Ее когда-то казавшиеся бездонными глаза, а теперь пустые и холодные… Невозможно было даже представить, что творится у нее в душе.
— Нет, — сказала Анжелика.
— От любви до ненависти — один шаг, — заметил Роман. — Что ты хотела мне сказать?
Хотела она что-то сказать или не хотела — но она упорно не говорила это. Если бы сейчас она кинулась к нему на шею, обняла, сказала просто: «Рома, я люблю тебя»… Черт его знает, может быть, он бросил бы все ради нее… Она молчала. Как назло, проезжая часть пустовала. Роман махнул рукой двум одиноким машинам, но те равнодушно пронеслись мимо сквозь снегопад, не сбавляя скорости. Анжелику била дрожь. «От холода», — понял Роман. Нужно было что-то делать. Никакого намека на такси, и Анжелика явно не собиралась расставаться с Романом сейчас.
Они потащились назад через снега, через рельсы, мимо мертвых глухих стен. Роман все еще надеялся, что она скажет что-то такое… не ложь, не удачное построение хорошо продуманных фраз…
— Если у тебя есть хоть что-то ко мне… какие-то чувства, не знаю… давай пока оставим все вот так, — сказал Роман.
— Пока?
— Я не могу сейчас с тобой встречаться, — объяснил Роман. — Пусть все уляжется. Потом посмотрим.
— Потом? — переспросила Анжелика с издевательскими интонациями. — Ты думаешь, я потом захочу?
Только он собирался пожалеть ее — замерзшую, тяжело вышагивающую по сугробам в своих высоких сапогах, — как она бросала такую фразу…
— Тогда о чем мы вообще говорим?! — взвился Роман. — Если ты не захочешь меня видеть через месяц или два?
— Я не знаю, — сказала Анжелика устало.
— А я знаю, что моя жена всегда примет меня назад! Что бы ни случилось! А ты… Я ни в чем не уверен с тобой! В том, что будет завтра, послезавтра… Я даже не уверен, что этот ребенок — мой!
— А, вот так, — отфиксировала Анжелика.
Едва они успели забраться в машину (Роман включил печку на полную мощность, чтобы отогреть вконец замерзшую Анжелику), как его позвали к телефону. Естественно, это была Катя.
— Ты еще там? — по голосу жены Роман моментально сообразил, что дело пахнет жареным.
— Как видишь.
— Я все поняла.
— Что ты поняла?
— Ты там с ней, да?
— Ты думаешь, я трахаю ее здесь, что ли?
— Я жду еще двадцать минут, — сообщила Катя с угрозой в голосе. — Потом я приду на стоянку.
— Я сейчас отведу машину в гараж и приду, — пообещал Роман.
— Я жду еще двадцать минут, — повторила Катя.
— Знаешь, почему мне проще с женой? — сказал Роман Анжелике, вновь забираясь на водительское место. — Потому что я ее могу послать на три буквы. Потому что я знаю, что она все равно моя! Что она не обидится на меня навеки, если я обзову ее или даже ударю! Это отношения, понимаешь? А тебя я даже не могу посадить на такси и отправить домой! Ты имеешь власть надо мной! И это мне не нравится!
— Что еще тебе не нравится? — спросила Анжелика, суживая глаза.
— Ты хочешь совсем поссориться? — уточнил Роман. Он все еще надеялся, что она выйдет из машины и уйдет, она уже согрелась, и она явно ничего не собиралась говорить ему, и скоро здесь появится Катя… Да черт с ним, пусть все идет, как идет!
— Нет, это ты хочешь поссориться, — сказала Анжелика. — Ты помнишь, с чего все началось сегодня? Ты сказал, что хотел бы поссориться со мной.
Она не собиралась уходить.
— Я чувствую, что мы должны сделать паузу, — сказал Роман, выводя машину со стоянки. — Я не думаю, что мы должны расстаться совсем. Это то, что я хотел тебе сказать.
— Подожди, — Анжелика резко нагнулась вперед, как будто собиралась боднуть лобовое стекло. — И… то есть ты не будешь скучать без меня?
— Я не знаю. Я не уверен.
— Ах, так… — протянула она.
В молчании они доехали до гаражей. Роман, мысленно проклиная себя, сунул сторожу полтинник, и тот с готовностью распахнул ворота перед запоздавшим «Опелем». Анжелика молчала, пока Роман ставил машину в гараж, пока запирал двери… Затем он повернулся и категорически зашагал к воротам гаража. Анжелике ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. Роман взял ее под руку, повел, ускоряя шаг.
— Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Ты была лучшей. Но сейчас… Разве ты это не чувствуешь? Разве ты не понимаешь, что даже в постели у нас стало как-то не так?
— А с женой — лучше? — спросила Анжелика.
— По крайней мере, я знаю ее уже семь лет, — сказал Роман. — По крайней мере, я уверен в ней. Что она не бросит меня, не кинет. Как ты Сашу. Ты ведь, наверно, его тоже любила.
— Не тебе судить об этом, — резко ответила Анжелика.
— Да, конечно, — легко согласился Роман.
— Ты мог бы быть уверен во мне, — сказала Анжелика с укоризной.
— Это все слова. Всего лишь слова. А человек… Моя жена… У меня была возможность убедиться. Не однажды.
— А ты не думаешь, что человеку глубоко на тебя наплевать на самом деле? — закинула удочку Анжелика.
— Не думаю, — ответил Роман уверенно. — Вон этот человек стоит.
В воротах гаражей, темная на фоне ярко освещенных фонарями белых сугробов, рисовалась хрупкая фигурка Кати.
* * *
У ворот стояла — Анжелика сразу узнала ее — Катя Потехина. Маленькая, бледная, в коричневой, вставшей колом дубленочке, детской какой-то, и в детской же шапочке, замшевой, кругленькой, по форме похожей на чепчик. Она вся напоминала собой какого-то нелепого младенца, белого, неправильного, вынутого из коляски и уродливо увеличенного до полувзрослых размеров. У Анжелики отчаянно забилось сердце, но она — виду не подавая — продолжала вышагивать с Ромой под руку. Они подходили все ближе и ближе, столкновение было неминуемо. Рома почему-то молчал, будто язык проглотил, и Катя пока молчала, смотрела на них своими огромными лошадиными глазами, которые одни занимали половину ее крохотного личика.
— Привет, — сказал Рома как-то весело, когда они подошли вплотную к его жене. — Что ты здесь делаешь?
Катя как будто только по голосу узнала мужа. Внезапно бросилась к Анжелике, подлетела, сверкая глазищами (не доставала до плеча верхом замшевой шапочки) и выкрикнула тонко, зло:
— Отойди, курица! Ты не имеешь права!
Она хотела вцепиться уже в локоть Анжелике, продолжавшей держаться за Рому, но тот отступил чуть, уводя Анжелику за собой:
— Только не подеритесь. Знакомьтесь, девушки.
Можно было только удивляться его спокойствию. Рома, казалось, был даже доволен чем-то. Но чем? Катя уцепила его за свободную от Анжелики руку, потащила на себя:
— Пойдем. Поговорим дома.
— Сейчас, — ответил Рома неторопливо, — человека только посадим на такси.
Они вышли из гаражных ворот: Анжелика и Катя вели Рому под руки с обеих сторон, как конвой. Постороннему человеку, наверно, это показалось бы смешным… или, может быть, наоборот, они выглядели милой такой подгулявшей компанией.
— А человек сам не может поймать такси? — нервно спросила Катя.
— Ты посмотри на часы, — рассудительно сказал Рома.
— Вот именно: посмотри на часы! — ядовито воскликнула Катя. — Ты же обещал!
Анжелика пока молчала. В сущности, ей и нечего было сказать сейчас. Она ждала, чем все закончится.
— Так, это все дома, — остановил супругу Рома. — Кстати, кто тебе разрешил идти сюда? Что за глупости?
— Дома Шурка один, — продолжала свою мысль Катя. — Вдруг он проснется? Пойдем.
Ей не терпелось утащить своего мужа прочь от Анжелики, как будто, уведя его сейчас, она уводила его навсегда. И Анжелика заразилась этой мыслью: если Рома сейчас запихнет ее в такси и не прояснит больше ничего в их дальнейших отношениях, то это — конец.
— Сашка один?! А ты о нем подумала, когда сюда шла? — отчитывал супругу Рома.
Они остановились на краю щедро посыпаемой снегом проезжей части, совершенно пустой, мягко освещаемой сверху фонарями. Анжелика только сейчас увидела этот снег, падающий с ночного неба. Тихий, волшебный, пушистый, он одинаково планомерно и терпеливо пытался засыпать белыми блестками и Анжелику, и Рому, и Катю; ему было наплевать на любые человеческие отношения.
Было так странно и пусто, что Анжелике подумалось: а вдруг их действительно только трое осталось на этой земле? Что тогда делать и как дальше жить? Хватит ли Ромы на них обеих?
Катя внезапно отлепилась от мужа и заняла атакующую позицию напротив Анжелики. В глазах ее сияла ненависть, бумажно-серое же нечеловеческое лицо не отражало совсем никаких эмоций.
— Я очень рада с вами познакомиться, — яростно, с наскоку начала Катя.
— Я тоже, — осторожно, но с достоинством ответила Анжелика.
— Что, похожа я на того монстра, которого вы придумали? Который вас запугивает, секретных агентов на вас насылает? — продолжала Катя, буравя Анжелику своим убийственным взглядом. — Просто Мата Хари какая-то!
— Если честно, то да, — призналась Анжелика. Эта неожиданная встреча окончательно дополнила сложившийся у нее в голове монстрообразный облик Роминой жены: как будто последний пазл сложной мозаики встал на место, и нарисовалась перед внутренним взором многоцветно-мрачная, темная и великолепная в своей ужасной отвратительности картина. Катя Потехина, персонаж дурацкого детского мультика, уродливое создание с глазами, полными зла… какой-то злобный маленький тролль из сказки… из страшной сказки… кукла Чаки из американской кинострашилки…
Повернуться и уйти — вот что захотелось сделать Анжелике, но она продолжала ждать развязки. Сейчас — или никогда.
— Ах, вот как! — по-тролльи взвизгнула Катя.
— Вы свои глаза в зеркале видели? — тихо спросила Анжелика.
— А ты свои видела? — да, это был тот телефонный голос, те самые базарные интонации. — Курица! Чего ты в него вцепилась?
Может быть, Анжелика действительно сейчас была похожа на курицу — своей ватной основательностью, габаритностью. Но почему-то это слово показалось ей много обиднее других слов.
— Катя, не надо, — пытался урезонить жену Рома. — Всё дома.
— Дома мы знаешь во сколько должны были разговаривать? — отбрила его Катя.
— Какая разница — во сколько?
— Потому что мне хочется поскорее закончить все это!
Анжелика увидела, как сверкнули глаза Ромы. Наверно, его жена в этот момент значительно превысила свои полномочия.
— А ты не думаешь о том, что, может быть, мне не хочется, — спросил он с некоторой угрозой в голосе.
Катя чуть отступила, но всего лишь на секунду, на мгновение: ей, так же, как и Анжелике, нужно было решить все сейчас.
— Ты ей все сказал? — спросила она и повернулась к сопернице. — Он тебе сказал, что вы больше не увидитесь?
Анжелика как будто снималась в каком-то фильме. Все было ненастоящее, декорации: и снег этот — искусственный, и дома — ткни пальцем, упадут. Вот пришел режиссер, опоздал чуть-чуть, отвлекся, но сцену надо режиссировать: «Он тебе сказал?..»
— Вы мне это сейчас говорите? — ренатолитвиновским тоном произнесла Анжелика, входя в роль. — Будет забавно, если так и получится…
— Рома, ты ей все сказал? — не успокаивалась Катя.
Блеснули вдали два желтых глаза, широкие светлые полосы взрезали белый, блестящий, пенопластовый асфальт. Рома шагнул чуть ли не к середине дороги, взмахнул рукой. «Ауди», красная, с четырьмя бриллиантовыми свадебными кольцами, сплетенными на капоте, мягко притормозила. Анжелике не верилось: первая машина — и уже готова увезти ее… навсегда прочь?