— Если ты прав, — сказал Том, — надеюсь, ты найдешь мерзавца раньше, чем я. Это ради тебя и ради него же.
— Том, не надо угрожать, — предупредил Маркби. — Даже если твои слова слышу только я. Мне придется их запомнить.
Том неприятно осклабился.
— Когда умерла моя бабка, ее похоронили не на вестерфилдском церковном кладбище, там только отслужили службу. Ее зарыли здесь, на выгоне. Никто не знает, где ее могила, кроме тех, кто ее туда положил. То место давно заросло утесником и ежевикой. Родилась на пустыре, умерла на пустыре, покоится на пустыре. Там еще много свободного места. Там ты никогда не найдешь его, Алан.
* * *
Они приехали в Бамфорд. Маркби вернул Тому ключи от машины и проследил, как тот с шиком уезжает в своем «мерседесе». Дел в участке было много, но ни одно не касалось его непосредственно, поэтому он, не дожидаясь, пока его заметит начальство, поехал домой.
Было два часа. В доме у полковника заканчивали обедать, как и полагается, с хорошим вином и обязательной бутылкой хорошего портвейна. Маркби порылся в шкафчике, вскрыл банку консервированной фасоли, положил в тостер два куска хлеба. Покончив с едой, налил себе чаю, вышел в гостиную и включил телевизор. Спорт. Он не очень-то любил смотреть спортивные репортажи по телевизору. Безостановочная болтовня комментаторов выводила его из себя, как раздражали и занудные пояснения бесконечных специалистов и косноязычных звезд, которые излагали свою точку зрения развязным репортерам. Он стал переключать каналы. Снова спорт. Скачки. Нет уж, хватит с него лошадей на сегодня. Он выключил телевизор.
И тут в дверь позвонили. Он осторожно вышел в прихожую с чашкой горячего чая в руке и открыл дверь.
— Здрасте! — весело сказала Фрэнсис Нидэм-Баррелл. — Выследила медведя в его берлоге! Вы заняты?
— Нет, — послушно-дурашливо ответил он.
— Тогда, может, впустите?
— Да, да, конечно! — Маркби отошел от двери, пропуская незваную гостью. Поставил чашку, быстро сказал: — Позвольте ваше пальто. Надеюсь, вы не обиделись. Я удивился потому, что решил, что… приехала Лора… моя сестра.
Фрэн сняла кремовое шерстяное пальто. Приняв его, Маркби сразу понял, что держит шикарную вещь. И дорогую, наверное, стоит столько же, сколько его месячная зарплата.
— Сюда, — пригласил он, открывая дверь гостиной. — Я как раз пил чай…
— Чаю не хочу, спасибо. Наелась и напилась. Только что обедала у Банджи и Шарлотты.
У Банджи? Так, наверное, она называет полковника Стенли? Господи!
— Они мне говорили. Утром я заезжал к ним поздравить с Новым годом.
— Я в курсе. Поскольку отобедать у них вы отказались… кстати, не из-за меня ли?
— Нет, что вы! — пылко возразил Маркби. — Просто я договорился о встрече с другим человеком и не знал, успею ли закончить дела до обеда. Видите ли, встреча была деловая.
— Понятно. — Фрэн устроилась на диване, скрестив ноги. На ней была юбка в крестьянском стиле, которая хорошо сочеталась с сапожками, а светлые волосы были скручены длинным жгутом и перевязаны оранжевым шелковым шарфом. — А я думала, у вас романтический обед на двоих.
— Если хотите знать, я только что пообедал дома консервированной фасолью с тостами.
Фрэн засмеялась грудным смехом, который производил неотразимое впечатление.
— А мы ели жареную свинину под яблочным соусом, чудесную хрустящую жареную картошку и королевский пудинг — такого я с детства не пробовала!
— Приехали поиздеваться? — улыбнулся Маркби.
Фрэн покачала головой.
— Я подумала, нам с вами надо поговорить. Банджи ведь получил такое же гадкое анонимное письмо, как и те, о которых вы меня спрашивали, так? Я имею в виду, он получил еще одно.
— Он сам вам сказал? — осторожно спросил Маркби.
— Нет, конечно. Мне сказала Шарлотта. И не смотрите на меня так удивленно. Я в курсе, что Банджи все от нее скрывает, но он не умеет врать. Стоит ему начать притворяться, как она тут же понимает: он пытается что-то от нее скрыть. Ну а уж она знает, как все выяснить. Кстати, о предыдущем письме ей тоже известно.
Вспомнив, как заговорщически разговаривал с ним по телефону полковник, Маркби вздохнул. Почти все жены — прирожденные сыщики.
— Да, но он не хочет, чтобы письма обсуждались в открытую. Насколько я понял, он считает: если об анонимных письмах узнают, у автора появятся последователи. И подметные письма покатятся лавиной.
— Письма имеют отношение к смерти Гарриет? — осведомилась Фрэн.
— Не знаю, — сказал, помолчав, Маркби.
— Значит, вы в самом деле считаете, что ее смерть произошла при подозрительных обстоятельствах? Я имею в виду таблетки.
— По-моему, это возможно, но подчеркиваю, никаких доказательств у нас нет, во всяком случае таких, которые можно предъявить в суде. Все, что есть, — это устные заявления людей, знавших Гарриет, в том числе и ваше. Свидетели утверждают, что она никогда не принимала транквилизаторы, как и вообще лекарства. Не удалось нам найти и флакон или упаковку или выяснить, откуда она могла их раздобыть. Лечащий врач ей ничего подобного не прописывал. У нее дома никаких лекарств не обнаружено. Сержант перерыл мешок с мусором, но не нашел там ни обертки, ни пакета из аптеки. Мы даже обыскали ее машину, но там тоже ничего не оказалось. Настоящая загадка, а я загадок не люблю. Что же касается писем… возможно, они не имеют к делу никакого отношения. Пока я не выясню, чем занималась Гарриет в последние дни, я не продвинусь вперед ни на шаг.
— Значит, вы так и не узнали, кто ее приятель? Тот, кто побывал у нее на Рождество…
— Нет. Одного подозреваемого мы уже вычеркнули.
— Догадываюсь, кого именно. Красавца цыгана? Но кто бы ни подмешал ей таблетки… А я склонна верить, что таблетки ей именно подмешали, что она не приняла их добровольно… Так вот, он должен был быть у нее утром второго дня Рождества.
— Да, за завтраком у нее действительно был гость. Но его мы пока не можем найти.
— А не тот ли это тип, который был у нее накануне вечером?
— Не обязательно. Гость, приезжавший к ней на Рождество, уехал поздно ночью. Конечно, потом он мог вернуться.
— Сколько времени вам отведено на это дело? — спросила в своей прямой манере Фрэнсис.
— Заседание коронерского суда отложено из-за праздников. Оно состоится в пятницу. Пока же мы делаем все, что предписано законом. У нас есть отчет о вскрытии. Опрошены очевидцы. Вопрос насчет таблеток пока остается открытым, но не забывайте, что в «Плюще» есть камин. Приняв транквилизаторы, Гарриет могла попросту сжечь коробку из-под них. Что же касается ее падения на рыночной площади, то всем известно, что ваша кузина любила выпить, так что боюсь, всех наших улик недостаточно, чтобы вынести вердикт о смерти при невыясненных или подозрительных обстоятельствах, тем более… — Маркби замолчал.
Фрэн закончила фразу за него:
— Тем более об убийстве, совершенном неизвестным лицом или неизвестными лицами. Мы ведь говорим об убийстве, да?
— Возможно.
Зеленые глаза полыхнули досадой.
— Какие вы все осторожные! Итак, насколько я поняла, если вы не найдете неопровержимых улик к пятнице, все кончено. Гарри будет похоронена и забыта.
— Фрэнсис, я не могу строить дом без кирпичей.
— Точно, не можете. — Нога в изящном сапожке раздраженно топнула по ковру. — Получается, убийце все сойдет с рук? И часто такое бывает?
Маркби улыбнулся:
— Точно никто не знает. Можно только подозревать…
— Вот именно! Я тоже могу привести вам такой пример! Правда, тот случай никак не связан с… — Фрэн ссутулилась. — Я сегодня не за рулем. На обед к Банджи и Шарлотте ходила пешком, к вам тоже пришла своими ногами. Поэтому, если угостите меня чем-нибудь, я не откажусь.
— Конечно, с удовольствием, — ответил Маркби.
— Мне, пожалуйста, виски, если у вас есть.
Сделав глоток, Фрэн оживилась. Ее зеленые глаза засверкали, и она злорадно спросила:
— А где Мередит?
— Наверное, у себя, в «Розе».
— Совсем одна? Вы не боитесь, что она подружится с Томом Фироном? Я бы на вашем месте опасалась.
— По-моему, бедняга Том ей не нравится. Не знаю, что именно он сделал, но он ее чем-то задел. Да, вы правы, мне не по себе при мысли, что Мередит живет в Пакс-Коммон совершенно одна. Там слишком пустынно.
— Как вы с ней подружились? Насколько я понимаю, она почти постоянно работает за границей.
— Мы познакомились во время следствия, когда она в последний раз была в Англии.
— Значит, она совершенно одна живет в Пакс-Коммон, а вы — здесь? — Фрэн взмахнула рукой, обводя гостиную. — Не планируете более тесные отношения?
Маркби почувствовал, что краснеет.
— Между нами вполне определенные отношения, и мы ничего не собираемся менять.
— Вот и отлично. Хорошо, когда знаешь, где та грань, которую нельзя переступать. В общем, насколько я поняла, ничто не мешает вам пригласить меня поужинать?
— Вы мне не по карману! — ответил Маркби, платя Фрэн той же монетой. — На мое-то жалованье? Вы, наверное, шутите!
— Перестаньте! Если у вас туго с деньгами, я и сама могу вас пригласить.
— Сегодня вечером у меня уже назначено свидание.
— Догадываюсь, с Мередит. Что ж, можем встретиться как-нибудь в другой раз. Я пробуду в «Скрещенных ключах» до начала следующей недели. — Фрэн допила виски и встала.
В прихожей, когда он помогал ей надеть пальто, она, посерьезнев, заявила:
— Знайте, я на вас рассчитываю.
— Делаю все, что могу. Но пока у меня нет даже мотива. Вот что самое плохое.
— Я основная наследница Гарри, если не считать небольших сумм, которые она отписала различным благотворительным фондам защиты животных. Теоретически мне ее смерть выгодна, но я не подмешивала ей таблетки; к тому же в то время я каталась на лыжах в Швейцарии. — В зеленых глазах зажглись насмешливые огоньки.
— Что-то мне подсказывает, — заметил Маркби, — что вы любите риск.
Фрэнсис разразилась хохотом:
— Хотите сказать, что я стерва! Что ж, спасибо за угощение и за мудрые слова. С Новым годом! — Она наклонилась вперед, и Маркби почувствовал аромат дорогих духов. Теплые, чувственные губы коснулись его щеки. — Теперь вы меня не забудете. До свидания!
Закрыв за ней дверь, он вздохнул с облегчением. Жизнь все больше усложняется!
Глава 9
После того как Маркби уехал к Тому Фирону, Мередит вернулась на кухню и сварила себе кофе. Отнесла чашку в гостиную, включила газовый камин и взяла местную газету, купленную накануне в Бамфорде, которую она так и не успела прочесть.
Она чувствовала какую-то неприкаянность, и не столько из-за трагических событий, случившихся в Пакс-Коммон. Теперь она была уверена, сильнее, чем когда-либо, что возвращение сюда было ошибкой. Этого она и боялась. Надо было все понять в тот день, когда она вернулась и нашла открытку от Алана на коврике у двери. Алан, конечно, надеется, что когда-нибудь… но едва ли это возможно.
Мередит очень не хотелось его ранить. Ей в самом деле не хотелось, чтобы их дружбе пришел конец. Но в глубине души она боялась, что дружба перерастет во что-то более «значительное», как говорили раньше. Развитие отношений она вряд ли осилит. Ведь ничто не стоит на месте, и их с Аланом дружба тоже. Надо что-то предпринять. Ей тридцать пять лет, она всегда жила самостоятельно и вполне могла позаботиться о себе. Слишком поздно в корне менять стиль жизни и привязываться к другому человеку. Внутренний голос прошептал: ты не права! Привязаться можно в любом возрасте. Люди женятся или просто идут по жизни рядом. Все дело в том, что она не готова в корне менять привычное существование.