— Леди, джентльмены, — отрывисто сказала Мэг. — У нас сегодня много работы.
Слушатели не спеша разошлись по своим местам, и невнятный шум понемногу утих. Она еще немного подождала, пока Эл отыщет в заднем ряду место, где можно было сесть, вытянув больную ногу.
Подумать только: один мужчина, крупный, но отнюдь не великан, а впечатление такое, что в комнате стало мало места. Такая особенность была свойственна обоим братьям. Но если Уилл добивался этого за счет физического совершенства, то Эл заполнял окружающее пространство неповторимой силой своей индивидуальности.
Это вовсе не означало, что он не был физически привлекательным. Сильное тренированное тело, густые темные волосы, проницательные темные глаза — на такого мужчину многие женщины наверняка бросают призывные взгляды. И все же главное в нем — яркий, сильный характер.
— Мэг, можно вопрос?
Мэг благодарно повернулась к Мэри Элвин: наконец-то можно заняться делом.
— Конечно, Мэри. Вас интересует повествование от первого лица, которое мы не успели обсудить в прошлый раз?
— Нет. — Женщина повернулась к Элу. — А вы правда следователь по убийствам?
Не такого вопроса ожидала Мэг. Но в глубине души не возражала. Ей не помешает немного отвлечься. Все равно придется привыкнуть к тому, что Эл находится в ее классе.
— Нет, мэм. Теперь нет. Но раньше был.
Мэг вновь попыталась привлечь внимание аудитории.
— Ну хорошо. Теперь мы можем начать.
— А что у вас с ногой? — неожиданно спросил один из слушателей.
Мэг слегка возвысила голос.
— Сегодня нам предстоит обсудить авторскую позицию в произведении.
Слушатели смотрели на нее умоляюще, словно дети, выпрашивающие еще одну сказку на ночь.
— Ну хорошо, — смягчилась Мэг. — Пусть Эл ответит на этот вопрос. А потом вернемся к обсуждению авторской позиции.
Эл улыбнулся ей, а потом повернулся к мужчине, задавшему вопрос.
— Мне прострелили ногу.
— Как?
— Во время облавы.
— А что за облава? Притон наркоманов или что?
Раздался громкий скрип стульев: все слушатели повернулись, чтобы лучше видеть и слышать Эла. Эл неуверенно посмотрел на Мэг.
Она пожала плечами. Нельзя их винить за жадный интерес к новому человеку. Разве Мэг не смотрит на него с таким же восхищением?
— Расскажи об этом случае, — разрешила она. — А потом продолжим.
Только в тот день они так и не продолжили. Ее слушатели, словно юные болельщики во время встречи с кумиром, забрасывали Эла самыми неожиданными вопросами. Все время находился кто-то, кто хотел знать подробности, а потом еще и еще. К концу занятия Мэг была совершенно вымотана, но только не от педагогической деятельности. Она чувствовала себя так, будто провела нешуточный бой с собственными чувствами. Мэг была совершенно очарована рассказами Эла. Она не могла отвести глаз, когда лицо его иногда темнело, а губы сжимались в тонкую полоску: о чем он вспоминал в такие моменты, было известно только ему. Он был терпелив, когда вопросы сыпались один за другим, и деликатен, когда касались тем, которые, по его мнению, не следовало бы обсуждать. В то же время, за терпеливостью и мягкостью сквозила несокрушимая сила. В рассказах Эла не было хвастовства, но отчетливо ощущалось, что каждую минуту он был Готов жертвовать собой, если речь шла о безопасности людей.
— Извини, что так получилось, — сказал Эл, когда занятие закончилось и он, прихрамывая, подошел к столу.
Остальные слушатели ушли. Они и так задержались в аудитории больше положенного.
— Ничего страшного, — улыбнулась Мэг. — Устный рассказ — хорошее упражнение для писателя. И ты внес некоторое разнообразие в нашу довольно однообразную жизнь.
— Поверь, я не хотел срывать тебе занятия.
Такой нежный голос мог бы растопить айсберг в Антарктиде. Мэг готова была слушать его часами. Слушать и удивляться, как ему удается сметать ее баррикады и находить дорогу к сердцу. Опасная мысль! Она отвернулась и стала собирать вещи.
— Ты вовсе не сорвал мне урок. Если бы я захотела, то прекратила бы вопросы. Но всем было так интересно.
Прежде всего ей самой.
— И знаешь, — добавила Мэг, — очень хорошо, что ты согласился поговорить с внуком Мэрилин. Она уже отчаялась и считает, что ее парня уже никак не уберечь от неприятностей.
— Подумаешь! Я со столькими ребятами проводил такие беседы.
— Правда? Может быть, тебе стоит включиться в организацию молодежного центра? Этим уже занимаются городские власти.
— Нет, пожалуй. Я ведь решил начать новую жизнь. А ты выглядишь усталой.
Эл подошел на шаг ближе. Мэг это сразу почувствовала, хотя он стоял у нее за спиной.
Она пожала плечами. Ее беспокоило, что Эл подошел к ней так близко. За много лет она привыкла держать сердце в броне и теперь не хотела, чтобы кто-то видел ее беззащитной.
— В последнее время тяжело приходится.
— Из-за Уилла?
В Эле есть твердость, надежность. Мэг всегда это чувствовала, даже когда он задавал самые простые вопросы. Такой не сбежит, если придется туго.
— Пошли, — вместо ответа сказала она, перекинув сумку через плечо. — Я отвезу тебя домой.
— Спасибо, — сказал Эл. — Люк ждет меня у входа.
Мэг остановилась. Ее охватило жгучее разочарование. Она рассчитывала, что сама отвезет его домой.
— Значит, ты поедешь домой на такси?
— Да, я поеду на такси. Не хочу, чтобы ты ездила одна ночью по безлюдной дороге.
С какой стати Эл решает, что ей делать?
— Здесь не Чикаго, — заметила она.
— В маленьких городках, между прочим, проблема преступности стоит так же остро, как и в Чикаго.
Мэг чувствовала себя, как ребенок, которому обещали мороженое и не купили. Абсурдное, нелепое чувство. Какая разница, кто отвезет Эла домой — она или Люк? А, оказывается, есть разница.
— Но отсюда я езжу домой одна!
— Отсюда до твоего дома всего пара кварталов.
— Ах вот как! А сколько кварталов требуется, чтобы что-то случилось, господин страж закона.
Стоит ли так переживать? — одернула себя Мэг. Эл хочет, чтобы до дома его вез Люк. Скатертью дорога. Значит, у нее будет возможность подольше побыть с Джерри. Она уже и так весь вечер пытается убедить себя в том, что Эл для нее всего лишь знакомый, к тому же не самый близкий.
Мэг повернулась и пошла прочь, но вдруг остановилась и обернулась, испугавшись, что была груба с ним.
— Спокойной ночи, — сказала она.
Его взгляд пронзил ее насквозь. Столько чувств было в этом взгляде: страх, желание и тоска одиночества. Душа Мэг рванулась навстречу, ноги сами сделали шаг к нему. Ей до боли хотелось коснуться губами этих губ, согреть теплом эту одинокую душу, стереть холод с его лица и погасить суровый блеск глаз.
Лучше бы она не оборачивалась.
— Спокойной ночи, — повторила Мэг и бросилась прочь из комнаты.
Джерри демонстрировал свою выставочную работу по естествознанию. Мэг рассеянно рассматривала сложное сооружение, стараясь сосредоточиться на крошечных деталях.
— Очень хорошо, милый, — сказала она.
— Да я просто собрал какой-то дурацкий конструктор, — буркнул Джерри. — С этим справится любой болван.
Мэг вздохнула. Как ей хотелось забраться в постель, свернуться калачиком под одеялом и ждать, когда придет сон. Как в детстве.
Прошлой ночью она почти не спала. Как маленький ребенок, Мэг мечтала: вот если бы все было иначе, если бы в ее жизни не было Уилла. Пусть бы он оставался в газетных вырезках и на фотографиях в школьном музее спортивной славы. Но больше всего мешала ей спать детская обида на Эла.
Глупо было так расстраиваться из-за того, что он не позволил ей отвезти его домой. И почему она так нервничает. Один Бог знает. Наверное, переутомилась. Раньше ведь она никогда не злилась, когда кто-то избавлял ее от лишних обязанностей. Скорее наоборот…
— Здравствуй, Мэг.
Мэг обернулась и увидела свою квартирную хозяйку.
— Здравствуйте, миссис Хиллиард.
— Прими мои искренние соболезнования, — сказала пожилая женщина. — Какое это потрясение для тебя и для малыша.
— Мы стараемся держать себя в руках, — сухо ответила Мэг.
Женщина потрепала Джерри по щеке и произнесла еще несколько фраз, которые Мэг не разобрала. После этого она перешла к следующему столу и принялась рассматривать другие работы.
— Чего она пристает к нам? — прошипел Джерри.
— Люди просто выражают нам сочувствие, Джерри.
— Да ладно, мам. Этот тип не появлялся здесь десять лет. — С тех пор как Джерри узнал о смерти Уилла, Мэг все чаще слышала от него «этот тип» вместо «отец». — За эти десять лет хоть кто-нибудь выразил нам сочувствие?
— Нет, Джерри. Никто.
— Что же они так разволновались сейчас? Я так даже рад, что он умер. Теперь не придется гадать, приедет он когда-нибудь или нет.
У Мэг на глаза навернулись слезы. Она не знала, что делать — обнять сына или влепить ему подзатыльник.
Независимо от того, что Уилл сделал или не сделал, он был отцом Джерри. По убеждениям Мэг, это означало, что он в любом случае заслуживает уважения. Но Джерри — ее плоть и кровь. Его боль — ее боль. Почему люди не могут просто не говорить с ним об Уилле?
— Мисс Петерсон!
Рядом с ней стояла молодая рыжеволосая женщина.
— Я
—
учительница по естествознанию. Джерри очень хорошо даются естественные науки. Работать с ним одно удовольствие.
— Спасибо. Естествознание — его любимый предмет.
Как хорошо поговорить наконец об обычных вещах!