- Мама! - выл упавший на колени ватажник, обхватив руками проломленную башку. Сквозь пальцы сочилась кровь.
Меня чуть не передёрнуло. Нет, одно дело - видеть такое в ужастиках и другое - столкнуться наяву. Я всё же не могу привыкнуть к кровавому зрелищу.
- Что же ты творишь ... - завопил разбойник с гнилыми зубами, оступаясь от Карла. - Лупцуйте этого гада. Он Митюху убил.
Может, убил, может, нет. Эти гады живучи. Нормальный человек давно бы умер, а всякая сволочь будет коптить белый свет ещё много-много лет. Вот так по дурацки устроен наш мир.
Внимание ватажников переключилось на меня.
Кузен воспользовался наступившим замешательством, резким движением выхватил шпагу. Лезвие быстро нашло жертву. Бандит удивлённо схватился за живот и тихо опустился на мостовую.
Я схватил ближайшего разбойника за длинные растрёпанные волосы, торчавшие по сторонам, будто перья гигантской птицы, рванул вниз и со смаком впечатал коленом в лицо. Надеюсь, от его носа осталось лишь жалкое напоминание.
Страх действительно удесятеряет силы. Дотоле не очень послушные руки работали будто новенькие.
- Бежим, - крикнул я на ухо разгорячившемуся Карлу.
- Куда, почему? - не понял он.
- Бежим, - закричал я, решительно подталкивая его в направлении освещённых улиц.
Не хватало влипнуть в ещё одну неприятность - к ватажникам в любой момент могла подойти подмога, да и эта шестёрка всё ещё представляла для нас угрозу.
Карл послушался окрика и припустил во весь дух. А из малого выйдет неплохой спринтер. Жаль, олимпийское движение пока не в чести.
Мы бежали долго, до колик в лёгких, удалившись на приличное расстояние.
- Всё, - сказал я, останавливаясь. - На сегодня марафонского бега хватит. Давай искать постоялый двор.
- Герберг, - поправил Карл.
Оказывается, так, на иностранный манер, назывались в то время дома для приезжих. На весь Петербург, согласно царских указов, гербергов было настроено штук двадцать пять. На первый нам повезло наткнуться практически сразу, он назывался 'Шведский трактир' и занимал двухэтажное продолговатое здание из кирпича, с деревянной крышей, высокими 'английскими' окнами, украшенными орнаментом и узкими, неудобными воротами. Мы прошли по дорожке, усыпанной красным гранитным песком, и, распахнув тяжёлую дубовую дверь, оказались в трактире.
Здесь было тепло и уютно. Натопленные раскалённые печки излучали нестерпимый жар, но после промозглой питерской погоды, он воспринимался как манна небесная. За широкими деревянными столами на грубо отёсанных лавках сидело несколько постояльцев, судя по разговорам - в большинстве иностранцы. Я слышал преимущественно немецкую, французскую и английскую речь, перемежающуюся руганью и специфическими морскими терминами. Очевидно, 'Шведский трактир' был излюбленным местом пребывания моряков с купеческих кораблей, в большом количестве пришвартовывавшихся в гостеприимных гаванях Санкт-Петербурга. Многие курили, кольца дыма вздымались к грязно-серому потолку, освещённому двумя люстрами. Из кухни доносились аппетитные запахи готовящейся пищи. Между столами сновали с подносами в руках две женщины в тёмных платьях, спускавшихся почти до пят, белых передниках и накрахмаленных чепцах голландского фасона.
Одна сразу направилась в нашу сторону, посадила за столик возле окна, ловко смахнула тряпкой невидимые крошки и застыла над нами в позе вопросительного знака.
- Что изволите, господа?
- Для начала принесите нам чаю с мёдом, - сказал я.
После сытного обеда в доме Густава Бирона, есть не хотелось, но горячий чай будет в самый раз. Мы порядком промёрзли, набродившись по вечернему Петербургу.
Служанка быстро выполнила заказ, принеся две дымящихся чашки, источавших крепкий аромат душистого чая.
- Ещё что-нибудь? - снова осведомилась служанка.
- Душенька, скажите, у вас можно снять комнату дней на десять? - спросил я.
- Сегодня как раз освободилась одна. Шкипер с аглицкого судна 'Утренняя Заря' комнату после себя оставили. Уплывают они, - пояснила женщина.
- Тогда мы возьмём.
- Одну на двоих? - уточнила служанка.
- Да. Как-нибудь устроимся. Сколько, кстати, стоит это удовольствие?
- Рупь в день вместе с едой, - пояснила женщина.
- Сколько?! - хором воскликнули мы, памятуя, что для России это большие деньги. Скажем, за двадцать рублей можно купить вполне приличный дом в деревне.
- Рупь, - спокойно повторила женщина. - Дешевле во всём Петербурге не найдёте. В 'Ливонии' ещё дороже выйдет - сорок копеек сверху нашей цены положите. Да и мест свободных может не оказаться. У нас комнаты не простаивают. Не вы, так другие постояльцы появятся. Ежели хотите найти того, кто квартеры в наём сдаёт - знайте, это и дорого, и опасно.
- А если столоваться не каждый день? - закинул удочку я.
- Поговорю с хозяином, - женщина ненадолго оставила нас и вернулась, чтобы сообщить более приятную новость:
- Хозяин согласен сдать вам комнату за семьдесят копеек в день, если будете только завтракать.
- Берём, - поспешно закивали мы.
Похоже, наши финансы исчерпаются к сроку, указанному Бироном. Ну да ничего, как-нибудь прорвёмся. Лишь бы эти полторы недели протянуть.
Служанка отвела нас на второй этаж. Комната была уже готова - пол подметён и вымыт, мягкая постель расстелена, под кроватью спряталась ночная ваза. На тумбочке горела одинокая свечка ночника.
- Может, господа пожелают скрасить своё пребывание женским обществом? - с притворным смущением поинтересовалась служанка.
Гостиничный сервис во всём его 'очаровании'... Мы переглянулись. Карл почесал голову, развёл плечами.
- Э... как-нибудь в другой раз, - решил за всех я.
- Вас же двое... понятно. Не буду мешать, покойной ночи, - разочарованно хмыкнула женщина и быстро удалилась за дверь.
- Я правильно понял, что она приняла нас за... - открыл рот кузен.
- Правильно, - прервал я. - Но разборки отложим на будущее. Ещё будет возможность доказать этой куртизанке, что она в нас сильно ошибалась. А пока, туши свет. Спать хочу больше чем... Ну, ты меня понял, брателла.
Мы так устали, что, не раздеваясь, бухнулись на кровать и заснули до самого утра. Уверен, от нашего богатырского храпа стены ходили ходуном. Разбудили нас чьи-то шаги и деликатный кашель за дверью.
- Пожалуйте спуститься и откушать, - сообщила незнакомая служанка. - Вам уже накрыто.
Плотно перекусив, мы выбрались из-за стола и посвятили день прекрасному ничегонеделанию: гуляли по улицам города, глазели на украшенные скульптурами и живописными изображениями триумфальные ворота, возведённые в честь переезда императрицы из Москвы на постоянное жительство в северную столицу. Анна Иоанновна решилась на такой шаг после долгих уговоров Миниха, который и возглавил масштабную перестройку города. Нынешний Санкт-Петербург многим обязан его инженерному и руководительскому талантам.
Ворота поставили неподалёку от деревянной Троицкой церкви и домика Петра Первого: скромного, состоящего всего из двух комнат. Домик выкрасили в красный цвет, а чтобы он простоял дольше на память потомкам - соорудили над ним специальную крышу, удерживающуюся на каменных опорах.
Великий император любил бывать в Троице, приходя туда со всей семьёй.
К вечеру мы едва волочили ноги, однако нас переполняли впечатления. Карл находил, что красивей города нет нигде в Европе.
- Может, разве что Венеция, - вздыхал он.
Полторы недели пролетели как один миг. Карл всё же устроил рандеву бойкой служанке, и она сняла с него все подозрения. Я пока предпочитал воздерживаться от слишком тесных контактов с женским полом. Не то, чтобы меня можно назвать монахом, просто свободные отношения никогда не привлекали. Я из тех, кто ищет 'большой и чистой любви' и не раз на том обжигается.
Отдав хозяину герберга последние деньги, мы отправились на поиски полковой канцелярии Измайловского полка. Благодаря любезности встреченных прохожих, не пришлось долго кружить по городу - ибо в привычном понимании двадцать первого века как такового военного городка с казармами, оружейкой, клубом и так далее не имелось. Был небольшой полковой двор, в котором размещались помещения, отведённые под канцелярии, штаб, магазины, конюшенные 'анбары', слесарные мастерские, цейхгауз - место для хранения оружия и боеприпасов, а также оборудованный плац, где производилось обучение. Сами служивые 'от травы до травы' проживали в палаточных лагерях, а потом отправлялись на зимние квартиры, становясь на постой к горожанам. К примеру, нижние чины Семёновского полка размещались в четырёх с лишним сотнях обывательских домов, порой расположённых довольно далёко друг от друга. Разумеется, чтобы поднять полк по тревоге требовалось потратить уйму времени на сборы. К тому же далеко не везде в городе имелись мосты, и солдатам приходилось искать всевозможные способы переправы.
В начале тридцатых годов восемнадцатого века Измайловский полк размешался в четыреста семьдесят одном обывательском доме в Москве, затем два батальона проделали путь до Петербурга и стали на постой на Адмиралтейской стороне. Третий батальон застрял в первопрестольной ещё на некоторое время и лишь в 1734 году перебрался в город на Неве, расположившись на стороне Петербургской.
Охранявшие ворота, ведущие в полковой двор, солдаты объяснили, как найти канцелярию. Казалось, двери этого небольшого деревянного дома всегда нараспашку - вбегали и выбегали курьеры, стремительной походкой выходили офицеры, хватало и лиц в партикулярном, то есть штатском платье.
Мне не раз во времена армейской службы приходилось бывать в штабах воинских частей - обычно, прежде чем проникнуть внутрь, посетителю предстояло пройти контроль дневальных и дежурного офицера.
Здесь же за дверями располагалась деревянная скамейка, на которой сидели двое караульных, преспокойно игравших в карты. Уже только один вид скучающих солдат ввёл меня в изумление. Если бы кто-то из моих бывших начальников набрёл на такую картину, парням пришлось бы коротать несколько суток на губе.
- Осади назад, - непочтительно произнёс караульный, только что побивший козырем карту напарника. - Чего ищете?
- Нам нужна полковая канцелярия.
- По какому вопросу? - спросил он.
- Насчёт зачисления в штат полка.
- Неужто ваканции у нас появились, - удивился второй караульный, сдавая карты. - А мне говорили нету.
- Как же, держи карман шире. Так тебе и скажут, - ухмыльнулся его напарник. - А вы ступайте в унтер-штаб, вторая дверь налево, спросите полкового комиссара. За него сейчас их высокоблагородие капитан Касаткин.
- Спасибо, братцы, - поблагодарил я.
Мы прошли по коридору, постучались в дверь и оказались в прокуренной комнате, где за письменными столами корпели писаря, заваленные грудой бумаг. Как и в двадцать первом веке, у них было полно работы, ибо бюрократии в России всегда хватало с избытком.
- Здравствуйте. Мы ищем полкового комиссара господина Касаткина, - сказал я.
В ответ только скрип перьев да шуршание бумаги. Наконец, сидевший за ближайшим столом писарь отставил чернильницу в сторону, промокнул исписанный лист и, подняв голову, спросил: