— Доброе утро, Том, — сказал Маркби. — Найдется у тебя время для разговора?
— Пришел арестовать меня за нарушение общественного порядка?
— Скажи спасибо, что нет. Если бы не моя доброта, завтра тебя бы уже судили за мелкое хулиганство.
Смуглое лицо Фирона залилось краской.
— Да ладно, чего уж там. Я ведь первый начал. Сил не было слушать, как этот тощий поганец глумится над Гарриет! — Том вышел во двор, закрыв за собой нижнюю часть двери денника. Стоящая там лошадь высунула голову в верхнюю половину.
Маркби узнал коня.
— Меченый… — прошептал он.
Том повернулся и погладил гнедого по морде.
— Да, бедняга. Он понимает: что-то случилось. Они всегда понимают. Все время вскидывает голову и прислушивается… — Том снова развернулся к Маркби. — Пошли в дом.
Сказать, что кухня у Тома была неопрятной, значило сильно приуменьшить правду. Хотя Маркби тоже жил один, он кое-как справлялся, но Том, видимо, совершенно оставил всякую надежду хоть как-то наладить свой быт. На столе громоздились грязные котелки. Мусорное ведро переполнено. На спинке стула висит порванная уздечка, и повсюду валяется всякая всячина: мотки, бечевки, банка с жиром для смазывания кожи, счета за фураж и прочая корреспонденция, банка с разнокалиберными гвоздями и подковами, кусачки и старая перчатка.
Том достал из холодильника две банки пива, расчистил на столе место, бесцеремонно сдвинув в сторону какой-то хлам, и поставил перед гостем банку. Потом сел напротив и с шумом вскрыл свое пиво. Резиновые сапоги он сбросил на пол, и теперь, когда он откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу, видно было, что носки у него дырявые.
— Том, может, тебе уборщицу нанять? — спросил Маркби, поднимая банку и кивая хозяину. — С Новым годом!
— Нет уж, сам справлюсь. Лучше мой беспорядок, чем какая-нибудь старуха будет суетиться тут с пылесосом и распихивать мои вещи так, что я потом ничего не найду. Твое здоровье, и с Новым годом!
На некоторое время, пока оба пили, воцарилось молчание.
— Том, я рассчитываю на твою помощь. Я все пытаюсь составить картину последних дней жизни Гарриет. Меня интересует все, что она делала в рождественские праздники. — Маркби поставил банку на стол и вытер рот тыльной стороной ладони.
Фирон поднес банку к губам. В глазах его на мгновение блеснули веселые огоньки.
— Правда? Может получиться интересная картина.
— О мертвых или хорошо, или ничего! — возразил Маркби. — Я приехал к тебе не для того, чтобы выслушивать о ней гадости.
— Черта с два!
— Ну ладно, и для этого тоже. Я ведь полицейский. И часто делаю такие вещи, которые не одобрила бы моя матушка.
— А моя мать, — задумчиво ответил Том, — обычно так напивалась, что ей было наплевать, что я делаю хорошо, а что плохо.
— Я помню твою родню. Особенно бабку со стороны матери. Она жила там, за выгоном, в старом автоприцепе, носила мужскую кепку и сапоги и курила трубку. В детстве я страшно боялся ходить через луг, чтобы не встретить ее. Она была похожа на старую ведьму из пряничного домика. Я думал, она зажарит меня и съест.
— Да, бабка у меня была та еще! — одобрительно произнес Том. — Она была настоящая цыганка, родилась на дороге. Но детей не обижала никогда. Бывало, родители напьются и буянят, а я прибегу к ней и спрячусь. Она замечательно рассказывала сказки. Ну, и еще гадала помаленьку, ворожила — брала по шиллингу за приворот. Когда она умерла, со всей страны на похороны съехались больше сотни человек. Вся ее родня. Цветов и венков было больше, чем на выставке в Челси. Ей устроили настоящие цыганские проводы, а когда все было кончено, родичи погрузили все ее пожитки в старый прицеп, в котором она жила, и подожгли его. По цыганскому обычаю. А знаешь, что было потом? Какой-то дурак сосед заметил дым, позвонил в пожарное депо, и к нам примчался из Бамфорда расчет с сиреной; они все залили своей пеной. — Том вытянул руки над головой и ухмыльнулся. На смуглом лице блеснули белые зубы. — Теперь, Алан, старина, самый уважаемый представитель нашей семьи — я!
— Господи спаси!
— Так с чего ты взял, — продолжал Том, — что я знаю все самые темные тайны Гарриет?
— Не валяй дурака, Том, — сказал Маркби беззлобно. — Как пишут в воскресных газетах, вы с ней были очень близкими друзьями с того самого дня, как она поселилась в Пакс-Коммон.
— Возможно. Но не я один. У нее было много очень близких друзей.
— Давай начнем с Рождества, — предложил Маркби. — Ты видел ее в тот день?
— Нет.
— Когда ты звонил мне и сказал, что злоумышленники выпустили из конюшни лошадей, то обмолвился, что к обеду тебя пригласила какая-то знакомая.
— Да. Но та знакомая была не Гарриет, если тебя это интересует.
Маркби стало не по себе.
— Том, ты ведь знаешь, что при обычных условиях мне было бы достаточно одного твоего слова. Но сейчас я веду следствие. И вынужден спросить, как звали твою знакомую.
— Ну, так спрашивай! — кисло ответил Том. Помолчав, он смягчился: — Ладно, если хочешь знать, я ездил к бывшей жене, Джули. Можешь у нее спросить. Обычно я встречаю Рождество с ней, не потому, что мне так уж хочется ее повидать, а из-за детей. На Рождество мне хочется побыть с детьми.
— Ясно. — Маркби переменил позу. — Понятно. Сколько им лет?
— Девочке семь, а мальчику скоро девять.
— Я тоже в разводе, — сказал Маркби. — Но у нас с Рейчел детей не было; может, и к лучшему. Так проще. Развелись без проблем.
Фирон допил пиво и теперь сидел молча.
— Ладно! — отрывисто заговорил Маркби. — Значит, в тот вечер ты к Гарриет не заезжал?
— Нет, и не ночевал у нее. Отвечаю заранее, чтобы ты не трудился спрашивать.
— Давай тогда вспомним второй день Рождества. Лошади… как ты доставил коня на место сбора и как своего доставила Гарриет?
— Я привез и своего, и ее коня в фургоне.
— Гарриет поехала с тобой?
— Нет. Рано утром она приходила в конюшню, чтобы помочь оседлать коней.
— Вы вместе завтракали? — спросил Маркби, чувствуя себя предателем.
— Нет. Около половины восьмого или без четверти восемь она ушла к себе. Ей надо было принять ванну, переодеться и так далее. Ну и, наверное, позавтракать тоже. Я закончил убираться во дворе, зашел в дом… — Том обвел рукой свою запущенную кухню, — разогрел фасоли с беконом из банки, умылся, переоделся, погрузил коней в фургон и поехал в Бамфорд. Гарриет добралась туда сама. Там мы с ней опять увиделись.
— Какой она была, когда рано утром явилась помогать? Веселой? Бодрой?
— Примерно такой, как и все, когда приходится в шесть тридцать утра зимой чистить лошадей, окоченевшими пальцами заплетать гривы и хвосты, уворачиваясь от копыт, да еще стараться держаться против ветра, на случай, если лошадки невежливо себя поведут.
— Невежливо поведут? — не понял Маркби.
— Так и ты себя бы вел, если бы лопал одно сено.
— А, понял.
— Она была нормальная! — вдруг выпалил Фирон. — Не такая, как потом, на площади.
— Ты уверен?
— Могу на Библии присягнуть.
Значит, подумал Маркби, именно за завтраком кто-то подмешал Гарриет Нидэм в еду транквилизаторы.
— А вы с ней с утра… ничего не пили? Я имею в виду — спиртное.
— Нет. Чайку попили, и все. По-моему, прежде чем выйти из дому и поехать в Бамфорд, она опрокинула рюмочку. И раз уж ты все время сворачиваешь на секс, могу еще сказать, что мы были слишком заняты лошадьми, так что нам было не до этого. Я и пальцем к ней не притронулся. Мы оба работали.
— Ты говорил, у нее были и другие близкие друзья… — начал Маркби.
Фирон не дал ему договорить.
— Да, но я их тебе не назову. Спроси кого-нибудь другого. Про себя я все рассказал, но я не стукач.
Том не шутил. Он заранее предупредил, что больше ничего не скажет, и Маркби знал, что расспрашивать его дальше бесполезно. И все же старший инспектор задал последний вопрос:
— Ладно, Том. А теперь я совершенно о другом. Ты не в курсе, не получал ли кто-нибудь еще письма вроде того, что подсунули тебе под дверь в рождественский сочельник?
Том стянул с головы клетчатую кепку и стал рассматривать узор.
— По-моему, один или двое получали. Порасспрашивай членов охотничьего клуба.
— Возможно, тебе интересно будет узнать, что такое письмо прислали председателю. И еще одно подбросили сегодня утром. А ты, кстати, больше ничего не получал?
— Нет. — Фирон пригладил курчавые патлы. — Все, что я вчера получил, — удар по затылку. Кто-то в пабе здорово треснул меня по голове.
— Одна из девушек огрела тебя подносом.
— А, так вот почему так больно… странные девчонки, правда? Все в черной коже, в заклепках, кольца в носу, а физиономии грязные.
— Современная молодежь, Томас. Мы с тобой стареем.
— Говори за себя. Я врезал тому паршивцу, Парди, а девчонки как налетят на меня! Я прямо испугался. Подумал, что на меня напали вампиры.
— Похоже, они не причинили тебе особого вреда. Поехали, отвезу тебя в Бамфорд, заберешь свой мерс.
— Ладно, погоди, переобуюсь. — Том нахлобучил на макушку клетчатую кепку и дернул ее вперед, поправляя. Он скрылся в другой комнате и вскоре вернулся с парой туфель в руке. Поставив ногу на стул и завязывая шнурки, он заметил: — А вот ты тоже кое-что мне расскажи. Фрэнсис, кузина Гарриет, по-прежнему живет в «Скрещенных ключах»?
— Насколько мне известно, да. Сегодня она обедает у полковника Стенли.
— Хорошо, надо будет ей звякнуть.
— Том… — Маркби укоризненно покачал головой.
Он совершил ошибку и сразу это понял. Том быстро поднял голову. Его смуглое лицо посуровело, темные глаза сделались неприветливыми. Ровным голосом он произнес:
— Я знаю, что она душеприказчица Гарриет. И как ее душеприказчица, она, возможно, продаст мне Меченого. Я бы хотел его купить. Хороший конь; и еще мне кажется, в память о Гарриет я обязан позаботиться о нем.
— Извини, Том, — искренне сказал Маркби. — Я был не прав. Сказал, не подумав.
Фирон смягчился, опустил ногу на пол, выпрямился.
— По-моему, — сказал он гораздо спокойнее, — Гарриет было бы приятно, знай она, что старина Меченый останется в знакомой конюшне и за ним будут ухаживать те, кого он знает.
— Да, Том, я тоже так считаю.
Они вышли из дома, и Том повернулся, чтобы запереть дверь.
— Раньше никогда не трудился запирать, — заметил он. — В Пакс-Коммон ни одна живая душа не забредала. А сейчас даже мне неспокойно. Знаешь… — Они пересекли двор. Том обвел рукой окружающие строения. — Я хотел, чтобы Гарриет вошла со мной в долю, мы бы обстроились, расширили дело. Но она и слышать ничего не хотела.
Маркби усмехнулся.
— Наверное, ее отпугивал твой стиль жизни, как думаешь?
— Все может быть. Но как оказалось, есть вещи и похуже, чем войти со мной в долю, правда?
Маркби остановился, придержав дверцу машины.
— Что ты имеешь в виду? — сухо спросил он.
— Да ладно тебе, — ответил Том. — Ты ведь не зря суешь повсюду свой нос. Задаешь кучу вопросов, где я был, где была она, кто у нее да что… Думаешь, кто-то подсыпал Гарриет таблетки?
— Не знаю, но мы рассматриваем такую возможность.