— Что-то еще желаете? — стараясь не выдать своего волнения, спросила официантка.
— Хочешь заработать двадцать долларов?
Вопрос показался Рут настолько неожиданным, насколько и глупым. Кто бы на ее месте отказался? Она за всю смену набирала чаевых от силы баксов десять — пятнадцать. А тут целая двадцатка! Она поспешно кивнула.
— Сможешь передать это письмо?
Рут сначала посмотрела на конверт, который казался белее арктических льдов на фоне побуревших от табака стен. Затем окинула взглядом полупустое помещение.
— Кому отнести? — спросила она тем же решительно-деловым тоном, который избрала для беседы Аманда.
— Нет-нет, этот человек сейчас не в баре. — Аманда виновато улыбнулась озадаченной Рут. Ее что, приняли за курьера из доставки пиццы на дом? — Я тебе сейчас напишу его адрес. Это не так далеко отсюда. Разумеется, транспортные расходы я тоже беру на себя.
Аманда достала из сумочки перьевую ручку, чью стоимость Рут даже боялась представить, и быстро написала несколько слов и цифр.
— Извините, но вдруг я не найду нужный дом?
Аманда удивленно вскинула брови.
— Наверняка найдешь! Он самый красивый и самый… мм… скромный из всех. Остальные, знаете ли, буквально кричат о том, какие богатеи в них живут. Дом Кевина по сравнению с ними — скромное пристанище последнего романтика. Бежевый домик с высоким крылечком, небольшим палисадником и старомодным почтовым ящиком, — с пренебрежением, покоробившим Рут, описала нужный дом незнакомка.
Рут сама не знала, почему ее так задели слова незнакомой женщины о еще более чужом мужчине и его доме. Видимо, потому, что Рут мечтала именно о таком домашнем очаге — уютном гнездышке, в котором можно укрыться от житейских бурь и глаз недоброжелателей. Даже интересно посмотреть на последнего романтика, невольно мелькнуло у нее в голове.
Не успела Рут дать свое согласие, как в ее руках уже были конверт и двадцать пять долларов.
— Кто вы такая? — в очередной раз повторил свой вопрос Кевин.
Сейчас он был не похож на того последнего романтика эпохи, о котором говорила Аманда. Его глаза сверкали подобно молниям, разрезавшим в грозу обрюзгшие тела тучных облаков. Желваки на скулах ходили взад-вперед, словно он готовился к нападению на лежащую на его диване беззащитную женщину.
— Я ведь уже сказала, что меня зовут Рут Эштрей. Не знаю, что тут произошло… — Она осмотрелась, вновь получив ощутимый укол совести и обжигающий щеки прилив стыда, и с трудом приподнялась на локтях. До двери было довольно далеко. Даже если она сейчас побежит, этот мужчина все равно успеет ее перехватить до того, как она коснется ручки.
— Где сейчас моя невеста? — с угрозой спросил Кевин, утесом нависнув над Рут.
— А я откуда знаю? Она ведь ваша невеста! Если бы у меня был жених, я бы не спрашивала у первых попавшихся женщин, куда он подевался.
Произнеся последнее слово и заметав, как Кевин побелел от злости, Рут поняла, какую глупость сморозила. Вдруг он сейчас накинется на нее с кулаками? Одна надежда на справедливое возмездие: вдруг кто-нибудь из соседей видел, как она пришла. Хотя о какой справедливости можно говорить, находясь на Мэдиссон-стрит? Таких, как она, здесь и за людей не считают.
Сколько раз Рут давали понять, что без денег и связей она и не стоит ни цента? На глаза навернулись слезы, едва Рут вспомнила, как обивала пороги после смерти матери. А сколько унижений она пережила в поисках работы? «Альбатрос» был уже шестым или седьмым баром, в котором Рут работала официанткой. И первым, чей хозяин не домогался работавших у него девушек.
Слезы Рут, видимо, охладили пыл Кевина. Он с опаской покосился на нее и как можно мягче произнес:
— Извините, я вышел из себя, потому… потому что в том письме, которое вы мне принесли… — Кевин не закончил и протянул Рут смятую бумажку.
Она непонимающе покосилась на нее, но все же взяла в руки и расправила. С первых слов стало ясно, что это именно то письмо, которое ей передала в баре незнакомая женщина.
«Дорогой Кевин», — прочитала Рут и подняла глаза на хозяина дома. С какой стати он дал ей читать личное послание?
— Читай до конца, — произнес он таким тоном, что у Рут пробежал по спине холодок, и она сочла за лучшее не спорить.
Боже, несчастный Кевин! Какая же стерва эта Аманда, раз бросила его! Чем он ей не угодил? Рут невольно перечитала строки о добродетелях Кевина: «Кому, как не мне, знать, какой ты на самом деле добрый, нежный, заботливый и ранимый». Сразу видно, что этой Аманде не приходилось сталкиваться с грубиянами вроде Роджера, который сегодня едва не затащил Рут силой в свою машину. Или вроде того подонка, который пару дней назад бросил ей вслед оскорбительное высказывание относительно ее родословной.
Если бы меня любил такой мужчина, я была бы самой счастливой женщиной в мире, подумала Рут, вновь посмотрев на Кевина. И когда он успел натянуть джинсы и рубашку? Впрочем, так Кевин нравился ей еще больше. Как же он не похож на тех, кто собирается по вечерам в «Альбатросе»! Пусть она и застала его не в самый лучший день, Кевин показался Рут самым обаятельным и сексуальным мужчиной из всех, кого ей доводилось встречать.
Интересно, если бы они познакомились при других обстоятельствах, если бы она не стала для него вестницей беды, принеся прощальное письмо невесты, смогли бы они быть вместе? Нет, все это глупые мечты и детские сказки. Они с Кевином с разных планет, и только космические катастрофы вроде бегства невесты способны на мгновение приблизить их орбиты. Однако лишь для того, чтобы навеки разлучить, раскидав по разным галактикам. Как ни прискорбно, но судьба улыбалась Рут исключительно для того, чтобы показать свои зубы.
— Мне жаль, — едва слышно произнесла Рут, — я не знала…
— Вы давно знакомы?
— С кем?
— С Амандой, с кем же еще?
— Я ее вообще не знаю. Просто она подошла ко мне в баре и предложила заработать двадцать баксов. Я, сказать по правде, удивилась. Не каждый день в «Альбатросе» появляются люди, с такой легкостью расстающиеся с деньгами.
Кевин едва сдержал усмешку. Аманда те жалкие двадцать долларов и за деньги не считала, а Рут говорила о них с таким восторженным придыханием, словно на нее обрушилось целое состояние.
Поскольку Кевин молчал, Рут продолжила:
— Потом я посмотрела на адрес. Не то чтобы по пути, но и крюк придется сделать небольшой. Почему бы не закинуть весточку от невесты некоему Кевину Россу? — Рут умолкла, испугавшись, что ее легкомысленный тон может обидеть или разозлить Кевина. В конце концов, новости она принесла не самые лучшие.
— Она случайно не обронила в разговоре, когда отправляется в круиз?
— Нет. Правда, она очень спешила, потому, наверное, и доверила свое письмо мне.
— Вы так низко себя цените? — Кевин с лукавым прищуром посмотрел на Рут, чем окончательно смутил несчастную гостью. — Может быть, она разглядела в вас честную и порядочную девушку, которая не выбросит письмо в первую встретившуюся урну.
— Может быть, — тихо согласилась Рут. — Мне часто говорят, что у меня на лбу написано, какая я дура. Я даже обсчитать никого не могу! Удивляюсь, что меня до сих пор не уволили.
Кевин едва заметно улыбнулся. Рут нравилась ему все больше, хотя он и не отдавал себе отчета в том, чем именно привлекла его утренняя гостья. Он ежедневно встречался со множеством женщин, однако ни на одну из них Кевин не посмотрел, как на женщину. В Рут же было что-то такое трудноуловимое и в то же время явное, чего нельзя было не заметить, от чего его сердце начинало биться учащенно, а в голову лезли не самые пристойные мысли. Например, о том, как неотразима была бы Рут в бикини на золотом песке пляжа или хотя бы в шезлонге возле бассейна.
— Думаю, нам следует поторопиться. — Кевин поднялся сам и протянул руку Рут.
— Куда? — настороженно спросила она, и не подумав воспользоваться его помощью.
— Попытаемся остановить Аманду. Если лайнер еще в порту, то…
— Постойте-постойте, — оборвала его Рут. — Это что же, вы вообразили, будто я потащусь с вами в порт за вашей ненаглядной невестой? Увольте! — Рут энергично замахала руками. — Я здесь совершенно ни при чем. Я двадцать баксов честно отработала. А все остальное меня не касается. Разыскивайте свою сбежавшую невесту сами. У меня и своих проблем по горло.
Похоже, для Кевина отпор Рут стал неожиданностью. Во всяком случае от категоричности тона не осталось и следа. Теперь он не требовал, а просил, будто Рут была его лучшим и преданным другом, чей отказ станет самым сокрушительным ударом в его жизни. После необъяснимого бегства Аманды, разумеется.
— Рут, пожалуйста. — Кевин сглотнул подступивший к горлу ком. — Не оставляй меня одного сейчас.
Сердце Рут словно кто-то схватил и сжал стальными тисками. Ее переполняли сочувствие, нежность и желание помочь Кевину, и ей казалось, что если она откажется, то сама будет страдать еще сильнее от угрызений совести. Вместе с тем ее все больше охватывали злость и ненависть к Аманде, предавшей любящего ее мужчину. Растоптавшей его чувства, вытершей ноги о его сердце, словно это был придверный коврик с надписью «Добро пожаловать». Нет, эта женщина не стоила и мизинца Кевина Росса. Почему же он не замечает этого? Почему обречен страдать от неразделенной любви к женщине, не способной на высокие чувства?
— Я дам тебе еще двадцать… нет, пятьдесят долларов, если ты съездишь со мной в порт и поможешь разыскать Аманду. Уверен, что мне удастся ее переубедить. Не понимаю, что на нее нашло. Может быть, это нервный срыв накануне свадьбы? Она сильно волновалась в последние дни. Просто места себе не находила… да-да, точно. Она испугалась. Я слышал, что перед свадьбой женихи поддаются панике…
— Женихи — да, но не счастливые невесты, — тихо ответила Рут.
— Ты ведь ее не знаешь! — взорвался Кевин. — Аманда любит меня. Даже ее строгий отец не стал вставлять нам палки в колеса, когда увидел, как мы счастливы.
— Быть может, поэтому Аманда и сбежала. Зачастую женщины поступают вопреки. Если бы ее отец препятствовал вашему браку, то она, вероятнее всего, уже тайком выскочила бы за тебя и поставила родителей перед фактом! — со злостью выпалила Рут.
Как можно быть настолько слепым? Кевин и впрямь последний романтик, если верит в то, что все еще можно исправить и вернуть. Она лишь пробежала глазами по строчкам, но сразу поняла, что письмо написала женщина, не питающая к Кевину ни любви, ни страсти. Общий доброжелательный тон был куда жестче и суровее самых грубых слов, которые могла употребить Аманда. Это письмо могла с равным успехом написать сестра, подруга детства, коллега — кто угодно, но только не невеста.
— Нет, все не так, — упорствовал Кевин. — Не знаю, что нашло на Аманду, но уверен, что смогу ее переубедить. Как только она увидит меня, сразу поймет, что сотворила глупость. Какой круиз, когда она утверждала, что не может вырваться со своей работы на медовый месяц?! Я и так пошел на компромисс, согласившись сократить путешествие по Европе до десяти дней.
— По Европе? — Рут скептично усмехнулась с таким видом, словно только что разгадала великую тайну.
— А что такого? — насторожился Кевин. — Я всегда мечтал увидеть развалины Колизея и роскошь Версаля.