием подумала она. И представила Сезара на балконе рядом с королем, любующегося, как жгут на костре какого-нибудь беднягу. Он может сколько угодно называть себя аргентинцем, но на самом деле, конечно, испанец и останется им навсегда, пока в жилах течет горячая кровь.
Когда они тронулись в путь, за руль сел Сезар. Он умело вел большой автомобиль Эдвины, так что, не снижая скорости, они довольно быстро выбрались из Мадрида, несмотря на многочисленные пробки на дорогах. За городом было чудесно. После недавнего дождя природа, казалось, приветливо им улыбалась. Солнце, как это бывает весной, еще ласкало, а не обжигало землю и не успело высушить ни траву, ни деревья. Фермы, мимо которых они проносились, утопали в зелени садов. Но как только путешественники приблизились к плоскогорью Ламанчи, все сразу изменилось, как по мановению волшебной палочки. Дорога, прямая словно стрела, пролегала через бесплодную, иссушенную солнцем землю, заброшенную так давно, что она уже, вероятно, забыла, когда была плодородной. Повсюду, насколько хватало глаз, тянулась унылая пустыня без единого деревца.
– А тут, похоже, ничего не меняется, – пожала плечами Эдвина, сидевшая рядом с Сезаром.
– Может, в один прекрасный день здесь все-таки появятся тракторы и артезианские колодцы, – отозвался он, – но, боюсь, очень нескоро. Да и ненадолго. Сколько я себя помню, эта земля всегда считалась слишком бесплодной, чтобы ею всерьез заниматься.
Солнце между тем с каждой минутой становилось все жарче, и юноша, сняв с себя пуловер, почти до плеч закатал рукава рубашки. Кэтрин, забыв обо всем, не могла оторвать глаз от его мускулистых рук, покрытых коричневато-золотистым загаром, и тонких, изящных пальцев, уверенно державших руль. Она уже не видела ничего, кроме копны черных, как вороново крыло, волос, отливавших на солнце синеватым блеском, и чеканного профиля Сезара.
Спустя какое-то время Эдвина стала настаивать на том, чтобы остановиться где-нибудь, немного отдохнуть, освежиться, а заодно и перекусить тем, что она предусмотрительно прихватила с собой в объемистой корзине.
– Нам еще далеко ехать, – возразил он.
– Позвольте, но ведь у нас куча времени для небольшой сиесты, – запротестовала она.
– Сиесты?! – удивился он. – Ах вот вы о чем! Но разве вы и сеньорита не можете подремать? Что касается меня, то я нисколько не устал, и к тому же мне, признаться, чертовски скучно миля за милей тащиться по этой пустыне. Откровенно говоря, от нее у меня мурашки ползут по спине. Неудивительно, что бедняга Дон-Кихот в конце концов тут спятил... или что там с ним случилось? Никогда не был силен в классике.
– Я тоже, – вставила Кэтрин с заднего сиденья, слегка покривив душой. Она хорошо помнила историю несчастного старого рыцаря. – Насколько я знаю, он только и делал, что боролся с ветряными мельницами, а их, по-моему, и сейчас тут хватает.
Они как раз миновали место, где их, словно сошедших со страниц Сервантеса, было не меньше десятка.
Лицо Сезара неожиданно потемнело, сразу постарев на несколько лет.
– Кое-кто из нас порой делает то же самое, – бросил он. – И с тем же успехом, как старый идальго. Мельница, знаете ли, всегда побеждает.
В его голосе прозвучала неожиданная горечь, и Кэтрин невольно задумалась, что могло быть тому причиной. Однако долго ломать голову ей не пришлось. Эдвина заупрямилась, настаивая на своем, и Сезару пришлось остановить машину, Девушка несказанно обрадовалась представившейся возможности немного размять ноги. Устроившись у обочины дороги, они наскоро перекусили булочками с ветчиной, запивая все это неизменным вином и чувствуя себя немного подавленными – безжизненная пустыня действовала угнетающе. Потом снова забрались в машину, и Сезар, нажав на стартер, с бешеной скоростью понесся вперед, так что Эдвина возмутилась и потребовала ехать помедленнее. Она сделала это весьма решительно, подкрепив свое требование тем, что это, дескать, ее машина, а она не испытывает никакого желания слететь в кювет или же иметь неприятное объяснение с дорожной полицией. Надо отдать должное Сезару – он мгновенно снизил скорость, обернувшись к ней с озорной, мальчишеской улыбкой. Но Эдвина не смилостивилась до тех пор, пока он не уступил ей место за рулем.
– Вы, испанцы, привыкли носиться по своим дорогам на сумасшедшей скорости, – проворчала Эдвина, трогаясь с места. – Но это английская машина, и предназначена она для того, чтобы ездить тоже по-английски – солидно и неторопливо.
– Типично по-английски! – расхохотался Сезар. – Хотя ваша старая добрая Англия размером с носовой платок. Я это знаю – учился в английской школе.
«Теперь понятно, откуда он так хорошо говорит по-английски», – невольно отметила про себя Кэтрин.
– Вот уж никогда бы не подумала! – вырвалось у нее.
Сезар слегка повернулся и искоса взглянул на девушку:
– Правда? Что ж, моим школьным наставником, как они ни старались, так и не удалось сделать из меня скучного островитянина. А однажды меня вообще вежливо попросили уехать, не дав возможности доучиться до конца.
– Хотите сказать, что вас исключили? – Шокированная Эдвина не могла сдержать изумления.
– Ну, не совсем. – В его темных глазах плясали шаловливые бесенята. – На это они так и не решились. Нет, просто очень вежливо намекнули, что добрая старая Англия, дескать, сделала для меня все, что могла. О нет, нет, не подумайте, я не сделал ничего дурного! Просто обычная дурацкая выходка зеленого юнца – не мог не принять брошенного мне вызова. Дом, в котором жил мой классный наставник, был увит розами, их плети доставали почти до самой крыши. Вот как-то ночью на спор с приятелями я и полез на самый верх, чтобы сорвать там чуть распустившийся бутон. Розу я, конечно, сорвал, а слезть обратно не смог. Вдруг внизу раздался свист, предупреждающий, что кто-то идет, и мои приятели бросились врассыпную. А я, чтобы меня не обнаружили, поспешно юркнул в открытое окно, понадеявшись, что в комнате никого нет. Но мне не повезло. Это оказалась спальня дочери моего наставника. Представляете?! Услышав шум, она вскочила с постели, зажгла свет, увидела меня и принялась вопить на весь дом. Естественно, все сбежались на ее крик, и меня застукали, что называется, на месте преступления, да еще с розой в руках! Я пытался рассказать, как было дело, но конечно же ни одна душа мне не поверила. Я ведь испанец, а следовательно, прямой потомок Дон-Жуана! Назови я моих приятелей, они, скорее всего, подтвердили бы мои слова, но мне не хотелось их втягивать, поскольку это сильно смахивало бы на предательство. Таким образом, Сезар Баренна, ваш покорный слуга, неполных семнадцати лет от роду покинул пределы Британской империи, и, признаться, без малейшего сожаления. К слову сказать, несчастная девушка, из-за которой загорелся весь сыр-бор, не была даже хорошенькой. К тому же на ней была такая старомодная уродливая пижама в полоску... бр-р! Кому могла прийти в голову дикая мысль соблазнить ее?!
Последние слова он проговорил вполголоса, украдкой бросив взгляд в сторону зардевшейся Кэтрин, и в его темных глазах опять мелькнул огонек, заставивший девушку смущенно потупиться. Ей почему-то представилось, что Сезар гадает, как выглядит ее ночное одеяние. Она сразу вспомнила очаровательное, немного нескромное неглиже, которое перед отъездом из Мадрида ей купила Эдвина, окончательно смешалась, покраснела и высунулась в окно, притворившись, что любуется окрестностями.
Эдвина расхохоталась:
– Неужели вы рассчитываете, что мы поверим в эту байку?
– Нет, конечно. И все-таки это чистая правда.
Кэтрин, обернувшись, равнодушно заметила:
– А по-моему, это глупо – решиться на такой рискованный поступок только потому, что побился с кем-то об заклад!
– Ах, сеньорита! Все гораздо сложнее, поверьте, – неожиданно очень серьезно отозвался Сезар. – Никто – ни мужчина, ни юноша, ни мальчик – не осмелится не принять вызов, брошенный его мужеству!
Эдвина произнесла несколько ничего не значащих слов, и разговор понемногу увял. Но не прошло и нескольких дней, как Кэтрин представился подходящий случай вспомнить сказанное Сезаром.
К тому времени как они добрались до стен древней столицы мавританского халифата – седой Кордовы, солнце уже село. Стало понемногу темнеть, и Эдвина вновь предложила остановиться отдохнуть, поразмяться. Кэтрин, изнемогавшая от обилия впечатлений и долгой дороги, с радостью поддержала ее. Сезар, который поначалу упорно настаивал на том, чтобы ехать дальше, видимо, догадался наконец, что обе путешественницы устали, и согласился.
– Мы доберемся до «Каса» как раз к обеду, – сказал он, бросив взгляд на часы, – то есть доберемся, если вы разрешите мне сесть за руль, – и лукаво покосился на Эдвину, чья манера вести машину отнюдь не привела его в восторг.
– Ладно, чудовище вы этакое! – рассмеялась та. – Только дайте слово, что доставите нас в целости и сохранности!
Проехав немного, Сезар нашел где припарковаться и объявил, что отведет их перекусить в трактир, чтобы они могли воочию увидеть, что такое древняя Испания.
– Нужно показать сеньорите Каррутерс, какова она – наша Андалузия, – жизнерадостно заявил он.
– О, какие церемонии! – засмеялась Эдвина. – Почему бы вам не называть ее просто Кит?
Он отрицательно покачал головой:
– Она не похожа на котенка. Не может быть, сеньорита, чтобы вас так звали на самом деле.
– Это сокращенно от Кэтрин, – ледяным тоном пояснила девушка.
– А, Каталина! Так мне нравится гораздо больше.
Сезар поспешил вперед, чтобы галантно распахнуть перед ней дверь, но Кэтрин сделала вид, будто не заметила его протянутой руки. Однако одеревеневшие от долго сидения ноги ее подвели. Она покачнулась и упала бы, если бы подоспевший Сезар вовремя не поддержал ее. Впервые в жизни Кэтрин оказалась так близко от мужчины, к тому же в полном расцвете сил и дьявольски привлекательного. Мускулистые руки, подхватившие ее, темное от загара лицо, оказавшееся так близко, и исходившее от Сезара ощущение зрелой мужественности произвели на девушку почти болезненное впечатление. Она вспыхнула, кровь быстрее заструилась по ее жилам.
– Будьте осторожны, сеньорита Каталина, вы так долго просидели в машине, что все ваше тело одеревенело, – заботливо предупредил он.
Чувствуя, как горят ее щеки, Кэтрин поспешно высвободилась из его рук.
– Спасибо. Со мной уже все в порядке, – неловко пробормотала она.
Но Сезар, не слушая ее возражений, продел ее руку в свою.
– Позвольте, я помогу вам, пока вы не разомнете ноги.
Кэтрин нисколько не сомневалась, что молодой человек прекрасно понял причину ее смущения и откровенно забавляется, наслаждаясь ее неловкостью. Под тонкой загорелой кожей руки, на которую она опиралась, бугрились сильные мускулы. Вдруг в голове ее мелькнула довольно-таки неожиданная мысль. Как, должно быть, замечательно, подумалось ей, всегда иметь рядом сильную руку, на которую можно опереться в трудную минуту. Но она тут же отогнала ее прочь. Все это не для нее, сердито решила Кэтрин, потому что она сама должна стать опорой для Эдвины, хотя, глядя на цветущую и жизнерадостную тетку, вряд ли можно было вообразить, что та нуждается в подобной поддержке. Вздохнув, девушка перестала сопротивляться неподдерживаемая Сезаром, прошла с ним по узенькой, вымощенной неровным булыжником улочке до небольшой площади, обсаженной по краям цветущими апельсиновыми деревьями. Между ними, у небольшого кафе, стояли столики. Из приоткрытых дверей лился приветливый свет, слышались негромкие звуки гитары и щелканье кастаньет – там танцевали фламенко.