— Джереми? — повторила Мей, стараясь собраться.
— Он принес рисунки наклеек для меда.
— Правда? Хорошо…
Расширение производства меда было одним из ее планов на будущее, и Джереми Дэвидсон вызвался сделать для нее эскизы наклеек.
— Он делает вам одолжение, Мей, так что не заставляйте его ждать, — сказала Робби сердито и повернулась, чтобы уйти.
— Робби, пожалуйста, подожди, — начала Мей и, вдруг потеряв уверенность в себе, посмотрела на Адама. Она хотела объяснить Робби, что этот поцелуй ничего не значит, что это было просто скрепление договора, как рукопожатие. Но когда Робби остановилась, всем своим видом выражая неодобрение, Мей не смогла найти нужных слов.
— Иди к тому человеку, который принес эскизы, — поторопил ее Адам и кивнул, как бы показывая ей, что она может реализовывать свои планы, что у нее есть будущее. — И положись на меня.
— А Ненси? — Она посмотрела на малышку. Это было проще, чем смотреть в глаза Адаму или Робби.
— Я сейчас спущусь вместе с ней.
Она буквально вылетела из комнаты, стремясь скрыть смущение. Адам готов был убить себя.
Большинство женщин в ее положении немедленно ухватились бы за его предложение, а она поначалу ответила отказом. Его самоуверенность рассердила ее, и он не мог с этим примириться. Он стал целовать ее, так как поклялся себе, что она заплатит ему за все обиды, за все унижения. Но она, вместо того чтобы сопротивляться, как он ожидал, ответила с жаром, в котором сгорела его гордость победителя. Осталась только жажда большего.
Он желал ее. Он мог получать любых женщин по своему выбору. Красивых женщин. Из тех, которым смотрят вслед, встретив на улице. От Мей Колридж он хотел только, чтобы она положила свою гордость к его ногам. И он бы добился этого.
Она была его последней ошибкой, его единственной слабостью. С того дня, как он ушел прочь от этого дома в мокрой, смерзавшейся на спине одежде, он не позволял никаким чувствам вставать на его пути.
С дипломом в кармане, кучей невозвращенных долгов и матерью, не способной присмотреть ни за Саффи, ни за собой, он смог найти работу только в маленькой фирме, которая влачила жалкое существование еще с тех времен, когда чай из Китая доставляли клиперы. Это было не то, о чем он мечтал. Но через пять лет он оказался во главе этой фирмы, а теперь был президентом международной компании, которая вела торговлю по всему миру.
Но его успехи, кажется, не производили впечатления на сердитую экономку Мей.
— Давно мы с вами не виделись, мистрис Робинсон.
— Да уж. Но ничего, кажется, не изменилось, мистер Вейвелл, — ответила та ледяным голосом.
— Наоборот. Я хочу, чтобы вы первой узнали, что Мей и я решили пожениться.
— Пожениться? — выдохнула она. — Когда?
— В этом месяце.
— То есть… — Она покачала головой. — К чему такая спешка? Что вам, собственно, надо? Если вы думаете, что Мей получила в наследство хорошее состояние…
— Мне не нужны ее деньги. Но я нужен Мей. Она только что узнала, что если не вступит в брак до своего тридцатилетия, то потеряет дом.
— Осталось меньше четырех недель… — Робби вздохнула. — Так за этим Фредди Дженнингс звонил сегодня утром?
— Насколько я понимаю, да. Кажется, когда он отнес завещание Джеймса Колриджа на апробацию, всплыла какая-то древняя приписка.
Робби побледнела, но не отступила:
— А почему вы бросились на выручку, Адам Вейвелл? Вам-то какой с этого прок? — И, не дав ему ответить, она продолжала: — А где мама этой малышки? Что она обо всем этом думает?
— Ненси, — сказал Адам, вдруг поняв, что ребенок тут очень кстати, — позволь представить тебе мистрис Хетти Робинсон. Мистрис Робинсон, познакомьтесь с моей племянницей.
— Так это дочка Саффи? — Робби подошла к девочке. Суровое выражение ее лица смягчилось, она погладила сжатую в кулачок ручку малышки. — Какая хорошенькая! Но где же ваша сестра-то? В тюрьме? В исправительном доме?
— Ни там, ни там, — ответил он, сдерживая эмоции. — Просто у нас некоторые семейные проблемы.
— Ну, в этом нет ничего нового.
— Это верно, — признал он. Немного самоунижения не повредит. — Саффи была уверена, что Мей ей поможет.
— Опять? Или она мало намучилась из-за вашего семейства?
Намучилась?
— Я встретил ее в парке, — объяснил Адам. — Она сидела на дереве. Спасала котенка.
Робби закатила глаза. Уже лучше.
— И она рассказала мне о своих бедах только для того, чтобы объяснить, почему она не может взять к себе Ненси.
— И вы тут же предложили ей немедленный брак. Вытащили сразу двух женщин одной веревкой. — Судя по ее ироничному тону, она, в отличие от Мей, вовсе не была уверена, что он совершает акт альтруизма.
— Считайте, трех, — ответил он ей в тон. — Я полагаю, Мей переживала и из-за вас, мистрис Робинсон. Это ведь и ваш дом.
Он мог бы поклясться, что она покраснела, не будь это столь невероятно.
— Она так сказала? — спросила экономка. — Ну, я-то не в счет.
— Вы знаете, что это не так, — возразил он, чтобы закрепить успех. — У нее есть только этот дом и вы.
На этот раз она, несомненно, покраснела.
— Это верно. Бедная девочка. Что ж, мистер Вейвелл, я уверена, это очень благородно с вашей стороны. Только скажите мне вот что. Почему ваша сестра или вы не возьмете телефон и не позвоните в какую-нибудь контору, которая присылает нянь на время? Как я понимаю, теперь вам это по карману.
— Радуйтесь за Мей, что я этого не сделал, — сказал он.
Ее это не удовлетворило. Она явно сомневалась в чистоте его мотивов, но после минутного молчания кивнула:
Ну что ж, хорошо. Но имейте в виду вот что. Если вы ее обидите, будете иметь дело со мной. А я ни перед чем не остановлюсь.
— Обижу ее? Зачем мне ее обижать?
— Вы так уже делали, — сказала она. — Такова ваша природа. Я видела с вами многих женщин на фотографиях в журналах для сплетников. Скольких из них вы бросили с разбитым сердцем? — Она не стала дожидаться ответа. — Последние десять лет Мей ухаживала за больным дедом. Она горюет о нем. Она беззащитна.
— Но если я не помогу ей, она лишится дома, своего дела, своих любимых животных, — напомнил он.
Она посмотрела на него долгим взглядом:
— Эта девчушка голодна. Лучше дайте ее мне, пока она не прососала вам шею насквозь. Как, вы сказали, ее зовут?
— Ненси, мистрис Робинсон.
— Доброе старое имя, — одобрила экономка, беря девочку на руки. — Привет, Ненси. — Потом перевела взгляд на Адама: — Пожалуй, зовите меня лучше Робби.
— Спасибо. Могу я быть чем-нибудь полезен, Робби?
— Поезжайте в магистратуру, договоритесь о дне свадьбы, — предложила она. — Но сперва, пожалуй, наденьте брюки.
На кухне никого не было, кроме двух кошек, спавших в старом кресле, и старой собаки, которая делила корзину с уткой и цыпленком. Никто из них не обратил на него внимания, и он спокойно снял брюки с крючка над плитой и понес отряхивать в чулан. Там на тряпке спал, свернувшись, котенок. Адам надеялся, что Ненси вскоре тоже заснет.
Отряхнув с брюк грязь и немного приведя себя в порядок, он пошел искать Мей и застал ее в кабинете. Она стояла плечом к плечу с высоким худым мужчиной, вероятно Джереми. Оба склонились над разложенными на столе рисунками.
Она повернулась и уставилась на него поверх больших очков в черепаховой оправе. Он подумал, что в этих очках она сама похожа на котенка.
— Я поговорил с Робби, — сообщил он. — Ввел ее в курс дела.
Мей опять покраснела, но голос ее звучал спокойно, когда она спросила:
— Ты все ей объяснил?
— Что, почему и когда, — ответил он. — Я позвоню тебе, когда уточню детали. Ты будешь дома?
— Ты собираешься сделать это сегодня? — хрипло спросила она. — Может быть…
— Это надо сделать сегодня, или будет слишком поздно.
— Да… — Было ясно, что реальность с трудом укладывается у нее в голове. — Я нужна тебе для составления бумаг?
— Я узнаю и позвоню тебе. Кстати, скажи мне твой телефон. В справочнике его нет.
Мей рассеянно сняла с полки над столом рекламный листок и протянула ему:
— Тут есть мой телефон.
Они некоторое время смотрели друг на друга. Адам старался угадать, о чем она думает. О тех вечерах в сарае, когда они прятались в дальний угол каждый раз, как кто-нибудь проходил мимо? О той ночи, когда они были слишком поглощены друг другом… О годах, прошедших с тех пор?
— Что вы делаете? — спросил Адам, глядя на разложенные на столе рисунки.
— Мы… выбираем наклейку для меда от Колридж-Хаус. Ты знаком с Джереми Дэвидсоном? Он завуч по искусству в нашей школе. — И как бы для того, чтобы объяснить, откуда она его знает, Мей добавила: — Я попечитель этой школы.
— Ты — попечитель? — Он даже не старался скрыть ухмылку. И в то же время что тут удивительного? Она рождена для того, чтобы быть членом благотворительных комитетов и школьных советов. — Надеюсь, ты что-то сделала с этими вечно переполняющимися водостоками?
— Я с них начала.
Общее воспоминание на миг вызвало на их лицах подобие улыбки. Потом она обернулась к Джереми Дэвидсону:
— Я ходила в школу тогда же, когда и Адам, но он был на два класса старше.
— Я знаю, что мистер Вейвелл — один из наиболее преуспевших наших бывших учеников, — ответил тот несколько холодно. — Я счастлив познакомиться с вами.
Еще один представитель старой школы. Элегантный, образованный. Из тех, кто заслужил бы одобрение Джеймса Колриджа. Его манеры идеальны, хотя его улыбка не добирается до его глаз.
— У меня работает некая Эмма Дэвидсон, — сказал Адам. — Ее муж — преподаватель искусств. Это что, совпадение, или она — ваша супруга?
— Моя супруга, — признался Дэвидсон.
— Я так и думал. Насколько я понимаю, вы сейчас в полугодовом отпуске. Она работает не покладая рук, выясняет подробности трудового законодательства Саминдеры, а вы тут играетесь с наклейками на горшки с медом.
— Она — моя бывшая жена. Мы расстались. — Взгляд, брошенный им на Мей, выдал его с головой. — Официально мы разводимся в конце января.
— Право, жаль, — сказал Адам. — Эмму очень ценят в нашей организации.
— Такие вещи случаются.
Это верно. Но слишком поздно для того, чтобы спасти Мей, подумал он. У них что, роман? Или она бережет себя для будущего мужа? Или он отложил объяснения до того времени, когда будет свободен? Лучше пусть узнает сразу.
— Мей еще не сообщила вам радостную новость? — спросил он.
— Адам…
— Мы собираемся пожениться в конце месяца, — продолжал он, как будто не слыша ее.
Выражение лица Джереми все сказало без слов. Мей вмешалась прежде, чем он сумел найти подходящие слова:
— Я не могу решить, какой из этих эскизов лучше. Как ты думаешь, Адам?
Он демонстративно подождал, пока Дэвидсон посторонится, потом оперся рукой о стол и наклонился к рисункам так, что Дэвидсон видел только его спину.
Это были приятные цветочные мотивы с замысловато выведенной надписью: «Мед от Колридж-Хаус». Как раз то, что нужно для торговли на улице или рынке.
— Ты ведь делаешь и домашние сладости? — спросил он и достал с полки набросок прейскуранта, явно распечатанный с компьютера, как и брошюрка. — Это вся твоя печатная продукция?