– Дело Федорова веду я, поэтому давайте‑ка выпьем кофе утром в понедельник. На Бротон‑стрит есть одна забегаловка – я иногда туда захожу. – Она назначила время и продиктовала адрес.
– Огромное спасибо, сержант, – сказал Тодд Гудир. – Вы… вы не пожалеете.
С этими словами он протянул руку, и Шивон – после едва заметного колебания – ее пожала.
Шивон появилась в кафе на десять минут раньше назначенного времени, но Гудир был уже там. Сегодня он был в форме, поверх которой была надета уже знакомая Шивон черная куртка, застегнутая до самого горла.
– Стесняетесь ходить в форме? – спросила Шивон вместо приветствия.
– Нет, в общем‑то, но ведь вы знаете, как это бывает.
Шивон знала. С тех пор когда она в последний раз надевала форму констебля, прошло довольно много времени, однако признаться в том, что она служит в полиции, ей до сих пор бывало нелегко. На вечеринках, где Шивон доводилось бывать, люди сразу начинали вести себя сдержаннее, как только узнавали, где она работает. То же самое происходило и в тех редких случаях, когда кто‑то приглашал ее на свидание. Кавалеры либо теряли к ней всякий интерес, либо начинали глупо шутить. «Ты прикуешь меня наручниками к кровати?», «Погоди, вот увидишь мою дубинку», «Не беспокойтесь о соседях, офицер, я кончу тихо…». Этот репертуар Шивон знала уже наизусть. Гудир тем временем поднялся из‑за стола и спросил, что она будет есть.
– Не беспокойтесь, меня здесь знают, – уверила она.
И действительно, ее любимый капучино был уже готов, поэтому Гудиру оставалось лишь оплатить кофе и перенести на их столик у окна. Кафе находилось в полуподвале, поэтому в окно была видна только бесконечная вереница ног, торопливо шагавших по мокрому асфальту. Шел дождь, со стороны Северного моря налетал шквалистый ветер, и прохожие спешили поскорее оказаться где‑нибудь под крышей.
Отказавшись от сахара, Шивон посоветовала Тодду расслабиться.
– Вы не на собеседовании, – сказала она.
– А я думал – наоборот, – ответил он и коротко, нервно усмехнулся, обнажая чуть кривоватые зубы. Уши у него были оттопыренными, а ресницы – очень светлыми, так что в полумраке казалось, что их нет вовсе. Гудир пил простой черный кофе, а крошки на тарелке перед ним свидетельствовали, что до ее прихода он успел съесть как минимум один рогалик.
– Как прошли выходные? – вежливо поинтересовался Тодд. – Хорошо?
– Отлично прошли, – поправила Шивон. – «Гибернийцы» выиграли шесть – один, а «Сердца» продули «Рейнджерсам».
– Значит, вы болеете за «Гибернийцев»… – Он медленно кивнул, запоминая, сортируя полученную информацию. – Вы были на игре?
Шивон покачала головой:
– Матч проходил в Мадервелле, поэтому мне пришлось смотреть фильм.
– «Казино Ройяль»?
– «Уснувшие». – На несколько мгновений оба замолчали, потом Шивон вдруг спохватилась: – Вы давно меня ждете?
– Нет. То есть не очень… Сегодня я что‑то рано встал, вот мне и подумалось… – Он набрал в грудь побольше воздуха. – Честно говоря, я боялся, что не найду это кафе, вот и решил выехать заранее. Я люблю иметь запас времени на случай… на всякий случай. Когда это возможно, конечно.
– Что ж, звучит разумно. – Шивон откинулась на спинку стула. – Расскажите мне немного о себе, констебль Гудир.
– Шивон откинулась на спинку стула. – Расскажите мне немного о себе, констебль Гудир.
– Что именно?
– Что‑нибудь.
– Вам, наверное, известно про моего деда?.. – Он посмотрел на нее, и Шивон кивнула. – Многие знают, хотя и не говорят… – Гудир вздохнул.
– Когда он умер, вы, наверное, были совсем маленьким?
– Мне было четыре, но я его почти не помню. Когда он… сидел, папа и мама не брали меня с собой.
– Вы имеете в виду – на свидания? – уточнила Шивон, и Гудир кивнул.
– Мама очень тяжело переживала… Она всегда была немного нервной, главным образом потому, что ее родители считали – мой отец ей не ровня. А когда мой дед, то есть папин отец, угодил в тюрьму, они сочли это еще одним доказательством своей правоты. Кроме того, в трудные минуты жизни отец частенько прикладывался к бутылке… – Он криво усмехнулся. – Наверное, некоторым людям лучше вообще никогда не жениться.
– Но в этом случае не было бы Тодда Гудира.
– Пути Господни неисповедимы. Вероятно, у Бога были какие‑то свои соображения насчет меня.
– Что же заставило вас пойти в полицию? Может быть, история ваших родителей так на вас повлияла?
– Может быть, хотя… Спасибо, что не спешите с выводами, сержант. Многие говорили мне прямо в лицо – мол, я пытаюсь искупить причиненное дедом зло или доказать, что не все Гудиры вылеплены из одного теста. А это немного… раздражает.
– Стереотипное мышление? – предположила Шивон.
– Что‑то вроде того. А как насчет вас, сержант? Что заставило вас стать детективом?
Шивон немного подумала, но в конце концов решила сказать правду:
– Я думаю, что таким образом я пыталась выразить протест против ценностей, которым были привержены мои родители. Они были типичными либеральными левыми, шестидесятниками.
– И единственным способом выразить свое несогласие с их мировоззрением было присоединиться к системе? – Гудир с пониманием улыбнулся.
– Неплохо сказано, – одобрила Шивон, отпивая глоток кофе из чашки. – Ну, хорошо, а что думает о вашей работе брат?
– Вы знаете, что у него были неприятности с полицией?
– Я знаю, что его имя встречается в наших сводках, – призналась Шивон.
– Вы меня проверяли?
Она и не подумала ответить, и Тодд опустил голову.
– Я с ним не общаюсь. – Он немного помолчал. – Впрочем, не совсем так. Когда Сол попал в больницу, я навестил его раз или два.
– С ним было что‑нибудь серьезное?
– Нет. Просто подрался с кем‑то в пабе. Сол… он такой.
– Он старше вас или моложе?
– Старше. На два года. Впрочем, это почти не бросается в глаза. Еще когда мы были мальчишками, соседи часто говорили, что я выгляжу более зрелым, более взрослым. Правда, в основном они имели в виду, что я веду себя лучше. Я и вправду почти не хулиганил, ходил за продуктами, занимался уборкой и всем прочим… – Казалось, Гудир полностью ушел в воспоминания, но уже в следующее мгновение он тряхнул головой, словно избавляясь от посторонних мыслей.
– У инспектора Ребуса, кажется, свои счеты с Кафферти? – спросил Гудир.
Внезапная перемена темы разговора застала Шивон врасплох.
– Смотря что вы имеете в виду, – осторожно ответила она.
– Среди патрульных ходят всякие слухи… Поговаривают, что Ребус и Кафферти близко знают друг друга.
– Они ненавидят друг друга.
Свои собственные слова Шивон услышала как бы со стороны.