Она кивнула, и он положил листок и брошюру рядом с эскизами:
— Эти рисунки и даже надписи на них не решают свою задачу. В них ничто не поражает глаз. А Колридж-Хаус — это бренд, Мей. Тебе нужен профессионал для этой работы.
— Джереми…
— У тебя в спальне весит вполне приличная акварель с изображением Колридж-Хаус. Сельский дом и ностальгический пейзаж будут прекрасно смотреться на наклейках, на прейскуранте и на твоей брошюре.
Она посмотрела на него и слегка нахмурилась.
— Просто мне сейчас пришло в голову. — Он коснулся ее плеча, коротко кивнул Дэвидсону и, уже выходя, повторил: — Я позвоню тебе позже.
Он застал Робби на кухне. Она готовила еду для явно рассерженной Ненси. Поборов искушение взять у нее ребенка — весь смысл состоял в том, чтобы предоставить девочку заботам Мей или ее прислуги, — он достал из кармана визитную карточку и положил на стол:
— Тут есть мой мобильный телефон. Если я вдруг срочно понадоблюсь…
— Положите на полку, пожалуйста.
Он положил карточку на полку, среди писем, открыток, других визитных карточек. Эдакий домашний архив, которому не было места в хромированной кухне его квартиры.
— У вас ничего нет, кроме этой сумки? — спросила Робби.
— Боюсь, что нет. Думаю, вам понадобится гораздо больше разных вещей.
— Вы правильно думаете.
— Купите все, что вам нужно. Или, еще лучше, составьте список, и я позабочусь о доставке. Мей зачитает мне список, когда я буду звонить ей по поводу приготовлений к свадьбе.
Робби ничего не сказала Мей, когда та, проводив Джереми Дэвидсона, вернулась на кухню. Просто передала ей девочку и бутылочку с едой, а сама занялась приготовлением салата.
— Покажи мне, что надо делать, — попросила Мей и ногой пододвинула к себе стул.
— Вы научитесь, так же как научилась я, когда ваш дедушка привез вас домой. Вам было тогда не больше месяца от роду.
— Робби…
— Поднесете соску к губам девочки. Она сама сделает все остальное. Просто приподнимайте дно бутылочки так, чтобы ей было проще сосать.
Робби вновь занялась салатом. Мей положила головку малышки на изгиб локтя и поднесла соску к ее губам. Та немедленно принялась жадно сосать. Мей некоторое время наблюдала за ней, потом, не выдержав столь долгого молчания Робби, спросила:
— Ты на меня сердишься, Робби?
— Сержусь на вас? Почему я должна сердиться?
— Ты на кого-то сердишься.
— Я сержусь на этого глупого упрямца, вашего деда. Просто потому, что ваша мать не стала его слушать, не стала жить так, как хотел он…
— Ты имеешь в виду завещание?
— Ну конечно. Как он мог поставить вас в такое положение?
Мей вздохнула с облегчением. Она ожидала тирады по поводу данных и нарушенных обещаний. Что замуж выходят по любви, а не по расчету. Школьная влюбленность значения не имела.
— Завещание было составлено не из-за мамы, Робби, — сказала Мей. — Это старая история. Традиция.
— Тоже мне, традиция! Не верю я, что он мог вам сделать такое.
— Он и не сделал. То есть сделал не нарочно. Он думал, что я выйду замуж за Майкла. Если бы он знал…
— А кто вообще что знает? — спросила Робби. — Если бы я знала, что мой муж умрет в двадцать шесть лет от сердечного приступа, я бы не говорила, что нечего заводить ребенка, пока не заведешь свой дом, пока все не станет так, как я хотела. — Ее глаза наполнились слезами. — Жизнь всегда не такая, как хочешь, Мей. Ни в чем нельзя быть уверенной. Это так жестоко! — Она смахнула слезы рукавом. — Вы столько лет ухаживали за ним, а могли бы вместо этого выйти замуж, завести семью.
— Довольно, Робби, довольно. Все будет хорошо, — сказала Мей. Ей хотелось подойти к старой экономке, приласкать ее, утешить, но она боялась потревожить Ненси, которая уснула, доверчиво положив голову ей на плечо.
— Только потому, что Адам Вейвелл проходил мимо как раз тогда, когда был вам нужен.
— Он не проходил мимо. Он пришел просить меня помочь ему. Это взаимовыгодный расчет.
— А если бы вы не оказались ему нужны? Что бы вы тогда сделали?
— Ну-у, — протянула Мей, — я бы села и составила список всех знакомых неженатых мужчин. И на первое место поставила бы Джеда Аткинса.
— Джед! — фыркнула Робби. — И то лучше, чем Адам Вейвелл. Ему под семьдесят, но он еще о-го-го. И у него нет ребенка.
— Но масса родственников, которые ждали бы, что их пригласят в гости на Рождество. Где бы мы взяли такую большую индейку?
Робби ухмыльнулась, и обе они рассмеялись. Но вдруг смех экономки оборвался, и она сказала:
— Не отдавайтесь ему, Мей. Это просто кусок бумаги.
— Я знаю.
— Знаете? — переспросила Робби, с тревогой глядя на Мей. — Этот поцелуй…
— Он поцеловал меня, чтобы скрепить наш договор. Это ничего не значит.
— Для него.
— И для меня, — сказала она, крепко сжимая губы, чтобы они не дрожали, забыли стремление, пробужденное его прикосновением.
Она старалась не видеть слишком многого в его резкой реакции на Дэвидсона. Бедняга очень страдал, когда жена оставила его, и Мей предложила ему сделать эти эскизы, просто чтобы отвлечь его, чтобы он мог чем-то заняться, почувствовать себя нужным. Но Адам так прямо дал понять, что побывал в ее спальне… Если бы он был псом, она сказала бы, что он метит территорию.
Что, конечно, смехотворно. Адаму она нужна только как няня.
— Совершенно ничего не значит, — повторила она резко. Это ей только показалось, что она ответила ему поцелуем на поцелуй, соблазнила его, а потом ее плоть…
Робби издала звук, который издавала всегда, когда в чем-либо сомневалась.
— А что бы ты хотела, чтобы мы сделали? Пожали друг другу руки? — спросила Мей, не обращая внимания на тот факт, что начали они именно с этого.
— А почему бы и нет? Сделка есть сделка.
— Мы знаем друг друга очень давно. Я постоянно встречаюсь с ним на общественных мероприятиях. Господи боже мой! Он же спасает мой дом!
— А вы спасаете его от массы неприятностей, — заметила Робби. — Помните, что как только этот его семейный кризис разрешится…
— Он исчезнет.
— Будем надеяться, что сперва он наденет вам кольцо на палец и распишется в брачном договоре.
Глава 6
— Адам не…
— Не будет водить вас за нос и не сбежит в последнюю минуту? У него нет причин любить вашу семью. Делать вам добро.
— Ему нужно, чтобы я ему помогла.
Мей немного помолчала, затем спросила:
— Ты можешь сама справиться с ланчем? Я бы привела в порядок детскую кроватку.
— Вы же отдали ее викарию в прошлом году. Для тех людей, у которых дом сгорел.
— Ах да! Я и забыла.
— Адам просил составить список того, что нам нужно, — напомнила Робби и вернулась к своему салату.
— Да, верно. Пойду займусь этим, — ответила Мей. Но ее отвлекла Ненси. Она открывала и закрывала ротик и махала ручонками.
— Лишняя пара рук тоже не помешала бы, — заметила Робби. — Вы же должны выполнить этот заказ на печенье к концу недели.
— Не проблема. Адам хочет помочь. Мне надо очистить для него шкаф в дедушкиной спальне.
— Он будет тут жить? В комнате вашего дедушки?
— Комната в порядке. И мне некуда больше его поместить, пока в доме столько народу.
Робби в ответ только подняла бровь.
— Это не то, что ты думаешь, Робби.
Экономка покачала головой:
— Позвольте мне заняться комнатой вашего дедушки.
— Спасибо.
Когда Ненси оттолкнула бутылочку с молоком, показывая, что сыта, Мей спросила:
— Ты больше не хочешь, родная?
Она поставила бутылочку на стол и залюбовалась девчушкой. Такая хорошенькая!
— Поднимите ее к плечу и погладьте по спинке, иначе она может срыгнуть, — приказала Робби.
Но Ненси не стала ждать, когда ее погладят по спинке. Мей почувствовала, как что-то влажное растекается по ее блузке.
— Она отрыгнула всю еду обратно?
— Совсем немного. Молоко не сразу попадает в детский желудок. — Робби усмехнулась и протянула Мей бумажное полотенце. — Вы постоянно так поступали, надо вам сказать.
— Правда? — Никто никогда не говорил с Мей о ее раннем детстве. — И что же ты делала?
— Переодевалась каждый раз, пока не придумала класть на плечо толстое полотенце.
— Спасибо за совет, — сказала Мей, вытираясь — А что еще я делала?
— Вы часто плакали. Скучали по вашей маме.
Как раз в эту минуту Ненси заплакала, и Мей стала ходить по кухне, ласково гладя девочку по спинке.
— Бедная малышка. Бедная Саффи.
— А вам он что сказал? Что у них за семейный кризис?
— Адам и сам не знает. Саффи оставила ребенка у его офиса и убежала. Он показал мне записку, которую она оставила рядом. Честно говоря, записка не очень вразумительная. Кажется, отец Ненси что-то узнал о том, какие у Саффи были проблемы, и хочет забрать малышку.
— То есть он заставил вас вмешаться в гадкие дела его семейства.
— Саффи написала ему, что я могу помочь. — И, опережая готовый сорваться с уст экономки вопрос, добавила: — Он был в отчаянии, Робби.
— Еще бы! Если он готов на вас жениться, чтобы получить няньку…
— Мне повезло.
— Может, и так. А помните того молодого скворца со сломанным крылом, которого он вам принес?
Адам приносил ей много разных зверушек, пока Робби не выследила его и не прогнала. После этого он приходил через заднюю калитку, стараясь не попасться на глаза садовнику, держался подальше от дома, ждал ее в конюшне. Она делала ему растворимый кофе, а он опустошал ее блюдо с бисквитами. Потом он помогал ей чистить клетки. И никто ни в школе, ни дома не знал об этом. Кроме Саффи.
— Помню, — сказала она. — И что из этого?
— Вы целую неделю плакали, когда скворец улетел.
Мей сглотнула:
— Ты предупреждаешь меня, что не надо слишком привязываться к Ненси?
— Или к ее дяде. — Робби не стала ждать возражений Мей и добавила, задумчиво стуча ножом по столу: — Наверху в кладовке есть старая деревянная колыбелька. Может, сгодится на первое время. Но, честно говоря, надо бы унести Ненси, пока рождественская смена не явилась на ланч.
— Вы справитесь вдвоем с Патси?
— Все уже готово, кроме салата. — Она качнула головой. — Так что ступайте.
Мей, совершенно уверенная в том, что Робби может подать гостям ланч одной рукой, вернулась в тишину и покой своей гостиной, уложила Ненси в коляску и пошла искать колыбельку, которую вскоре поставила у своей кровати.
— Иди сюда, малышка, — произнесла она, укладывая Ненси. Тихонько ее покачивая, она напевала мелодию старой детской песенки, слова которой забыла давным-давно.
— Какая идиллия!
Мей вздрогнула и подняла голову.
Адам стоял, прислонившись к косяку двери между гостиной и спальней. Он сменил перепачканный костюм на точно такой же, но чистый, надел свежую белую рубашку. Только галстук был другой.
— И давно ты тут стоишь? — спросила она, смутившись.
— Довольно давно. Робби рекомендовала мне подождать хозяйку дома в гостиной, но я решил отнести чемодан наверх. Я прошел по черной лестнице.
— Не будь таким чувствительным. Она, вероятно, боялась, что ты, если войдешь сюда, разбудишь Ненси.