— Почему вместо того, чтобы привозить ваших консультантов сюда, вы не пошлете наших врачей за рубеж для получения опыта в клиниках?
— Почему новый офис именно в Дагестане? В других районах у нас все благополучно?
Вопросы сыпались один за другим, Калахан не встревал, и Ольга отбивалась одна, время от времени оглядываясь на Нила и Мыськина. В конце концов, это их программа, почему они молчат? В итоге кто-то все же обратился непосредственно к Калахану, и ему пришлось открыть рот. Впрочем, закончилось все на дружелюбной ноте, а их партнеры из Минздрава выступили с одобрительной речью, указав на то, что подобная помощь всегда нужна, хотя и нуждается в некоторой коррекции.
По окончании Калахан одобрительно похлопал Ольгу по плечу:
— Хорошая работа!
Ольга улыбнулась. Еще бы!
Во время кофе-брейка она ходила между гостями, стараясь уделить внимание самым важным из них и сказать спасибо за то, что пришли. Один из журналистов, парень невысокого роста, довольно худой, с длинной челкой, которую он постоянно убирал с глаз, подошел к ней с чашкой кофе.
— Это вам. А то все бегаете, бегаете, даже времени на кофе нет.
— Спасибо.
Она удивленно посмотрела на него. Лицо показалось знакомым, но она не могла вспомнить.
— Мы встречались?
— Нет, но заочно я о тебе слышал. Можно на «ты», да?
Ольга пожала плечами и кивнула, хотя не очень-то поняла причину столь быстрой фамильярности.
— От кого слышали?
Он протянул свою визитку. Родионов Павел. Журналист. Вот почему лицо кажется знакомым.
— Вы брат Дениса?
— Прямое попадание!
Павел хихикнул:
— Он меня предупредил сегодня, что увижу тебя, сказал, чтобы не дергал понапрасну.
— В каком смысле?
— Да он знает мой язык, кого хочешь переговорю. Боялся, что допекать буду вопросами. Но тебе сегодня и так досталось. Как вообще работка, нормалек?
— Пойдет.
— Платят хорошо?
— Хватает.
— Везет, — вздохнул Павел. — А мне вот вечно не хватает. Собачья работа, а денег нет. И как только к иностранцам на работу попадают, а? Не поделишься секретом? Я бы с удовольствием к вам пошел. Лишние баксы не помешают.
— Учите английский, и вперед.
— А может, поможешь, а? Шепнешь слово боссу?
— У нас нет вакансий пока.
— Ну, в будущем. Как другу.
Он раздражал Ольгу. Своей наглостью, манерой постоянно посмеиваться и какой-то дерганостью в движениях.
— Вы его родной брат?
— Родной, слава богу, не близнец.
— Почему слава богу?
— Да хватит мне и того, что в одной семье уродились! С такими умниками нелегко расти бок о бок, я тебе скажу. Ему всегда везет с девочками. Самые красивые достаются.
Ольгу уже начал утомлять разговор. Павел был ей неприятен, она не понимала, зачем он все это несет, и вообще хотелось поскорее от него отвязаться.
— Извините, мне надо кое с кем поговорить. Приятно было познакомиться.
— Ну давай, пока!
Вот типчик! И как у Дениса такой брат оказался? Абсолютная противоположность. Она заметила, что Павел подошел к Калахану и что-то пытался ему втолковать на ломаном английском. Калахан слушал с вежливой улыбкой и кивал в своей обычной манере.
А потом она заметила в толпе маму. Она стояла у самой двери, ни с кем не разговаривала, просто наблюдала. На ней было синее платье, строгое, элегантное. Оно очень ей шло. Губы подкрашены помадой персикового оттенка. Волосы против обыкновения были просто зачесаны назад и открывали лоб в морщинках. Заметных морщинках. На какой-то момент у Ольги сжалось сердце от ее одинокого и даже обреченного вида. Он долго решала, подойти к ней или нет, но потом их взгляды пересеклись. Мама смотрела на нее спокойно, с тихой болью. Ольга неуверенно приблизилась.
— Что ты здесь делаешь?
— Пришла посмотреть на твой успех.
— Папа сказал, да?
— Да. Я очень горжусь тобой. Ты растешь.
— Спасибо.
Ольга оглянулась. Ей было неловко. От маминой боли, от своих подступавших слез, от самой ситуации. Сейчас она расплачется, и все заметят. А мама все смотрела и ничего не говорила.
— Мне надо идти.
— Так и не передумала?
Ольга покачала головой и крепко сжала губы.
— Я всегда готова к… к разговору, — тихо сказала Марина Владимировна. — И я люблю тебя.
— Пока, мама.
— Счастливо.
Ольга отошла и глубоко вздохнула. За ней наблюдала не одна пара любопытных глаз, и она взяла себя в руки. Выпрямилась и направилась к группе коллег из схожей по профилю НПО. Они ее понимали, и болтать о всяких пустяках, а не о пользе проектов было куда приятнее, чем пыжиться и доказывать, что ты не верблюд и твои работодатели тоже.
К вечеру она так устала, что сил не было даже идти ужинать. Когда она заявила Денису об этом, он просто сказал «хорошо» и положил трубку. Через полтора часа он стоял на пороге ее квартирки с коробками китайской еды.
— Ого! Доставка на дом?
— А что делать. Я голоден, а ужинать в одиночестве неохота.
— Только из-за этого?
— Только. Так, ты коробки у меня из рук возьмешь или будешь задавать дурацкие вопросы?
Она поставила коробки на журнальный столик и уселась на диване, распаковывая их.
— М-м-м, пахнет шикарно! Что там?
— Все подряд. Лапша, курица, соусы и еще какая-то фигня.
— Если хочешь пива, есть в холодильнике.
— Ничего себе прием! Я ей еду принес, а она даже пива не может сама на стол поставить.
Но за пивом пошел. Бокалы даже искать не стал. И так сойдет. Пикник так пикник. Ольга ловко орудовала палочками, уплетая лапшу за обе щеки. Он повертел палочки в руках и пошел на кухню за вилкой. Палочками он есть умел, но не любил. Вилка казалась роднее как-то.
— Как все прошло?
— Я тебе запись принесла. Наши на камеру все записали.
— А по твоим ощущениям?
— Нормально. Только Калахан что-то все к стенке жался. Обычно он любит пяткой в грудь себя бить, а тут что-то заскромничал.
— Странно. Что-то задумал. Или заподозрил. Вечная игра — кто кого. Но он-то, если что, быстро деру даст, а тебе расхлебывать.
— А ты на что?
— На меня надейся, но сама не плошай. Ешь, а то остынет.
Она отхлебнула пива.
— Кстати, не знала, что у тебя есть брат!
— Пашку видела?
— Ну да. Так удивилась. Ты не говорил никогда.
Он пожал плечами и продолжал есть, усердно накручивая длинную лапшу на вилку.
— Что-то ты не очень настроен о нем рассказывать.
— Да нет. Нормально все.
— Вы такие разные.
— Бывает. У него своя дорога, у меня своя. Предпочитаю, чтобы на моей он пробегал как можно реже.
— Почему?
Он поставил коробочку с едой на стол.
— Ну что ты пристала?
— Интересно же!
— А мне неинтересно.
— Хорошо.
Она вздохнула и продолжила манипуляции деревянными палочками. Так и вертелось на языке рассказать о матери, но не решилась. Не могла дать оценку своим ощущениям, не знала, как рассказать об этом. Денис больше не говорил с ней на тему брошенного ребенка, значит, не нашел еще ничего. Она старалась не думать об этом.
— Кстати, Пашка звал на день рождения свой. Хочешь пойти?
Ольга удивленно вскинула брови.
— Я?
— Нет, стенка, что за твоей спиной.
— Нет, ну а я с какого фонаря там заявлюсь?
— С моего фонаря. Так и скажешь — слезла с фонаря Дениса и заявилась. Пойдет?
Он даже не улыбался, когда говорил это. Она рассмеялась и коснулась его руки.
— Двусмысленно рассуждаете, товарищ.
— Каждый в меру своей испорченности, гражданочка, так что пойдите в зеркало посмотритесь.
— Нет, я лучше проверю предположение опытным путем.
— Это как?
Ольга уселась ему на колени и приблизилась близко-близко к его лицу. От него пахло дождем. Странно, при абсолютно сухой погоде за окном в комнате, наполненной запахами китайской кухни, от его кожи тем не менее пахло дождем.
Глава 8
Ольга сто раз пожалела, что пришла на этот злосчастный день рождения. Денис поначалу стоял рядом с ней, а потом предоставил ее самой себе, принявшись болтать с разными людьми. Она никого не знала, кроме, собственно, виновника торжества Паши, да и тот со своей вечной ухмылочкой ей не нравился. Гостей Паша собрал на даче своего друга, пригласил около пятнадцати человек, многие друг друга знали, и многие из них, по всей видимости, знали Дениса. К Ольге проявляли интерес, знакомились, но то ли оттого, что побаивались Дениса, то ли из-за неприступного вида самой Ольги мужчины общались с ней очень осторожно, нейтрально, а женщин на вечере было всего три: Ольга, жена одного из гостей Милена и явившаяся с кем-то Динара. Когда позже Ольга пыталась вспомнить, с кем же она пришла, она так и не смогла воссоздать картину ее появления. Динара, казалось, тоже была относительно новенькой в компании, но очень быстро вписалась, став чуть ли не центром внимания.
Ольга наблюдала за Динарой с чувством досады и восхищения. Она была хороша, вызывающе, откровенно хороша. Ее внешность обладала не тем типом красоты, который лишь угадывается поначалу и раскрывается только при более близком знакомстве, нет, ее красота бросалась в глаза немедленно, приковывала внимание, и мужчины моментально реагировали, не пропуская ее появление мимо себя. Дина, как называла себя Динара, была высока ростом и не пыталась скрадывать рост плоской обувью — она смело носила каблуки и ощущала себя на них весьма комфортно. Ее черные волосы прямым блестящим каскадом спадали чуть ниже плеч, а чуть смугловатая кожа мерцала здоровой матовостью. Она смотрела прямо в глаза собеседнику, широко улыбалась, обнажая ровные белые зубы, непринужденно смеялась, слегка откидывая при этом голову назад. Ее жесты и мимика выдавали в ней натуру уверенную, без комплексов, твердо знающую себе цену и свои намерения.
Досада Ольги была понятна. Дина, моложе ее лет на семь-восемь, сияла уверенностью и красотой, привлекая всеобщее внимание. На нее реагировали все — мужчины неизменно пытались найти повод заговорить с ней и получали в ответ порцию внимания, на которое Дина не скупилась. Она знала, с кем и как разговаривать. У женщин она, пожалуй, пользовалась несколько иным вниманием — замужние дамы чувствовали в ней опасность, ее смех и выражение глаз сигналили о тревоге, о том, что за мужчинами необходимо присмотреть, иначе они охотно упадут в омут этой откровенной женской власти. Одинокие женщины завидовали ей — она отнимала у них внимание потенциальных партнеров, она была ярче их, красивее, привлекательнее. Ее появление вызывало невольное сравнение с ней других женщин, и сравнение, как правило, было в ее пользу, что, естественно, мало кому нравилось.
И все же Ольга не могла не признать, что восхищается Диной. Лет шесть-семь назад она сама была чем-то похожа на нее. Молода, уверенна, остра на язык. Она знала, каково это — быть центром внимания. Правда, она никогда не обладала такой яркой внешностью, но все же умела привлечь к себе интерес мужчин. Она тогда не понимала, почему женщины не любят ее. Она не понимала, что плохого в том, что на нее все смотрят. Ей казалось, что если она не флиртует ни с кем намеренно, то она ни перед кем не должна держать ответ за разбитые сердца. Теперь, когда ей было за кого опасаться, она поняла причину женского единения против подобных самородков. Они, сами того не ведая, ставят под угрозу отношения всех пар, попадающих в радиус их действия.