Он бросает портфель на сиденье, хватается за руль, рвет с места и исчезает…
Лишняя пуля
Сен-Рафаэль
— Ты не знаешь, где можно повеселиться? — спрашивает Патрис Рауля. — Здесь так мрачно.
Он окидывает взглядом порт Сен-Тропез, яхты, тесно прижавшиеся друг к другу. Их мачты чуть раскачиваются на утреннем ветру. Погасли последние огни, разошлись оркестранты. Рауль посмотрел на часы: четыре утра.
— Хочешь дружеский совет? Возвращайся в Сен-Рафаэль. Ведь в восемь приезжают твои родители.
— Вот именно! Значит, время еще есть. Давай, Рауль!
— Недалеко от Кавалера есть закрытое заведение Рико. Но вас туда не пустят.
— Брось! — восклицает Патрис. — Мы уже не дети.
Рауль повернул голову, посмотрел на заднее сиденье «порше», где, прижавшись друг к другу, сидят Мишель и Моника, и весело рассмеялся.
— Сколько вам всем вместе? Лет пятьдесят? И то вряд ли. Кстати, это очень заметно.
— Заткнись, — ворчит Патрис. — Лучше вези нас. Мы ненадолго и шуметь не будем. Обещаю.
— Предупреждаю вас, они разорутся.
— Ты им объяснишь, что мы хотим просто отдохнуть.
— Рауль, миленький, — говорит Моника. — Ну сделай это для меня!
— Ладно-ладно. Попробую, но ведите себя прилично. Я не хочу неприятностей с Рико.
Он рванул с места и на бешеной скорости помчался в Кавалер, по пути объясняя, кто такой Рико: это темная, но могущественная личность, он владеет множеством баров на побережье, закусочными, шикарными ресторанами и ночными клубами. Говорят, он богат, как Онассис. Болтают также, что под его контролем весь нелегальный бизнес Средиземноморья. Но никто не может похвастаться, что действительно хорошо его знает. Он избегает журналистов и фотографов, много путешествует, а управляет своим многопрофильным бизнесом издалека, сверху, через подставных лиц.
— Ну просто какой-то граф Монте-Кристо, а не Рико, — говорит Моника. — Вот бы встретиться с ним!
Игорное заведение находится на шикарной вилле на берегу моря. Рауль звонит четыре раза. Его спутники хихикают.
— Если не прекратите, а немедленно ухожу, — пригрозил Рауль.
Ворота приоткрылись, и Рауль неслышно проскользнул в парк, где долго с кем-то шептался. Неожиданно свет электрического фонарика ослепил ребят, и громкий голос с иностранным акцентом раздраженно произнес:
— Только ради вас. Но, если он об этом узнает, меня уволят.
— Как это все возбуждает! — шепчет Моника.
Рауль вновь садится за руль, ворота медленно закрываются за ними, и он припарковывает машину рядом с тремя белыми кабриолетами.
— Один час, — объявляет Рауль. — И никуда не лезьте. Там внутри одни жулики.
— Да мы умеем играть, — запротестовал Патрис.
Они тихо входят. Человек в смокинге с бородавкой на лице и золотыми зубами тщательно рассмотрел их, прежде чем проводить к лифту, который в считанные секунды доставил вновь прибывших на второй этаж, совершенно их разочаровавший: самый обычный игорный зал, столы и стулья, пелена дыма и слабый свет от высоко висящей люстры. В тишине слышен лишь стук шарика и голос крупье, равнодушно сообщающий о проигрыше или выигрыше.
— Видел бы нас твой отец! — шепнула Моника Пат- рису.
— Не каркай, — ответил он, подходя к столу для игры в покер.
Час спустя перед ним выросла небольшая стопка банкнот. Он выигрывает, поэтому, когда Рауль похлопал его по плечу, он даже не отреагировал.
— Мишель все проиграл в рулетку, — говорит Рауль. — Пора уходить.
Патрис просит две карты и получает двух красных валетов — у него каре. Партнеры молча смотрят на него. Он выкладывает пачку банкнот. Остальные следуют его примеру.
— Еще двадцать, — объявляет Патрис.
— Открываемся!
Патрис сгребает ставки. Теперь вмешивается Мишель.
— Сматываемся, Патрис! Ты слышишь меня? Ты что, забыл, что тебе еще встречать предков на вокзале?
Патрис сдает. Движения его стали резкими, застывшие глаза затуманились, как у наркоманов. Он сейчас лишь смутно различает королей и дам, бубны и черви, кажущиеся каплями крови. За его спиной Рауль вполголоса разговаривает с управляющим, который выглядит все более раздраженным. Он сделал еще одну попытку:
— Патрис, мы уходим. Заведение сейчас закроется.
С тройкой на руках, Патрис торгуется, блефует… Ивновь выигрывает.
— Мы уходим! — кричит Моника в самое ухо Пат- рису.
Но он даже не двинулся с места, и она, повернувшись к Раулю, беспомощно развела руками. Управляющий, встретившись взглядом со «своими» игроками, незаметно кивает им. Патрис небрежно выкладывает перед собой две пачки банкнот… и проигрывает.
— Идем, — шепчет Мишель. — Тебя же сейчас «сделают»!
— Пошел вон! — злобно заорал Патрис. — Ты мне приносишь несчастье!
Он смотрит на партнеров, неподвижных, как статуи, и просит еще две карты. Снова каре! Новая ставка, и он натыкается на королевскую кванту. Деньги тают. Да, видимо, пора уходить. Патрис просто осатанел. Он проиграл, имея фул с королями, тройку и снова фул с валетами. Его душат слезы, хочется оскорбить игроков. Внезапно он замечает, что в зале уже никого нет. Он и два незнакомца, один из которых зевает, прикрыв рот рукой. На столе тоже ничего нет. Управляющий склонился над Патрисом.
— Время, мсье. Теперь, когда вы всласть повеселились, пора уходить.
— Последний раз, прошу вас!
— Нет.
Патрис встает. У него кружится голова.
— Верните мои деньги! — кричит он.
— Простите?
— Я сказал: верните деньги! Или вы думаете, что я ни черта не понял? Да здесь все жульничают!
Внезапно он кидается на одного из игроков, который мирно подсчитывает в сторонке выигрыш. Управляющий вовремя поставил ему подножку. Окончательно потеряв голову, Патрис выхватывает из кармана револьвер калибра 6,35. Кто-то бросается на него, Рауль поспешил вмешаться, но вдруг, в гуще дерущегося клубка, раздается выстрел, и драка тут же прекращается.
Патрис лежит на полу и тихо стонет. На его рубашке, чуть выше правого плеча, расползается пятно крови. Трое мужчин молча склонились над ним и, расстегнув ворот рубашки, обнажили плечо.
— Пуля засела в мякоти, — говорит управляющий. — Не думаю, что это опасно.
— Я хотел его разоружить, — объясняет игрок. — Выстрел раздался, когда я вывернул ему руку.
— Черт! Бинт, быстро! Что я скажу шефу?
— Мы отвезем его к врачу, — предлагает Рауль.
— Ни в коем случае. Врач потребует объяснений. Вызовут полицию. Сюда нагрянут с обыском.
— Но ведь ему нужна помощь!
— Мне плевать. Здесь вообще не место для глупых малолеток. И потом, почему у него был с собой револьвер? Что все это значит?
Патрис слишком слаб, чтобы объяснять, что ему просто нравится иметь при себе этот дурацкий револьвер с перламутровой рукояткой, который продал ему один приятель. С ним как-то спокойнее, с ним он уже не кажется сам себе стеснительным, похожим на девушку молодым человеком, у которого слишком светлые волосы и слишком голубые глаза. Управляющий кладет револьвер к себе в карман и быстро идет к телефону, а крупье и портье промывают рану и накладывают на поврежденное плечо повязку. Прижав трубку к уху, управляющий что-то объясняет, и, судя по всему, ему очень не по себе. Наконец закончив, он вытер пот со лба и вернулся к раненому.
— Поставьте его на ноги, — приказывает он. — Ты меня слышишь, сопляк? Где ты живешь?.. В Сен-Рафаэле?.. Так вот, возвращайся домой. И держи рот на замке, понял? И вы, двое, тоже помалкивайте… Если проговоритесь, мы вас достанем из-под земли, ясно? В десять вернетесь сюда. Шеф все уладит. Сейчас шесть. Если ты не рохля, то четыре часа продержишься. Найдешь способ. Напейся, уколись. Но молчи. Никаких врачей. А теперь — вон отсюда!
Для отупевшего от боли Патриса все последующие события превратились в кошмар. Тряска в автомобиле заставила его гримасничать от боли, да еще эти дурацкие вопросы, которыми донимали его спутники: «Тебе больно?.. Можешь пошевелить рукой?.. У тебя хватит сил поехать на вокзал?..» Он стискивает зубы, желая одного: лечь и уснуть… Упреки и советы Рауля не достигали его сознания. Даже выбраться из машины и перейти авеню Шеврефей оказалось для него жутким испытанием. Мишель порылся в его карманах и вынул ключи.
— Поосторожней с Марианной, — пробормотал Патрис. — Мы не должны ее разбудить.
Поддерживаемый Мишелем и Моникой, он медленно поднялся по лестнице, с трудом добрался до своей комнаты и со стоном рухнул на кровать. Но его приятели не обращают на это никакого внимания.
— А ну-ка, встряхнись, — теребит его Моника. — Если поддашься боли, считай, что все потеряно.
— Ты и нас втянул в этот переплет, — добавляет Мишель. — Что со мной будет, если мой старик узнает…
Они стаскивают Патриса с кровати и усаживают в кресло. Моника приносит бутылку виски и таблетки, а Мишель помогает раненому переодеться. Накачав Патриса спиртным и лекарствами, они умыли его, побрили и причесали.
— Знаешь, ведь пуля калибра 6,35 совсем маленькая. Это — не опасно.
— Сильно кровоточит? — то и дело спрашивает Патрис. Он не выносит вида собственной крови.
— Нет. Кровь останавливается. Встань и увидишь сам… Ну что же, ничего. Ты, конечно, немного бледноват, но и мы не лучше.
Поезд скоро прибудет. Патрис залпом выпивает последний стакан неразбавленного виски.
— Давай… Быстро… Все обойдется…
Патрис уже пошатывается, он по власти страха и алкоголя. Подхватив его под руки, приятели с трудом добрались до гаража, и Мишель сел за руль «бентли».
— Ты сможешь вести машину, когда встретишь родителей? — спрашивает Моника.
Патрис пожимает плечами и тут же вскрикивает от боли.
— Какой же ты неженка! — едко замечает Моника. — Держись спокойно и перестань думать только о себе. Мы сейчас все в одной упряжке.
Они добрались до вокзала как раз к моменту прибытия «Голубого экспресса». Появилась чета Сен-Ламбер. Он — пятидесятилетний, вальяжный, важный, серьезный; она — сорокалетняя, накрашенная и одетая, как девушка. Они целуют Патриса.
— Что-то ты бледноват, — замечает мать. Повернувшись к друзьям сына, она добавляет: — Вы хорошо себя вели в наше отсутствие? — Потом обращается к мужу: — Нам следовало взять его с собой, Жан… Без нашего присмотра он делает одни глупости.
— Возьми чемоданы, — приказывает Патрису отец.
Мишель и Моника одновременно бросаются к багажу.
— Нет, — останавливает их порыв Сен-Ламбер. — Он ведь тоже может хоть чем-то быть полезен.
Патрис поднимает два кожаных чемодана, и все плывет у него перед глазами. Наверное, он выронил бы их, если бы Мишель не подхватил тот, что потяжелее.
— Держись прямо, — цедит он Патрису. — Тебя штормит.
После чемоданов приходит черед «бентли». Патрис ведет машину, как в тумане.
— Осторожно, красный свет, — шепчет Мишель, сидящий между Патрисом и Моникой. — Мотороллер слева видишь? Тормози, черт… Еще бы немного, и…
— Нельзя ли поосторожнее?! — недовольно бросает мать. — Ты забываешь, что мы устали.
— Мой сын никогда не думает о других, — разочарованно говорит отец.
К счастью, движение не слишком оживленное, и «бентли» без приключений добрался до виллы. Хлопают дверцы. Патрис с трудом держится на ногах. Он смотрит на часы, все двоится в глазах. Нужно ждать еще два часа, два смертельно длинных часа… Ах, если бы можно было хоть ненадолго прилечь! Хоть на пять минут…