Соседке Джесси явно хотелось поделиться впечатлением:
— Обалденный мужик!
В ответ она промолчала. Что может знать эта бедняжка? Внешне Эдди привлекателен, но не в том его сила. Людей притягивало к нему нечто более интригующее. Его уверенность, манера держаться чуть свысока, легкость, с которой он добивался успеха во всем, энергичность и юмор, а главное — непредсказуемость. Эдди — это комета, на хвосте которой очень многие желали бы прокатиться, чтобы хоть на мгновение испытать приятное возбуждение.
Сбросив куртку на стул, он последовал за мистером Эндрюсом на сцену. И без того учащенно бившееся сердце девушки заколотилось чуть ли не панически. Она не готова к такому. Как ей реагировать?..
С Эдди они расстались плохо, долгая дружба рухнула. Тогда им было по восемнадцать.
А они ведь даже не поругались, когда вернулись из злополучного похода. Напротив, Эдди извинился и даже пытался шутить по поводу случившегося на горе Барс, будто речь шла о глупой ошибке, которую легко забыть.
Более того, остаток лета он, словно сыпля соль ей на раны, игнорировал ее. Впрочем, за это тоже потом извинился, объяснив, что усиленно готовился к поступлению в колледж. Но Джесси же не слепая и видела тех длинноногих красоток, с которыми он разгуливал. Для них у него находилось время!
Перед отъездом он даже не пожелал проститься с ней лично, ограничился телефонным звонком. И все кончилось. Умерла их вечная дружба.
В рождественские каникулы, когда Эдди приезжал домой, они, конечно, виделись, но оба испытывали жгучую неловкость, их разговоры стали такими напряженными, что Джесси чувствовала себя совершенно выдохшейся после этих встреч. Затем его родители переехали в Майами, и с тех пор они уже не встречались. Некоторое время еще переписывались, потом, скорее по инерции, обменивались поздравительными открытками, наконец и почтовая ниточка оборвалась…
Эдди остановился у рампы в нескольких шагах от мистера Эндрюса, засунув руки в задние карманы джинсов. Джесси замерла под взглядом угольно-черных глаз, устремленных на оркестрантов. Интересно, узнает ли он ее? Не то чтобы это имело теперь значение, просто не желает воскрешать знакомство с Эдди Палмером из-за возможности подвергнуться шоковой терапии.
Его взгляд обежал музыкантов — скрипки, альты, флейты… Бровь удивленно вскинулась, когда увидел Джесси.
Она сглотнула слюну, застыла в ожидании. Он же — медленно, чувственно улыбнулся.
— Леди и джентльмены… — дирижер постучал палочкой по пюпитру, — многие из вас спрашивали, будет ли у нас приглашенный солист на рождественском концерте? — У Джесси глаза полезли на лоб. Приглашенный солист? — Еще вчера я сам сомневался, — продолжил мистер Эндрюс, — при наших-то скромных финансовых возможностях сие почти нереально, однако сегодня могу сообщить: у нас будет солист! Его зовут Эдди Палмер.
Эдди наконец отвел от девушки взгляд, и она перевела дыхание.
— Кое-кто из вас мог знать Эдди, — продолжил дирижер, распрямляя сгорбленную спину. — Он вырос в Вустере, и уже юношей проявил себя талантливым и разносторонним музыкантом. Не удивительно, что именно Палмер, выиграв приз «Надежда», получил стипендию на весь курс в престижном колледже для молодых дарований.
Джесси вздохнула. Да, она помнит, как легко Эдди овладевал все новыми инструментами, пока она едва управлялась с флейтой, и то болезненное ощущение, которое вызвала его победа на конкурсе.
Джесси охватили воспоминания о том знаменательном дне: тихое журчание двигателя его спортивного автомобиля, остановившегося у почтового ящика, висевшего на доме Палмеров. Как Эдди раскрыл конверт и, обернувшись к ней, восторженно поднял вверх большой палец. Ее почтовый ящик, куда они потом тоже заглянули, оказался пуст. Запах чайных роз ей ненавистен с тех пор. Не то чтобы она завидовала Эдди. Нет, испытывала радость за него и в то же время сердечную боль.
Мистер Эндрюс рассказывал то, о чем она и без того знала: окончив учебу, Эдди играл с небольшим филармоническим оркестром в Португалии, потом в Аргентине, записал несколько альбомов классики и джаза, а недавно вернулся из долгих гастролей по Японии. После переезда в Майами мать Эдди регулярно присылала в вустерскую газету сообщения об успехах сына. Ей было чем гордиться.
Девушка внимательно оглядела Палмера — все его шесть футов и два дюйма. Знаменит, уверен в себе — между ними пропасть. Но, может, она существовала всегда?
Собственно, почему они подружились, было выше ее понимания. Разве что их дома находились по соседству через улицу? Эдди был ее антиподом: чрезмерно заинтересованным во внешнем успехе, чуждым условностей, дерзким. Будучи человеком волевым, он верховодил и слишком часто навязывал ей свой выбор, свои интересы, провоцировал на поступки, на которые она сама не решилась бы.
— Недавно мистер Палмер вернулся в Штаты, — продолжал дирижер. — И сразу же получил место первой валторны в Детройтском симфоническом оркестре.
Господи! Эдди получил работу в знаменитом БСО? Тут девушка вдруг подумала о другом. Он обосновался теперь в Детройте? Так близко от Вустера?!
Она пялилась на Эдди чуть ли не открыв рот, пока тот не подмигнул ей. Джесси прикрыла раскрасневшиеся щеки повлажневшими ладонями и попыталась сосредоточиться.
— Узнав, что Эдди Палмер находится недалеко от нас, я позвонил ему и предложил на Рождество выступить с нами. Он не отказался. Итак, леди и джентльмены, приветствуйте нашего солиста. — На аплодисменты музыкантов Эдди ответил ленивой улыбкой. Как скучающий монарх, возмущенно подумала Джесси. Дирижер поднял руку. — Мистер Палмер любезно согласился участвовать в нашей репетиции, так что найдите ему стул…
Остаток репетиции прошел как в тумане. Девушка лишь сознавала, что в двух шагах от нее сидит Эдди, и напрасно пыталась расслабиться. Их дружба умерла девять лет назад, так чего ей волноваться? После репетиции им придется поприветствовать друг друга, как того требует элементарная вежливость, и нечего психовать.
Наконец мистер Эндрюс погасил лампочку на своем пюпитре.
— До следующей среды, господа, у нас остались только две репетиции, поэтому не пропускайте их. — Он прошел в глубину сцены, где Эдди упаковывал валторну.
Вероятно, они обсудят номера, в которых будет солировать Палмер, подумала Джесси и почувствовала облегчение. Торопливо накинув пальто и собрав вещи, она направилась к выходу.
Шел снег, приглушивший яркие огни центральный улицы Вустера. На ступенях концертного зала Джесси остановилась, чтобы достать ключи из сумочки.
За спиной хлопнула дверь, ее и без того разыгравшиеся нервы окончательно вышли из-под контроля — она вздрогнула. Просто смешно, сказала себе девушка. Ну спешит домой еще один музыкант. И все же сделала решительный шаг с тротуара.
— Эй, Джесси, подожди!
У нее замерло сердце. Она вдруг почувствовала себя попавшей в западню. Стараясь быть сдержанной, обернулась.
— А, привет, Эдди.
Поставив футляр с валторной, тот заключил ее в объятия.
— Не могу поверить! — засмеялся он, кружа девушку в воздухе. Джесси обалдела от такого натиска кожи, меха и упругих мускулов. — Не могу поверить! — возбужденно повторил он, а она удивилась: чего уж такого странного в том, что она играет в Вустерском оркестре? Где ж еще ей быть?
Наконец он поставил ее на ноги.
— Ну как ты, Джесс?
Джесс? Эдди один называл ее так. Это ей когда-то нравилось, звучало как ласка. Но, может, она преувеличивала?.. Девушка попыталась сохранить спокойствие.
— Я прекрасно. А ты?
— Великолепно. — Он наградил ее обезоруживающей улыбкой. За девять прошедших лет он добился того, о чем только можно мечтать, но пусть не думает, будто она забыла его эгоизм, бессердечность и все ему простила…
Он отпустил девушку и отступил назад.
— А ты прекрасно выглядишь. Совсем взрослая и такая элегантная.
— Спасибо. — Джесси усмехнулась — она всегда предпочитала одежду изысканного классического типа.
— Дело не только в одежде, но и в лице, в волосах. Ты изменила прическу?
Джесси понадобились три года, чтобы отрастить длинные волосы. Дома регулярно принимала масляные процедуры, а раз в неделю посещала дорогостоящий салон красоты.
— Ну, и как, одобряешь? Мне идет?
— Нет слов! Просто великолепие! — с искренним восхищением воскликнул Эдди.
Не желая поддаваться его обаянию, Джесси по-деловому спросила:
— А ты, значит, теперь в Детройтском симфоническом?..
— Ага. — В его голосе прозвучала гордость.
— Наверное, счастлив?
— Это точно.
Девушка знала, что детройтский коллектив музыкантов — один из самых престижных оркестров в мире, но для Эдди, возможно, и он лишь один из полустанков на пути к успеху.
— И где ты живешь? — спросила Джесси, смирившись с необходимостью поддерживать разговор. Как только нормы вежливости позволят, она сядет в машину и умчится, чтобы забыть о его существовании.
— Снял квартиру у профессора, уехавшего за границу. — Эдди оглядел весело освещенную улицу, кирпичные фасады и зеркальные витрины магазинчиков, выглядевших такими же, как и тогда, когда они были детьми. — Послушай, пойдем куда-нибудь выпить кофе, — вдруг предложил он.
— Кофе? — Чего ради? Неужели он не чувствует неловкость между ними? — Извини, Эдди, я не могу, спешу.
Он нахмурился:
— Может, на следующей неделе?
— Не знаю, сможем ли мы увидеться, — уклончиво ответила она.
— Но будут же репетиции!
Дрожащей рукой Джесси смахнула снег с ресниц. Эдди, тебе вовсе не обязательно приезжать на репетиции, произнесла она про себя. Я слышала твою игру на фоне семидесяти других инструментов. Вслух же сказала:
— Репетиций я не пропускаю, это правда.
Он пожал плечами:
— Хороший предлог, чтобы повидаться.
Джесси почувствовала еще большее смущение. Не хочет она встречаться с Эдди. Знает она его… Стоит только поддаться, и все закрутится непредсказуемо. Ей этого не надо. Ее устраивает нынешняя спокойная, упорядоченная, размеренная жизнь.
— Джесс, неужели у тебя нет времени даже на чашечку кофе?
— У меня дела.
— А на полчашки? — Он изобразил свою самую обаятельную улыбку.
Джесси вздохнула:
— Ну, если полчашки. Тут рядом есть кафе.
В его взгляде проглянуло разочарование. Она почувствовала, что ведет себя нелюбезно, поэтому, стараясь быть приветливой, сказала:
— Можем пойти и ко мне.
— Так поехали. — Он радостно поднял валторну. — Ты где припарковалась?
— На той стороне улицы.
— Прекрасно. Я сейчас. — Эдди поспешил к низкой спортивной машине, стоявшей у ступеней концертного зала.
— Это твоя? — не удержалась девушка от удивленного возгласа.
— Моя гордость и радость.
Она обошла машину, разглядывая ее словно летающую тарелку.
— Да это же «мерседес»!
— В самом деле? Надо же! — пошутил Эдди.
— Разве мы не дали обет не обзаводиться «мерседесами»?
— Это было когда! Или ты расстроилась из-за меня?
— Ну, мне придется добираться домой в этой развалюхе. — Девушка показала на скромный «форд».
— Ты держишь слово, как это на тебя похоже, Джесс.
Она ощетинилась:
— Догоняй!
Джесси ехала четыре мили до своего кооперативного дома, настроение ее ухудшилось. «Как это на тебя похоже», — с издевкой повторила она, следя за фарами Эдди в зеркале заднего обзора.