Харлоу извивается подо мной, потирается и трахает меня, а я замираю, пытаясь привести мысли в порядок, но это уже проигранная битва. Понимаю, что мы оба долго не продержимся. Я такой твердый, и уже на грани. Она такая трепещущая, горячая и чертовски влажная, я вижу, как ее грудь покрывает румянец; она может кончить менее чем за минуту таких трений.
Она опускает ступни на кровать и выгибается, я скольжу руками ей под плечи, зарываюсь пальцами ей в волосы и прижимаюсь лицом к этим влажные прядям. И вот так, лежа подо мной, прижатая мною сверху и полностью мною заполненная , Харлоу трахает меня, как еще никогда в жизни. Ее ногти впиваются в мою задницу и держат меня на месте, пока она кружит и покачивает бедрами — ее тело сжимает меня так крепко, так влажно вокруг меня, так прекрасно, срань господня— задыхаясь у моей шеи от собственных движений, она рычит и трется именно там, где ей нужно, сжимает и потягивая мой член, желая кончить. Она хрипит, когда я погружаюсь чуть глубже, ее рот как раз у моего уха, и она стонет с каждым словом, даря их только мне.
— Так хорошо, — ловя ртом воздух, говорит она. — Боже, так хорошо.
Я на волоске, жду, когда услышу ее частое дыхание и жадные маленькие вздохи — она всегда так делает, когда кончает.
— Давай, малышка, — подгоняю ее.
Она всхлипывает, стонет, впивается ногтями мне в кожу и с расслабленным выдохом кончает так сильно, что дрожит в моих руках, затягивая меня за собой. И я не могу больше оставаться неподвижным. Я подаюсь назад и ударяю обратно, жестко трахаю ее длинными, торопливыми толчками, и когда я сам начинаю кончать, она снова кричит мне в шею.
Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я не хочу сдвигаться с нее, но я килограммов на сорок тяжелее ее, поэтому скатываюсь и падаю рядом с ней на матрас.
— Ты знаешь, какие грязные покрывала в отелях? — говорит она, задыхаясь.
Я закрываю глаза, все еще чувствуя жидкое тепло под кожей.
— Что?
— Люди, которые занимаются сексом в отелях…
Я переворачиваюсь и закрываю ей рот ладонью.
— Ш-ш-ш.
Она хихикает под моей рукой, облизывает ее и, блять,я опять лежу на ней, щекочу ее, закидываю ее руки за голову и посасываю ее подбородок, шею, грудь. Меня окутывает облегчение, словно ворвавшийся в комнату из открытого окна ветер: мы снова вместе. Дела налаживаются, пусть и не тем способом, каким я хотел, но все же мы не потеряем свои лодки. Моя жизнь движется вперед, любовь всей моей жизни сейчас обнаженная лежит подо мной, и все будет хорошо.
Но в уме возникает один вопрос, который мы так еще ни разу не обсудили.
— Как чувствует себя твоя мама?
Она замирает подо мной, взглядом давая понять, что, пожалуй, не самый удачный момент обсуждать эту тему, когда я уткнулся лицом между ее грудями.
— Прости, я клянусь, что не думал про грудь твоей мамы. Я думал о том, как сейчас расслаблен, и что все потихоньку налаживается, и понял, через что тебе приходится проходить. А мы так и не поговорили об этом.
Харлоу притягивает мое лицо к себе и целует так долго, что мне пришлось отстраниться от нехватки воздуха.
— Спасибо, что спросил.
— Ну и?
— Давай оденемся и обсудим это за пивом.
Она встает, и я иду за ней в ванную, сажусь на закрытый унитаз, поглаживая руками ее ноги и прижимаясь головой к животу, пока она в это время протирает лицо каким-то лосьоном и собирает волосы в растрепанный пучок. Она все еще приятно пахнет, только сейчас еще добавился чистый запах ее пота и секса.
— Ты сидишь и думаешь, как сильно меня любишь, да? — спрашивает она.
— Да, — я провожу рукой по бедру и между ее ногами. Она дрожит, когда я ввожу в нее средний палец и начинаю медленно поглаживать. Целуя ее живот, я бормочу: — Блять,это чертовски горячо.
— Что именно?
Я смотрю на нее.
— Я чувствую в тебе свою сперму.
Это ее смешит.
— Ты такой грязный и пошлый, — но она не отходит. И не может скрыть, как по груди растекается румянец, и как напрягаются ее соски.
— Мне нравится, — признаюсь я. Я хочу это увидеть . Но пока не хочу ей об этом говорить, сам не знаю, почему. Может, потому, что если скажу об этом вслух, то сегодня мы не выйдем из номера.
Она запускает руки мне в волосы.
— Мне тоже это нравится. С тобой мне нравится много чего, о чем я раньше не знала. — мне становится любопытно, говорит ли она о сексе, о веревке или о чем-то еще. О чем-то большем. Немного отойдя, она берет полотенце и смачивает его под краном. — Но сейчас даже не думай об этом. Ты ведешь меня на свидание.
* * *
В получасе езды от ее отеля рядом с моим домом есть бар, но мне показалось, что мы туда долетели за считанные минуты. Все, что Харлоу сейчас переживает со своей мамой, в точности совпадает с моей жизнью двенадцать лет назад. За исключением эмоциональной стороны — она тут намного лучше справляется, да и медицина в этом вопросе продвинулась. Мама заболела, когда мне было десять лет, я боялся и потерять ее, и той ответственности, что меня ждала: Леви было четыре, и, когда спустя два года мама умерла, я занимался всеми домашними делами, ведь отец пришел в себя спустя еще два года, когда перестал работать по 16 часов в день.
И если бы мне пришлось снова вернуться и пережить все заново, я бы делал тоже самое, что и Харлоу, и по ее уверенному голосу я не могу понять, смирилась ли она или еще переживает. Что понадобится ее матери после повторного курса химиотерапии? Как долго ее отец сможет самостоятельно их воспитывать, пока у него не опустятся руки? Харлоу сейчас очень нужна моя поддержка.
— Ты все делаешь правильно, Печенька. Если бы мне пришлось опять пережить все это, я поступил точно так же, как и ты.
Она резко поворачивается ко мне.
— Ты серьезно? — шепчет она.
— Серьезно.
— Я боюсь, что станет хуже.
Я останавливаюсь на небольшой парковке возле бара «У причала» и глушу двигатель.
— Есть вероятность, что так и будет. Но ты не должна через все это проходить одна, — возвращая ей ее же слова, говорю я. — Я знаю, что все испортил, когда уехал из города, но скажи, ты мне доверяешь?
Харлоу наклоняется и целует меня.
— Доверяю.
Для вечера четверга в баре было достаточно оживленно, во всем виновата невероятная погода. Ничто не разжигает в людях жажду лучше, чем теплый октябрь, отсутствие дождя и целый день удачной рыбалки.
Едва мы входим в бар, как ото всюду слышатся крики и поздравления с началом шоу. Блять, я такого не ожидал. Я был так увлечен восстановлением отношений с Харлоу, что забыл, а ведь теперь люди будут смотреть на меня по-другому. Я веду ее к стойке и стараюсь не обращать внимания, как все на нее таращатся.
Вопрос, который интересует всех, задает бармен Ник, он закончил школу на год раньше меня, поступил в Гарвард, но потом вернулся, не смог найти более красивого места для жизни.
— Финн, а кто это с тобой?
— Меня зовут Харлоу, — отвечает она, не дав мне и рта раскрыть.
— Ты очень дальняя родственница Финна? — интересуется Кенон в конце бара. — Пожалуйста, скажи, что это так.
Харлоу подмигивает, игриво извиняясь.
— Я его невеста по переписке. Он сказал, что у него есть замок. Скажите, у него и правда есть замок?
— Прости, детка, — отвечает Кенон. — Только популярное шоу и куча фанаток.
— Фанаток? — глядя на меня, переспрашивает Харлоу.
Я заказываю два пива и пачку арахиса.
— Пошли, — я веду ее у двум пустым стульям в тихой части бара.
Она садится и поворачивается ко мне.
— У тебя уже есть фанатки?
— Кенону лишь бы языком почесать.
— Потому что они все-таки фанатки?
Смеясь, я отвечаю:
— После того как вышел анонс, сегодня на причале появилось несколько девчонок.
— Ты имеешь в виду вон тех, которые сейчас играют в дартс и глазеют на тебя? — она показывает подбородком в дальнюю часть бара.
Я подношу пиво к губам и незаметно смотрю, куда она указала. Там было как минимум полдюжины студенток, глазевших прямо на меня.
— Ага, они самые.
— Уверена, они умеют читать между строк в той статье, — она берет свое пиво и залпом выпивает почти полбутылки. — Могу поспорить, скоро в этом баре дела пойдут намного лучше. Да я уверена, любое место в вашем городепрославится. И эти девчонки уже успели растрезвонить по всемуТвиттеру, что видели тебя здесь.
Я даже и не думал, что наше участие в шоу поможет не только нам. Но не могу сосредоточиться ни на чем другом, когда она вот так на меня смотрит. Я делаю еще один глоток, изучая ее.
— Ты ревнуешь?
Она смеется.
— Не-а. Во мне все еще часть тебя, которую ты оставил чуть больше часа назад. И довольно глубоко.
— Как непристойно. И я чертовски тебя люблю.
Харлоу опирается на стойку и смотрит на меня.
— Давай сделаем одинаковые татуировки.
— Вот как?
— Ага. Русалки или черепа. Тебе решать.
— Русалки?
— Ага, — говорит она. — Только подумай, я всем буду рассказывать про твой огромный трезубец.
Я почесал подбородок, глядя на ее охуенно идеальные губы. Любые отметины на ее коже будут только от меня.
— Нет, я не хочу.
— Ты можешь сделать крюк.
Из меня вырывается смешок.
— Я не собираюсь набивать себе гребаную татуировку в форме крюка.
Она замолкает и с легкой улыбкой тянется ко мне, выпячивая губки для поцелуя. Наклонившись, я целую ее.
— Я счастлива с тобой, — говорит она.
Блять. Она моя девочка.
— Я тоже счастлив с тобой.
Она выпрямляется прищуривается.
— Ни одна девица не посмеет целовать тебя во время шоу или как-то еще. Свидания? Это еще ладно. Им придется постараться, чтобы сделать хорошее представление, ведь после сьемок ты будешь тайком пробираться ко мне и оставлять следы от укусов на моих бедрах.
Моргнув, я чуть не подавился арахисом.
— Харлоу, я же тебе говорил, что не подписал страницу с пунктом про отношения. Я не собираюсь ходить на свидания во время сьемок, — я снова целую ее, но теперь жажду вонзить зубы в ее кожу и посмотреть, каков будет след на мягкой нежной коже ее бедер. Отстраняясь, я моргаю и смотрю в другую сторону, чтобы успокоиться.
— А разве это не обязательное условие?
— Они уже счастливы, что мы согласились на участие. Не думаю, что Мэтт или Джайлз будут настаивать, чтобы я оставался одиноким. Наверное, про меня они расскажут со стороны бизнеса, а вот романтическая часть — это дело Леви и Колтона.
— Ну еще бы, ты только посмотрина них.
Я рычу.
— Харлоу .
Она улыбается, облизывая губы.
— Ты хочешь сказать, что нам не придется прятаться?
Качая головой, я спрашиваю:
— Думаешь, это безумие? Я собираюсь возглавить список звезд реалити-шоу, когда мне исполнится сорок.
— Да перестань, это будет только на следующий год. И разве контракт не на два сезона?
— Ага.
— По крайней мере, у тебя будет горячая жена.
— Жена? — мое сердце подпрыгивает. Она читает мои самые сокровенные мысли и озвучивает их, что хочу делить с ней не только постель, но и дом, всю жизнь.
— Ага.
— Но ты уже была моей женой, помнишь? — не смотря на все произошедшее в Вегасе, сейчас я всерьез думаю о семье. Я встаю со стула, и она притягивает меня к себе, чтобы я устроился у нее между ног. — Ты что, только что сделала мне предложение?