— Ну все, садись, — торопливо бросил Рома, о чем-то коротко переговорив с водителем.
Анжелика вдруг испугалась по-настоящему: неужели это все? Вот так, здесь, все закончится? «Не хочу!» — завопил кто-то дрожащий внутри.
— Девушка, идите, — это она Кате, внезапно изменившимся голосом, прекрасно понимая нелепость своих фраз и смехотворность попытки что-то исправить в рушащемся мире. — Рома сейчас догонит вас.
— Это вы мне говорите? — обалдела Катя. — Это я должна идти?
Красная «Ауди», дыша теплом, стояла, не двигаясь, ожидала Анжелику. Анжелика сделала шаг, вплотную к Кате, наступая, смещая ее дальше, дальше, прочь. Катя отступила.
— Если вы не хотите сейчас окончательно потерять своего мужа, дайте нам пару минут, — медленно, как во сне, произнесла Анжелика.
Наверное, было что-то такое в ее лице или в словах, потому что выражение глаз Кати мгновенно изменилось: там воцарился страх, холодный, липкий, злой, пахнущий отчаянием. Страх и ненависть — это были те две эмоции, на которые способна Катя Потехина. Только ненависть и страх. Анжелика почувствовала это. Она стояла и смотрела, как Катя перебегает дорогу, быстро, будто спасаясь от невидимых машин. Перебежала, протрусила по тротуару еще метров десять и остановилась в нерешительности, не зная, что делать дальше. К Анжелике подошел Рома, спокойный, подтянутый, уверенный в себе. Гордый своей нужностью — сразу двум женщинам.
— Чего ты хочешь? — слова, как сквозь воду.
— Мне нужно поговорить с тобой, — глупо сказала Анжелика. Любым способом, сейчас, удержать, уберечь, сохранить. От этого зависит все.
…Все — что?
Она уже не помнила.
— Потом, — сказал Рома с досадой. — Я позвоню тебе.
— Когда? — совсем уже дежурно.
— Завтра.
Я не доживу до завтра, поняла Анжелика.
— Я хочу все выяснить сейчас, — сама удивляясь равномерному спокойствию своего голоса. — Если все останется так, то ничего не надо.
— Как ты захочешь, — сказал Рома, чуть изменившись в лице.
— Мне нужно решить все сейчас, — повторила Анжелика.
— Ты с ума сошла? — тяжело вздохнул Рома. — Моя жена уходит. Я боюсь потерять ее.
Катя, вопреки его словам, никуда не уходила — напротив, стояла, не двигаясь, на той стороне улицы, и даже отсюда Анжелике было видно, как трясутся ее тоненькие ножки в маленьких ботиночках.
– А меня ты не боишься потерять? — спросила Анжелика.
– Поговорим завтра, — предложил Рома.
«Завтра» было равносильно «никогда». «Завтра» было равносильно «смерть». Анжелика отступила, качнувшись, к чужой красной машине. Хотела сказать «прощай», но губы не слушались. Было бы верхом какого-то безумного шика послать сейчас воздушный поцелуй Кате Потехиной… Она не стала, но потом, в последний момент («Сейчас надо сесть в машину, что подумает про все это водитель? Пусть думает, что все мы просто хорошие друзья») — помахала рукой.
Открыла дверцу, села, дверцу закрыла. Это был уже другой мир. «Ауди» сразу тронулась с места — наверно, Рома объяснил, куда ехать. Денег водителю не давал — это Анжелика точно помнила. Деньги — ах, да, есть еще какие-то в кошельке. Она расплатится. Конечно.
Отвернулась и смотрела на дорогу, прямо, снежинки липли на переднее стекло, дворники — клак, клак — последовательно сбрасывали их вниз. Ехали вдоль железнодорожного полотна, задворками, Анжелика даже не совсем понимала, где, и хотелось ехать вечно, в чужом тепле, только чтобы не остаться одной со своей болью, просто рядом с кем-то, кто двигается и дышит… Было так страшно сейчас вернуться в свою коммуналку и посмотреть на спящую Катеньку, которую надо будет чем-то накормить завтра, и послезавтра, и еще через день… А что делать, когда появится еще один ребенок?
Ехали, по счастью, безумно долго, водитель короткой дороги не знал, или, может быть, это и была короткая дорога, да казалась длинной…
* * *
В выходные Ромка потащил Катю на дискотеку. В первый раз за последние три года. Шутил, смеялся, казалось, был счастлив. Что-то чуть фальшивое было в его счастье… грусть какая-то. Может быть, ностальгия по отношениям с Анжеликой… Но для Кати это была почти победа. В ту ночь, когда Катя увидела Анжелику у гаража, изменилось многое. И в первую очередь — в восприятии Катей Снежной Королевы. Рядом с Ромкой Королева казалась слишком крупной, слишком неуклюжей… Эти толстые сапоги-ботфорты с широкими меховыми отворотами, неуверенное какое-то выражение лица…
Да, Катя чувствовала себя победительницей. Несмотря на неловкое немного воспоминание о том, как Анжелика заставила ее перейти на другую сторону улицы перед расставанием. Все-таки в ней было что-то магнетическое… Ее словам нельзя было сопротивляться… Ее словам, ее желаниям…
Черт с ним со всем. Сегодня Ромка повел Катю на дискотеку. Все остальное не имело значения. Даже то, что Катя почти не умела танцевать. Она стеснялась танцевать в толпе эти новомодные танцы… она не умела так, как эти длинные молодые девочки, гибкие, верткие. Катя сидела за столиком, пьяная, посасывала через трубочку сладкий коктейль и смотрела, как танцует ее муж. Какая-то девочка, совсем юная, возможно, школьница, узенькая, вся в черном, танцевала с ним в кругу, сверкая глазами возбужденно, манерно вымахивая руками, как будто балансируя на проволоке. Катя была не в состоянии даже ревновать сейчас. Она была почти спокойна. Пусть, пусть дите это шестнадцатилетнее флиртует с Ромкой. Лишь бы не Анжелика.
Музыка резко сменила ритм, муж вернулся за столик, взмокший, пахнущий потом, веселый.
— Ну что, потанцуем?
— Танцуй, танцуй, — улыбнулась Катя. — Мне нравится, как ты танцуешь.
— Не ревнуешь? — засмеялся Ромка.
— Я? Тебя? Нет.
Она вспомнила их первые танцы. Танцы в военном училище, куда Катя пришла с подругой. Его неловкие влажные руки у нее на талии, бегающие счастливые глаза, глупые вопросы. Почему-то Катя сразу почувствовала, что вот этого смешного она сможет удержать около себя. Только вот зачем?..
Где-то там Снежная Королева заперлась в своем замке, затаилась в своей злобе. Может быть, она даже еще надеялась на что-то.
«Ничего ты не получишь, — шептала Катя. — Ничего».
Белые вспышки слепили, странные тени метались вокруг Ромки, вокруг средоточия всей жизни на земле. Замок Снежной Королевы еще не был разрушен. Но она, маленькая Герда, уже стояла у ворот в своей отороченной мехом дубленочке и сапожках аккуратненьких… Ты падешь, Снежная Королева! Ты будешь повержена!
Пьяная Катя сжимала кулачки и улыбалась чему-то своему…
* * *
Роман назначил Анжелике встречу на Невском. Это было наиболее безопасное место. Он решил для себя, что даже не будет отвозить ее домой, чтобы избежать безумно-долгих, нудных разговоров и объяснений. Невский был нейтральной территорией, там Роман чувствовал себя в безопасности, там он был застрахован от Анжеликиных истерик. Он был уверен, что истерики предстоят, он уже понял, что его подруга — всего лишь обычная женщина, конечно же, никакая не богиня и не посланник с небес. Просто женщина, желающая заполучить его, увести из семьи любыми способами. И что с того, что она могла делать это нестандартно?
Роман увидел Анжелику издали, в зеркальце заднего вида. Она вышагивала по Невскому с огромными двумя пакетами, где-то уже успела что-то купить. Она влезла к нему в машину, как всегда, шумно, пакеты отвратительно шуршали, когда Анжелика закидывала их на заднее сиденье, из пакетов выглядывали какие-то разноцветные коробки, украшенные блестящими бантами…
— Это я уже к Новому году закупаюсь, — пояснила Анжелика. — Подарки близким.
Что-то дрогнуло внутри у Романа на мгновение. А купила ли она подарок ему? Тут же он остановил нелепый этот поток мыслей: смешно. Анжелика казалась непомерно деловой и отстраненной, и это тоже минутно задело Романа. «Почему? — спрашивал он себя. — Зачем?» Какие-то пустые слова типа «как дела?», ничего не значащий обмен приветствиями.
— Я думаю, что мы останемся друзьями, — изложил Роман суть происходящего. — Я бы хотел иногда видеться с тобой.
Анжелика сощурилась, веерочки ярко-зеленых теней в уголках глаз забавно сжались и снова раскрылись.
— Так, как с теми проститутками, о которых ты рассказывал? Три раза в год?
— Может быть, и так, — сказал Роман. — Пока не знаю.
— Я не хочу так, — заявила Анжелика.
Она еще пыталась сопротивляться ходу событий, но как-то вяло, неохотно, как будто из чувства приличия. Роману вдруг показалось, что ей теперь все равно, она переболела им и уже пережила их разлуку, или, может быть, все было не более чем игрой опытной актрисы.
— Ты счастлив сейчас с женой? — спросила Анжелика.
Роман задумался. За ту неделю, что он не видел Анжелику, что изменилось в его семье? Стал ли он счастливее? Анжелика спрашивала так, как будто целая вечность прошла.
— Она счастлива, — ответил Роман. — Ну, я тоже испытываю какие-то чувства. Приятно сознавать, что твое присутствие способно осчастливить человека.
— Значит, я все-таки помогла тебе разобраться в твоих семейных отношениях. Как опытный психолог. Несмотря ни на что.
— Да, — согласился Роман. — Очень. Я так благодарен тебе. Хотя тебя, может быть, это оскорбляет.
Он вдруг подумал, что они разговаривают, как на похоронах. Как будто произносят надгробные речи. Похороны любви. Где-то он уже слышал эту банальную фразу.
— Да ладно, — сказала Анжелика равнодушно. — Мне нужно решить сейчас, как все будет дальше.
— Будет интересно посмотреть на тебя через какое-то время.
— Не удастся посмотреть.
— Почему? — насторожился Роман.
— Не хочу. Зачем?
— Ну, как хочешь, — сказал Роман разочарованно. Как-то не так все это происходило. Не так, как он ожидал. — Только еще раз, наверно, нам придется встретиться.
— Зачем?
— Я хотел сказать… — Роман замялся, — насчет трубки… как тебе будет лучше? Наверно, все уже привыкли к номеру твоего телефона?
— В принципе, да.
— Ну, если ты отдашь мне за него сто долларов, считай, что мы в расчете, — сказал Роман.
Анжелика посмотрела на него недоуменно, потом удивленно, потом с ошарашенно-неверящей улыбкой, потом с презрением. Последующие пять минут были для Романа адом. Наверно, Анжелика восприняла эту трубку как его подарок, и поднятый им вопрос о деньгах был неожиданным для нее. Роман настаивал, чтобы вопрос с телефоном был решен в течение как можно более короткого срока. Анжелика, бросив несколько саркастических, издевательских фраз, в конце концов осчастливила его взглядом, достойным некоего неодушевленного предмета, и сказала:
— Неделю.
— Если ты не сможешь к понедельнику… — Роман низко нагнул голову, чтобы она не видела, как его щеки заливает краска, — можешь тогда отдать его мне пока, пусть он просто у меня полежит. Когда будут деньги — отдашь и заберешь телефон.
Анжелика презрительно сощурилась.
— Деньги у меня есть, — заявила она. — Но даже если бы их не было, я бы сдохла, но к понедельнику они были бы.
* * *
По иронии судьбы, по случайному совпадению Макс привел Анжелику в тот самый ресторан «Патио Пицца», где как-то они обедали с Ромой. Клетчато-красные скатерти, добротная деревянная мебель, салат-бар в центре зала. Забеременев, Анжелика стала есть непростительно много, еще больше, чем обычно, и сейчас до краев наполняла свою тарелку салатами, со знанием дела отделяя вкусные собрания овощей и зелени от менее вкусных. Макс, опершись на правый локоть, с улыбкой наблюдал за ней: сам он ограничился парой ложек итальянского макаронного салата и горкой разноцветных перцев.