– Ты хотя бы предупредила, – нахмурился он, пытаясь скрыть смущение. – Я не причесан.
– Кому нужны гламурные фотографии? Ты же живой человек, а не манекен, – сказала Эми. – Не обращай на меня внимания. Продолжай читать. Я хочу сфотографировать жизнь, а не пародию на нее.
Генри нахмурился еще сильнее. В его понимании хорошая фотография – это та, для которой все наряжаются, приводят себя в порядок, становятся рядышком и говорят хором: «сы-ы-ыр». Зачем фото, где он, Генри, читает газету с усталым лицом человека, который только что пришел с работы и ждет не дождется ужина?
– Стеф, посмотри на меня! – Эми ослепила сестру вспышкой.
– О, я ужасно выгляжу! – воскликнула Стефани. – Не стоит меня снимать.
– Еще как стоит, – сказала Эми, хищно кружась вокруг сестры и щелкая затвором.
– Почему бы тебе не купить современный компактный цифровой фотоаппарат, а не вышагивать с этим пятитонным чудовищем?
– Он совсем не такой тяжелый, каким кажется, – сказала Эми. – К тому же цифровые фотоаппараты не дадут такого результата. Я занимаюсь художественной фотографией, а это означает настоящее качество в искусстве.
Стефани поставила на середину стола блюдо с гренками и тяжело вздохнула.
– Как хорошо, что день закончился, – сказала она.
А раньше она говорила: как хорошо, что завтра будет новый день, с грустью подумала Эми.
– Ты не позовешь Генри? Все готово.
– Конечно. – Эми отправилась в гостиную, чтобы пригласить Генри к столу.
Отец семейства с видом «ну наконец-то!» прошествовал в столовую.
– Майкл, веди себя прилично! – сказал он, увидев, как сын хватает обеими ручонками ложку.
– Я тебе помогу. – Эми положила на тарелку Майкла самые аппетитные кусочки.
– Итак, когда ты собираешься искать работу? – спросил Генри, глядя на Эми.
– Я уже нашла, – ошарашила она всех.
– Как?! – воскликнула Стефани. – Ты мне ничего не сказала!
Эми улыбнулась.
– А ты не спрашивала. Но неужели ты думаешь, что я приехала бы в неизвестный город только с багажом своих мечтаний?
– Когда ты успела?
– Еще дома, через Интернет. Меня ждут завтра в одиннадцать в редакции «Ньюз».
– Желтая газетенка. – Генри недовольно поморщился. – Никогда ее не читаю. Ни слова правды не напишут.
– Я не собираюсь ничего там писать, – заметила Эми. – Мне будут платить за фотографии.
– Но это совсем не то, о чем ты мечтала! – не выдержала Стефани.
– Главное, чтобы я не забыла об этом, – сказала Эми не без намека. – И к тому же я не думаю, что задержусь там надолго. Поработаю, пока не найду что-то более стоящее. Но начать-то с чего-то надо.
– Верно, – подтвердил Генри, налегая на овощи с мясом. – А там, глядишь, и в приличное издание устроишься.
2
Дэниел Карлетон со скучающим видом смотрел в окно своего офиса, расположенного на одиннадцатом этаже небоскреба, кишащего фирмами и фирмочками, адвокатскими конторами и детективными агентствами.
Дверь бесшумно отворилась, и в кабинет проскользнула длинноногая, высокая и стройная барышня с черными как смоль волосами и ярко-голубыми глазами. Ни дать ни взять – кукла из дорогого магазина подарков.
Только при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что волосы ее – крашеные, в глазах – линзы, а фигура столь безукоризненна, скорее всего, потому, что кукла больше половины своей земной жизни отказывает себе в пище. Впрочем, на то она и кукла, чтобы только казаться настоящей.
– Привет, дорогой! – пропела кукла и улыбнулась заученной пластмассовой улыбкой.
Дэниел повернулся к ней и окинул изучающим взглядом.
– Ты великолепна, как и всегда, – ровным, ничего не выражающим голосом произнес он.
– Спасибо, милый. – Кукла стрельнула в него глазами и похлопала длинными, вероятнее всего накладными, ресницами.
Дэниел знать не знал, каков натуральный цвет ее волос, как она выглядит без косметики, и лишь смутно помнил о ее настоящем цвете глаз – вроде бы серые.
Он был знаком с куклой больше года, дарил ей дорогие подарки, водил в рестораны и брал с собой в постель. Дэниел засыпал, держа в объятиях саму безукоризненность, и, просыпаясь, находил ее уже причесанной, принявшей душ и все так же хлопающей черными ресницами.
Хоть бы раз посмотреть на нее растрепанную, вздыхал про себя Дэниел.
Однако дорогие коллекционные куклы не бывают растрепанными.
– Я решила сделать тебе сюрприз и заехать за тобой, – сказала она. – Ты уже освободился?
– Почти, – сказал Дэниел, хотя вот уже с час ничем не был занят.
– Сегодня в магазине белья я встретилась с твоей матерью, – сказала кукла. – Она просто прелесть. Звала нас в гости в этот уик-энд. Мы конечно же поедем?
– Я еще не знаю, буду ли свободен, – солгал Дэниел. – Столько работы, что я скоро начну оставаться здесь на ночь.
– Тогда я с удовольствием присоединюсь к тебе, – подмигнула кукла.
Она всегда делала вид, что ей страшно нравится секс. Так ли это на самом деле? Дэниелу иногда казалось, что она всегда точно знает, в какой момент нужно застонать погромче и что сказать после того, как все закончится. Обычно она говорила следующее:
– Ты просто великолепен! – Голос глубокий и томный.
Или:
– О, Дэниел, это восхитительно! – Голос восторженный и томный.
А иногда и:
– Ты превзошел самого себя! Это неземное блаженство! – Голос страстный и… правильно, томный.
Только эти три фразы. Только такой тон.
У нее внутри кассета с записью?
– Я распоряжусь, чтобы здесь поставили диван поудобнее, – подмигнул ей в ответ Дэниел.
Да, кстати, куклу звали Энджела.
– За тебя, любимый! – сказала Энджела, дотрагиваясь до его бокала своим так, чтобы стекло лишь слегка звякнуло. Правила хорошего тона нужно соблюдать всегда.
– Почему за меня? – спросил Дэниел.
– Потому что ты самый замечательный мужчина на этой планете!
– С чего ты это взяла?
– Я знаю.
– Спасибо тебе, конечно, но только вот другие люди так совсем не считают, – ухмыльнулся Дэниел.
– Тебе нужно быть помягче, – сказала Энджела, изящно орудуя вилкой и ножом.
– По-твоему, я недостаточно мягок? – удивился Дэниел. – Я корректен, как никто другой.
– Ты говоришь людям неприятные для них вещи.
– Я говорю им правду.
– Зачем? Ведь они обижаются.
Дэниел сделал глоток вина и машинально отметил, что оно великолепно.
Еще бы, за такие-то деньги! – подумал он с усмешкой.
– Не думай о грустном, Энджела, детка, это вредно для здоровья, – посоветовал он. – Если им хочется обижаться – это их дело.
– Обещай мне, что ты постараешься исправиться, – умоляющим тоном произнесла Энджела.
Проделки моей матушки, решил Дэниел. Наверняка кто-то пожаловался на плохое поведение ее сына. А поскольку она уже не может отшлепать меня и поставить в угол – впрочем, она так никогда и не поступала, только читала нотации, – маман решила теперь действовать через Энджелу.
– Я постараюсь, – сказал Дэниел только для того, чтобы Энджела от него отстала.
– Дэниел, совсем забыла тебе сказать! Мы приглашены на свадьбу.
– О нет… И кто на этот раз решил покончить жизнь самоубийством?
– Как ты можешь! – воскликнула Энджела. – Это такой решительный шаг! Это так романтично!
– Так кто же?
– Марта Картер и Натан Сомерсвиль. Ах, у них такие трогательные отношения!
– Они трогательно относятся к деньгам друг друга.
– Дэниел, не будь таким противным! Они любят друг друга.
– Ну разумеется. – Дэниел допил вино и налил себе еще. Есть совершенно не хотелось. – Так что там еще говорила тебе моя мама?
Энджела оживилась, даже не заметив подвоха. Она сложила губы в прелестную улыбочку и отложила приборы.
– Она тоже приглашена на свадьбу и спрашивала, когда же и мы наконец решимся. Ирэн мечтает об этом.
– И что ты ей ответила? – спросил Дэниел с интересом.
Энджела вздохнула.
– Ах, я сказала то, что ты велел. Что мы поженимся, как только ты почувствуешь себя достаточно независимым в финансовом плане.
Это была идиотская отговорка. Дэниел имел столько денег, что мог бы стать многоженцем и не испытывал бы материальных затруднений. Энджела прекрасно знала об этом.
Представляю, каким тоном Энджела произнесла эту фразу! – подумал он. Мол, вот как открещивается Дэниел, а мне, несчастной, остается только ждать у моря погоды. Ну жди.
– Иногда мне кажется, что ты не любишь меня, – вдруг сказала Энджела, погрустнев.
Начинается! Придется ей срочно что-то купить, чтобы не ныла.
– Перестань, Энджела. То, что я пока не хочу устраивать нашу свадьбу, не означает, что у меня нет никаких чувств к тебе.
На мужчин давить нельзя, сказала себе Энджела. Мы пойдем другим путем.
– Я знаю, милый, – произнесла она и погладила Дэниела по руке. – Знаю, что ты любишь меня. Это глупые люди болтают невесть что.
– О, это меньшая из всех проблем. Мне плевать на то, что обо мне говорят.
– И твои родители…
– Тем более.
Просчиталась.
Дэниел бросил взгляд на наручные часы.
– Мы успеем в твой любимый бутик? У меня сегодня есть настроение сделать тебе подарок.
Все– таки не так уж и просчиталась! – возликовала Энджела. Чувство вины волшебным образом действует на Дэниела, хотя он и делает вид, что непробиваем.
По крайней мере, разговоры о свадьбе откладываются дня на три, радовался Дэниел.
– Мистер Карлетон, Филипп Леннокс требует вас к телефону.
Голос секретарши был бодрым, как весеннее утро. Дэниел даже позавидовал. Несмотря на то что он проспал больше восьми часов, его так и не покинуло чувство усталости.
– Соединяй, Сьюзен.
– Ну, как поживает мистер Злой язык? – послышался голос Филиппа. Этот человек был бодрым в любое время дня, даже если только что вернулся с вечеринки, затянувшейся на пару суток.
– Не скажу, что хорошо, но и не плохо, – ответил Дэниел.
– Я бы хотел забежать к тебе на минутку и отвлечь тебя от твоего дурацкого бизнеса.
Дэниел кинул взгляд на электронные часы в телефоне.
– Боюсь, не получится, Фил. Через час у меня встреча с потенциальными клиентами.
– Успеешь ты заключить очередную выгодную сделку. Неужели ты променяешь друга на работу?
– Увы, да.
– Я не верю! – Филипп сделал вид, что он в отчаянии. – У тебя просто плохое настроение, и именно поэтому ты говоришь такие ужасные вещи.
– Не ты ли пару минут назад назвал меня мистером Злым языком?
– Я пошутил.
– Не думаю.
– Так что? Мне можно заехать к тебе?
– Если не будешь путаться у меня под ногами и пообещаешь не сорвать сделку. Кстати, почему ты не на работе?
– Я оттуда… уволился, – неуверенно ответил Филипп.
– Хочешь сказать, что тебя оттуда вышибли? – безжалостно уточнил Дэниел.
– Пусть так, – согласился Филипп.
– Это уже в третий раз за полгода.
– Я ищу себя.
– Скоро не останется мест, где бы ты не оставил свой след. После этого тебе придется в поисках себя и работы уезжать в другой город. А еще лучше – в другую страну.
– Я знаю, что ты беспокоишься за меня, но не могли бы мы перенести этот разговор?