— Я думала, вы захотите со мной расстаться. — Эти слова дались ей с большим трудом.
И снова Джессике пришлось выдержать пристальный взгляд серых глаз. Наконец Шарль тихо спросил:
— Почему я должен хотеть с вами расстаться?
Девушка не сводила с Карана огромных карих глаз.
— Я думала… я оставила вас добираться до дому пешком и вообще… — Тут она умолкла. Постепенно до сознания стал доходить смысл его слов, на душе стало радостно. Очевидно, она все поняла неправильно, и Шарль вовсе не сердится на ее столь вызывающее поведение.
— Мы же одна семья, Джесс, разве не так? — ответил Каран, затем, к великому облегчению невестки, обаятельно улыбнулся и поддразнил: — Вы не знаете разве, что каждый из членов семьи имеет право бросать родственников за две мили от дома и заставлять их идти пешком одних?
— Ох, Шарль, — невольно пробормотала девушка. На сердце сразу стало легко. И теперь на губах Джесс заиграла улыбка, и она сказала: — Извините…
Переведя взгляд на ее улыбающиеся губы, Шарль застыл как зачарованный, и только тут девушка поняла, насколько редко она улыбается, и неудивительно, что деверь не сводит с нее глаз.
— Ладно, но больше так не делайте, — с деланной суровостью произнес Каран, и Джессика чуть не расхохоталась. Шарль повернулся, словно хотел идти дальше, но снова посмотрел на гостью и спросил таким тоном, будто выполнял хозяйский долг: — Вы добровольно сошли с Сэнди или она ссадила вас?
— Я сама виновата, — быстро заверила Джессика. — Я ни на что не обращала внимания. В результате лошадь споткнулась, и мы с ней легко расстались.
— Вы ничего не поранили?
— Ничего, за исключением гордости, — засмеялась девушка. Это было правдой. Шарль бросил еще один внимательный взгляд на ее рот, затем резко отвернулся.
— Все равно примите горячую ванну, — приказал он через плечо.
У себя в комнате Джессика из принципа встала под душ. Не нужна ей никакая горячая ванна! А затем внезапно задумалась над происходящим и застыла под колючими струйками воды. Нет, это не та примерная Джессика Френсис, которую она знала всю жизнь. Это совсем другая особа — веселая, смеющаяся, мятежная… живая! Перехватило дыхание. Девушка едва не ахнула, но не стала додумывать эту мысль до конца…
Когда пришло время ленча, она совсем было решила не присоединяться к Шарлю. И только мысль, что Каран может подумать, будто она таким способом желает привлечь к себе внимание, заставила ее спуститься в столовую.
Но тут она обнаружила, что волновалась напрасно, Шарля в столовой не было. Знаками и отдельными французскими словами Джессика попыталась сообщить Рене, что хочет дождаться их хозяина, а уже потом приступить к трапезе, но после почти такой же мимической сцены Рене девушка сообразила, что Шарль уехал к друзьям. Воспринять на слух, сказала ли Рене слово, означающее друзей-мужчин или подразумевающее подружек, Джессика не смогла, да и не была уверена, что хочет это знать. Она ела, лишь бы не огорчать Рене, хлопотавшую только ради нее на кухне, потом вернулась к себе в комнату и переоделась в костюм для верховой езды. Джессика вновь ощущала в душе какое-то беспокойство. Анри пытался было уговорить девушку отдохнуть, но она отправилась на конюшню.
Вернувшись в половине седьмого, Джессика сразу же приняла горячую ванну, как советовал Шарль несколько часов назад. А потом, после ванны, она долго перебирала свой гардероб и наконец выбрала платье цвета лаванды. Джессика даже не предвидела, как платье будет великолепно выглядеть, облегая ее точеную фигурку.
Без пяти восемь она вышла из комнаты, размышляя, вернулся ли Шарль или по-прежнему гостит у друзей — вернее, у какой-нибудь подружки. Несомненно, любовницы были у него и здесь, и в Париже. Впрочем, ее это не касается. Она всего лишь конюх, и ей совершенно все равно, чем занимается ее хозяин в свободное от работы время.
Во время ленча Джесс отнюдь не жаждала оказаться в обществе Шарля, но теперь жалела, что не с кем будет поболтать за обедом. Поболтать? С кем? Увы! И это она, Джессика, которая всю жизнь предпочитала одиночество?
Девушка вспомнила, как на первых порах думала, что в этом месте есть нечто магическое, что меняло суть ее натуры, — может, особый воздух. Действительно, тут есть над чем подумать… Но все мысли разом вылетели из головы, когда она вдруг подумала, что за обедом может собраться большая компания. Наверняка Шарль приведет сюда подружку.
В былые времена подобной мысли хватило бы, чтобы заставить ее опрометью броситься назад, в свою комнату. Но, очевидно, она изменилась до неузнаваемости, хотя справедливости ради надо признать, что девушка все же замешкалась перед дверью гостиной и собиралась с духом, прежде чем открыть ее. И все же она справилась с этой задачей.
— А, Джесс! — приветствовал ее Шарль. Он был один.
— Я не опоздала? — Девушка прекрасно знала, что пришла вовремя, но ведь надо же что-то говорить…
— Нет, если вы не настаиваете, чтобы перед обедом выпить, — лукаво сказал мужчина.
О, в таком настроении он ей нравился…
— Нет, спасибо, — непринужденно ответила девушка, но все же дыхание ее сбилось, когда Шарль слегка придержал ее за локоть и повел в столовую, где Джессика старательно принялась выбирать закуску.
— Никаких признаков синяка, я надеюсь?
Прошло несколько секунд, пока Джесс поняла, о чем речь. Потом девушка вспомнила, что утром упала с лошади.
— Ни одного, — ответила она.
— Вы днем опять ходили в конюшню? — спросил, чтобы поддержать беседу, учтивый француз.
— Там так хорошо… Когда вы поставили скамью у паддока? Она совсем новая, — продолжала девушка, лишь бы поддержать разговор и не показаться невежливой. — Скамья стоит в таком удачном месте… — бормотала Джесс, затем перешла на другую тему: — Я видела… сегодня утром, когда… гм… отдыхала… видела, как пролетел маленький самолет. Не ваш, случайно?
— Тут поблизости есть очень удобная посадочная площадка, — ответил, обводя девушку дружелюбным взглядом, Шарль, и та решила избегать дальнейших вопросов. Но Каран, очевидно, такого зарока не давал. — Вы теперь… э-э… освоились с нами? — спросил он.
Учитывая все возраставшее беспокойство и то, что за две короткие недели она перестала узнавать себя, Джессика все же должна была признаться, что освоилась в его доме и во Франции великолепно.
— Да, спасибо, — вежливо ответила девушка и наградила улыбкой Рене, которая пришла сменить тарелки и принесла блюдо с чрезвычайно аппетитно выглядевшими цыплятами.
Опять наполнив бокалы, Шарль дождался ухода Рене и спросил:
— Вы тоскуете по дому?
Если говорить честно, она должна сказать, что не тоскует; естественно, признаться в этом Джесс могла только себе самой.
— Я уже говорила вам: моя сестра-близнец ушла из дома, когда вышла замуж. Семь месяцев назад. Так что я успела привыкнуть к одиночеству. Но Лилиан звонила мне сюда. А я звонила в конюшни, где стоит моя лошадь. Вот по ней я немного тоскую, — добавила девушка и посчитала, что хорошо справилась с уклончивым ответом на прямо поставленный вопрос об отчем доме. И поспешила подальше уйти от темы. — Вы помните Нетти?
— Естественно. — Шарль улыбался, но взгляд серых глаз почему-то казался застывшим. — Вы говорите о вашей сестре и вашей лошади. — Он сделал паузу, а затем спокойно спросил: — По вашему отцу вы не тоскуете?
— Я… — Тут Джессика запнулась, внезапно осознав, что, прожив с отцом всю жизнь, она не только ни капли не скучает, но даже редко вспоминает о нем. — Вы заставляете меня чувствовать себя виноватой! — воскликнула девушка.
— Потому что вы не тоскуете по нему? — Она кивнула. — Простите — это не входило в мои намерения, — сразу же извинился Шарль. Некоторое время Каран пристально смотрел на невестку, а затем быстро спросил: — Джессика, он был вам хорошим отцом?
Да, хотела сказать она. О да, чудесным. Но Джон Френсис не был хорошим отцом и не заслуживал дочерней преданности, и едва Джессика открыла рот, желая солгать Шарлю, как поняла, что не может.
— Нет, — глухо пробормотала девушка и решила, что с темой отцов и дочерей на этом покончено.
Но она еще не знала Шарля. Слово «нет» заставило Карана вцепиться в нее мертвой хваткой.
— Он… бил вас? — спросил деверь все тем же странно спокойным тоном.
Джессика покачала головой, уставившись в тарелку, показывая, что не хочет говорить об этом. Шарль ничего не сказал, но и не принялся за обед. Хотя Каран казался спокойным, было ясно, такой ответ его не устраивает и он намерен добиваться большей ясности любыми средствами. Неловкое молчание затягивалось, и Джесс подумала: может, ей следует выйти из-за стола и отправиться в свою комнату?
А затем случилось невероятное. С удивлением девушка услышала собственный голос, который произнес:
— Только один раз. — И испугалась, что все-таки ответила…
Она сделала движение, желая встать, но, подняв глаза, увидела лицо сидевшего напротив Шарля. Он по-прежнему молчал. Молчал — и ждал. Однако в глубине серых глаз светилась подбадривающая теплота. Будто он знал, что речь идет совсем не о легком шлепке за детскую шалость… Джессика вновь опустилась в кресло.
— Расскажите мне об этом, — попросил Шарль; на сей раз голос его был мягким и успокаивающим. Джессика уставилась на деверя как загипнотизированная.
— Мы одна семья, — нежно напомнил Каран.
Кое-какие семейные тайны лучше держать при себе, решила Джесс. Но прошло несколько секунд, и против своей воли она ответила:
— Да… Да не о чем особенно рассказывать…
— Сколько вам было лет?
— Пятнадцать, — промолвила девушка и вновь замкнулась в себе. Когда молчание стало нестерпимым, добавила: — Отец… всегда был агрессивным.
Джессика еще раз запнулась, а затем лихорадочно заговорила. Стена молчания, которой она окружала себя долгие годы, начала рушиться; теперь остановиться, казалось, невозможно.
— Чаще всего отец не обращал на нас никакого внимания — ни на меня, ни на Лилиан, ни на мать… — Джессика прервалась, только чтобы набрать в грудь побольше воздуха. — Однажды в субботу Лилиан отправилась плавать, а я пошла на урок музыки. Когда вернулась, то услышала, что наверху творится что-то невероятное. Я знала, что у родителей часто бывают яростные словесные стычки. Я… — Джесс прервала фразу; продолжать не было сил.
— Но эта стычка была не только словесная? — помог ей тихий голос с едва уловимым акцентом.
И снова девушка покачала головой. Больше она не скажет ни слова.
— Я… н-не могу противостоять физическому насилию, — прошептала она.
— Но вы это сделали, — тихо подсказал мужчина.
На этот раз Джессика только кивнула. И потом еле слышно, словно разговаривала сама с собой, добавила:
— Я не могла спокойно слышать, как родители ссорятся, и хотела выйти на улицу. Думала пойти в бассейн и подождать Лилиан. И вдруг услышала глухой удар, стук и крик матери. Что было дальше, я плохо помню, но, наверное, сломя голову пустилась бежать по лестнице, потому что опомнилась уже в спальне родителей.