— От моей сказки не заснешь, — пообещал он.
Я положила голову на его плечо. Сбоку мне был виден его красивый подбородок с маленькой ямочкой посередине. Я очень хотела протянуть руку и потрогать эту ямочку.
Но решила, что мы с ним еще недостаточно знакомы. А тут такая фамильярность.
Впрочем, это не мешало мне сидеть у него на коленях. И все еще считать его таинственным незнакомцем.
— Ты замерзла, — сказал он и покрепче обнял меня.
Но это вряд ли бы помогло. Меня ведь колотило вовсе не от холода, а от его присутствия. Но встать у меня тоже не было сил.
Поразительно, как я лишалась власти над собой рядом с этим человеком. Просто волшебство какое-то.
— Он шел к ней осторожно, — сказал он, — шаг за шагом, год за годом.
— Кто? — сказала я.
— Не мешай, — сказал он, — я и сам собьюсь.
— Хорошо.
Он помолчал.
— И однажды он приехал в один маленький неприметный город, в котором уже когда-то случилась похожая история. Но только эта история тогда кончилась немного не так, как она должна была окончиться.
Я закрыла глаза. Мне было уютно и тепло. И я уже почти привыкла к электрическим разрядам в моем теле.
— Он не понимал, что его сюда манило. Он не знал, как переписать эту историю. Да ее уже и невозможно было переписать. Эта история произошла очень давно. Много лет тому назад. — Он немного помолчал и продолжил: — Тогда здесь тоже жил один юноша. У него все было хорошо, он был счастлив и любил свою профессию. Но не было в его жизни чего-то нереального, таинственного и волшебного. Того, чего не заменят ни друзья, ни любимая работа, ни обычное счастье существования на этой земле.
А меня совсем разморило. Я еще пыталась уследить за нитью его рассказа, но делать это было все труднее и труднее. Я не привыкла так рано просыпаться.
— Да ты и правда засыпаешь, — сказал он.
— Нет-нет, — тут же сказала я, — история, юноша, очень много лет назад.
— Да, — сказал он, — тогда этот юноша увидел одну девушку. И его молнией сразило.
— Молнией? — сказала я.
— Да, — сказал он, — самой настоящей. Так бывает. Когда-то и с тобой это будет.
Я согласно кивнула.
— И юноша остался стоять на месте. Он не пошел вслед за незнакомкой. А чуть позже ее и след простыл.
Сквозь сон я почувствовала, что он слегка коснулся рукой моей щеки и стал осторожно гладить ее.
Но я уже совсем засыпала. У меня даже не было сил разлепить рот и сказать: «Угу, я не сплю». Но сквозь сон я тем не менее еще слышала его рассказ.
— А потом стал искать ее по всему городу. И он нашел ее. Она пришла сама. К нему. В театр. Но было уже слишком поздно. Рядом с ней уже был другой. Он увидел их со сцены. И понял, что уже слишком поздно. И что ему в этом городе больше нечего делать. И он уехал из этого города навсегда.
Он осторожно гладил меня по щеке. А я уже почти совсем спала.
— Прошло время, — сказал он, — И другой юноша увидел другую девушку. И его тоже ударило молнией. И он не мог двинуться сдвинуться с места. А девушка ушла. — Он тяжело вздохнул. — Парень не знал, что делать. Он был в полном отчаянии. Ведь с каждым последующим мгновением они все больше отдалялись друг от друга. Даже не успев встретиться по-настоящему.
Сквозь сон я все еще осознавала эту историю.
— И тогда парень кое-что придумал, — сказал он. — Он попытался проложить к ее сердцу невидимые дорожки и попытаться по этим дорожкам пойти навстречу к ней. Он стал писать ей письма. И среди сотен ответов он почувствовал ее ответ. И он понял, что нашел ее. И между их сердцами потянулись тонкие невидимые нити. А еще она пришла сама. К нему. В театр. Он совсем не ожидал, что она придет. Он растерялся. И ему пришлось сыграть роль.
Я почувствовала, что он осторожно взял меня на руки и куда-то понес. Он положил меня на кровать и сел рядом.
— У нее имя героини его любимого романа, — сказал он. — Он понимает ее мысли, может предчувствовать ее поступки. И у нее внешность девушки его мечты.
А потом он наклонился ко мне, убрал с моего лица волосы, легко и нежно поцеловал меня в лоб и сказал совсем тихо:
— Ты — мой необработанный алмаз. И ты — самое ценное, что я нашел в этом городе.
А потом он встал и ушел. Я слышала, как скрипнула большая кровать, прощаясь с ним. Но я не могла ни открыть глаза, ни произнести хоть слово.
Потому что параллели и меридианы, горячие лучи и теплые облака, ветра и дожди как обычно проходили через меня. Потому что где-то внутри меня жило и кипело осторожное и нежное, большое и таинственное чувство.
И потому что отныне я чувствовала, что счастье где-то совсем-совсем рядом. Только руку протяни.
19
Проснулась я только к обеду! Во второй раз в жизни проспав на работу!
Я вскочила с кровати и чуть не пропустила некое волшебство. Рядом со мной лежала тонкая серебристая полумаска.
Умопомрачительный запах одеколона был рассеян в воздухе. И все еще чувствовалось присутствие самого заколдованного принца, какой только мог встретиться на моем пути.
Я взяла тонкую серебристую полумаску и прижала ее к своему сердцу. Мне хотелось плакать и смеяться.
На работе миссис Ланг смотрела на меня как на инопланетянина, который прибыл на Землю случайно и не понимает, как нехорошо пренебрегать земными обязанностями. Но инопланетянину отныне было решительно все равно.
Потому что он знал, о чем по утрам поют птицы и шепчут деревья в ночной тиши. Слышал шепот соседних галактик и понимал их разговор. И все загадки мира были отныне у него в ладонях.
Вечером у Джессики просто не было слов. Она только качала головой, разглядывая, как я с аппетитом поглощаю огромный овощной сандвич и запиваю его молочным коктейлем. Конечно, я ведь сегодня без обеда осталась.
— Неужели ты опять сидела у него на коленях? — недоумевала Джессика.
— Должна же я была тоже куда-то присесть.
— Но там же еще была большая кровать, села бы туда!
Джессике как подруге было неудобно за мое поведение.
— Он себя неважно чувствовал, — сказала я.
— Это как? — недоверчиво спросила Джессика.
— Плохо видел, плохо слышал.
Джессика несколько раз раскрыла и закрыла рот, кипя от возмущения.
— А ничего нового он не мог придумать?
— Это и было новое, в прошлый раз он хорошо слышал, — сказала я.
— У меня слов нет! — сказала Джессика.
— Я вижу, — виновато сказала я.
— Ты обещала советоваться со мной, когда тебе что-то придет в голову!
— Но это пришло мне в голову в пять часов утра! — попыталась оправдаться я.
— Надо было позвонить и разбудить меня!
Я улыбнулась. Если бы Джессика увязалась со мной, в моей жизни не было бы этой утренней сказки.
— Но согласись, — не сдавалась Джессика, — это просто неприлично — сидеть на коленях у незнакомого человека!
— Ну. Мне кажется. Что мы с ним. Уже немножечко знакомы.
— Но не до такой степени, — возмущалась Джессика, — чтобы восседать у него на коленях, а потом еще вдобавок и заснуть на его плече!
— Согласна, — вздохнула я.
Джессика видела, что мне и так не по себе после всего, что происходило со мной в здании театра. Сейчас, на другой территории, когда с меня спадали чары, я и сама не могла понять, как со мной могли приключиться такие вещи, которые легко и запросто происходили в сумраке театра.
— Ну а о чем сказка-то была? — Джессика постаралась сменить тему.
Я надолго задумалась. Я не могла вспомнить.
— Ты что, правда ничего не помнишь? — безмерно удивилась Джессика.
— Но я же спала!
— Слушать надо было! Ты же сама хотела что-нибудь поподробнее узнать об этом человеке!
— Но я не привыкла в пять часов утра сказки слушать! — опять оправдывалась я.
— Невнимательная моя, — сказала Джессика, — а теперь мы с тобой даже этой сказки не знаем! И у нас, как обычно, ни одной зацепки нет!
— Ну почему же нет, — сказала я, — мое подсознание наверняка все внимательно выслушало. И когда-нибудь оно поделится с нами тем, что запомнило.
Джессика качала головой и смотрела на меня ну просто с восхищением.
А после бара я не пошла домой. Ноги сами привели меня к дому бабушки Урсулы.
И бабушка Урсула ничему не удивилась. Она усадила меня за стол, заварила чай и выложила на большое блюдо теплые пирожки.
Я осторожно взяла горячий чай и стала скрывать за его паром свои новые слезы. Бабушка Урсула терпеливо ждала моего откровенного рассказа.
И я, всласть наобжигавшись горячим чаем, начала этот рассказ.
— Три имени, — сказала я.
— Что три имени? — не поняла бабушка Урсула.
— Написать на запотевшем стекле хочется.
— Как? Сразу три?
Я кивнула.
— Да, — сказала я, — и еще одно про запас.
— Что-что? — сказала бабушка Урсула.
Ничто в нашей жизни не проходит бесследно. Все события, маленькие и большие, грустные и веселые, бередят наши души и постоянно изменяют нашу жизнь.
Даже если событие произошло много лет назад, его отпечаток навсегда остается во времени. И эхо его будет влиять на какие-то последующие события.
Причем это будет происходить даже с теми людьми, которые никак не были связаны, знакомы или близки. А уж с теми, кто что-то значил в жизни другого, эти отголоски могут сыграть какую-то совсем новую и удивительную роль.
— И какие это имена? — терпеливо спросила бабушка Урсула.
Я сделала еще пару спасительно-горячих глотков чая и ответила:
— Луи, A.M. и Рассел.
И стала терпеливо ждать, когда бабушка Урсула скажет: «Что-что?».
Но бабушка Урсула даже не удивилась. Она немного помолчала, а потом сказала:
— Так, значит, душу моей девочки смущают мальчики Лимбарди?
И надо ли говорить, что следующие несколько мгновений я провела с раскрытым от изумления ртом?
А бабушка Урсула тем временем подошла к большому шкафу и вытащила оттуда внушительный бумажный сверток. Она развязала розовую атласную ленту и развернула оберточную бумагу. И я увидела письма. Много писем.
— Больше всего, когда он все это обнаружил, твоего дедушку Альберто оскорбила именно эта лента, — сказала бабушка Урсула. Она тяжело вздохнула. — Но я не могла не писать письма этому человеку и не хранить его письма, — продолжила она, — и ты поймешь, почему я это делала.
— Какому человеку? — спросила я.
— Аарону Лимбарди, — сказала бабушка Урсула.
Я так и ахнула.
— Ты писала ему письма и хранила его письма?
— Да, — сказала бабушка Урсула, — ведь это все, что у него было от меня.
— Но почему?
— Потому, что его жизнь без меня была разбита вдребезги.
Я смотрела на свою бабушку Урсулу и не могла поверить своим ушам. Связь времен и поколений незримо тянулась издалека в наше время. И с этим никто ничего не мог поделать.
— И из-за этого ушел дедушка Альберто? — сказала я.
— Да, из-за этого и ушел дедушка Альберто, — печально сказала бабушка Урсула.
— Он обиделся на тебя?
— Нет, что ты. Он обиделся вовсе не на меня.
— А на кого?
— Он обиделся на жизнь.
Я смотрела на нее во все глаза.
— Это как? — не поняла я.