Я же по легковушкам. Я же… не умею….
Степан
Со стороны дороги донеслись выстрелы и рев двигателя. Наши!!! Немцы замешкались и почти прекратили огонь. Ну!!!
‑ В атаку. Ур‑а‑а‑а!! ‑ кто сказал? Неважно. Вперёд!!! Бежать, бежать, чувствуя, что уже подхватила неясная сила. Бежать, видя, что немцы бестолково мечутся под перекрёстным огнём с танков!
Первый!!! Выстрел, валится. Страшный удар сбоку, выстрел, удар, темнота.
Док
Попав под обстрел, немцы залегли. Ближайшую группу я срезал быстро, потом они сориентировались, и мне сразу стало очень неуютно. Надо бы сменить позицию, но уж больно удобна эта. Потерплю чуток. Глядишь и пронесёт. Ага, пронесло, как же. Немцы взялись за меня всерьёз. Я понял, что северная лиса если ещё не пришла, то уже очень близко и начал отползать назад. Потом подключился пулемётный 26‑й, работал он где‑то слева от меня и немцы на какое‑то время оставили меня в покое. Возможно, посчитали, что пулемёт успокоен, а может… Не знаю, но я воспользовался передышкой и взял ещё чуть‑чуть правее, туда, где до боя видел Змея. Позиция была что надо, немцы начали откатываться к дороге. Потом, перекрывая звуки боя, кто‑то закричал:
‑В атаку! Ур‑а‑а‑а! ‑ И все рванули вперёд. Я тоже побежал. Впереди, между деревьями уже видна была дорога, когда слева по набегающей пехоте огрызнулся пулемёт. Оказывается, в азарте атаки я взял слишком вправо, и немецкий пулемётчик оказался между мной и остальным отрядом. Немец бил во фланг нашей цепи, но видно услышал, как я ломился через лес и оглянулся, проверяя свои тылы, но поздно. Я открыл огонь, поддерживая МГ за сошки. " Ну, сбылась мечта идиота, блин, Рембо самозваный" ‑ мысль крутилась в голове, а я всё стоял в нескольких метрах от мёртвого немца, нажимая на курок и не соображая, что лента кончилась и патронов в коробе нет.
Фаланге
Для меня бой запомнился как мешанина стрельбы по немца из‑за укрытий, стучание "Сереги ‑ салаги" по кумполу, чтобы не дергался без команды, а значит, не ловил пули и перебежек от дерева к дереву. Даже довелось кинуть одну гранату, немцы больно близко подобрались и кучно. Результат удачного кидка ‑ 3 трупа и 2 подранка туже кем‑то дострелянных. А когда пехота ломанулась в рукопашную мне еле удалось удержаться от того же. И пришлось удерживать милиционера доблестного, повалив и рухнув сверху. "Серега‑салага" уже был достаточно "дисциплинировался" и не рыпался.
В общем, для меня бой прошел без потерь и ран, если не считать расцарапанной отлетевшими щепками морды лица, когда пулеметчик полоснул по дереву за коим я лежал с "Серегой‑салагой". А потом все кончилось как‑то неожиданно и мне как самому "вменяемому" и пришлось организовывать пехоту на помощь раненым. И только после этого я смог дойти до поляны и устало сесть на подножку полуторки. От адреналина потряхивало, но конечно уже не так как когда немца грыз. А еще я подумал, что нафиг такое удовольствие ‑ я сапер‑подрывник! А не пехотинец! В крайнем случае ‑ танкист. От этого и буду плясать стараться…
Олег
После того как началась рукопашная, мы двинулись на соединение со вторым танком. Поскольку для нас на данном этапе бой окончился. Не стрелять же в кучу. Можно и своих положить. И ведь почти добрались. Внезапный удар.
‑ Мать васу! Фто это? ‑ прошепелявил я, поскольку от удара язык прикусил.
Одновременно с этим танк повело вправо, и я быстренько его заглушил. Пулеметник же лупанул длинной куда‑то в нашу сторону. Потом еще раз и пошел к нам. Подойдя поближе, остановился, закрыв нас от фрицев.
‑ Офмотреть мафыну! ‑ рявкнул я
Осмотр показал, что нам дико повезло. Будь ганс поточнее, могло быть и хуже. В смысле кинь он гранату не под гусянку, а на движок, например и не противопехотную, а противотанковую. А так только гусеницу порвало. Вылезли мы с народом из танка и стали гусянку чинить. Несколько траков пришлось выкинуть, хорошо хоть запасные были.
Несколько траков пришлось выкинуть, хорошо хоть запасные были. Ивана я с пулеметом отправил нас стеречь, да и второй танк рядом оставил. Все равно в свалке ему не место.
Да… Нет ничего хуже, чем натягивать гусеницу под обстрелом. Нет, по нам никто не стрелял специально, но иногда посвистывало. Ну, вроде справились. В скоростном режиме. Даже бой еще не кончился.
‑По коням! ‑ скомандовал я и полез в танк.
Ззынннььь… Услышал я, залазя в люк и голову припекло.
Сел за рычаги. Тронулись. Двинулись к дороге.
"Что ж так жарко то? По спине так и течет…" ‑ подумал я.
‑Вань ‑ позвал я ‑ тряпочку дай, а то взмок я чего‑то…
‑ Товарищ командир, как вы?! ‑ крикнул Ваня ‑ у вас голова в крови.
Посигналил 26‑ому, чтоб прикрыл и стал. Посреди поляны. Ваня посмотрел, что там со мной, оказалось, что вскользь задело. Перемотал он мне башку наскоро, и мы снова к дороге двинули. Но пока суть да дело, бой закончился. Как у нас, так и на дороге. Мы вообще после ремонта ни разу не выстрелили. Пулеметник куда то раз отстрелялся.
На дороге тоже без нас разобрались, и я скомандовал двигать в лагерь.
Доехали мы, туда выключил я движок, люк открыл, а вылезти не могу ‑ сил не хватает.
Саня
‑Собирайте раненых, убитых и пленных. Грузовики в лес перегоним. Там пушка у вас цела осталась? Немцев на ходу расспросим, кого и зачем искали. Собрать все оружие и боеприпасы, Ты и ты ‑ помогите набить ленты в бронике. Олег, посмотри надписи, куда нажать надо, чтоб пушка заработала? Я так и не понял.
‑ Не может он сейчас ‑ влез Костренко ‑ ранен он. Ему врач нужен, а не пушка.
‑Бойцы, кто по‑немецки говорит? или хотя бы читает? Нету? Хреново. Придется в угадайку играть.
Тем временем, Тенгу пару немцев, прикинувшихся убитыми, поднял с земли легким покусыванием выдающихся мягких частей тела.
Глядя на него, я подумал, что стоит прокатиться по окрестностям, пока ребята собираются.
Ника
Сколько я стояла так посреди дороги, уставившись в одну точку ‑ боги ведают… Где‑то на краю сознания слышала выстрелы, крики. Кажется, дрались уже в рукопашную. Чего мне туда лесть? Встала, пошатываясь. Первая мысль была о мосинке. Хороша… Жалко, если испортилась. Бросила ж ее, как палку… Оптика, опять же… Нашла. Лежит себе в кювете. Что с ней будет? Прижала к груди, так детей прижимают. Иду…
Крики доносятся как через вату. Дошла до броневичка. Уткнулась лбом в горячее железо. Стою, и отдышаться не могу… сердце успокоить.
‑ Все! Ника, молодец! ‑ слышу, как кричит Саня, ‑ Молодец, слышишь!
Слышу‑слышу, а ответить не могу. Подожди, Букварик, сейчас…
Букварь стянул меня с брони. Не то, чтоб я снова впала в ступор, как при первом бое, но лишний раз двигаться не хотелось. Думать, кстати, тоже. Хотелось почему‑то есть, о чем я тут же и сказала.
‑ Мужики, я жрать хочу!
Олег
‑ Ну, можно и пожрать ‑ согласился я. ‑ Хотя скорее выпить… Да и пустят ли меня к столу в таком виде?
Что и говорить видок у меня был еще тот ‑ морда в крови. Башка перетянута, какой то окровавленной тряпкой. Руки в мазуте и земле (а как вы думали ‑ траки менять и чистеньким остаться?). Форма в крови и земле с мазутом вперемешку… Дополняла сию картину сигарета, торчавшая у меня в зубах.
Док
Сколько я простоял в этом ступоре ‑ не знаю. Может пару минут, может больше. И тишина… Потом постепенно стали пробиваться звуки. Я с удивлением оглядел себя, МГ в руках вдруг показался очень тяжёлым. Я отложил его в сторону, подошёл к немцу ‑ того отбросило от пулемёта, и немец лежал, уставившись мёртвым взглядом куда‑то вверх.
"Отвоевался один". Потом проверил его МГ ‑ внешних повреждений не было. Ещё один пулемёт ‑ это хорошо. Один повесил на шею, второй взвалил на плечо и, пошатываясь под весом двух МГов, побрёл в сторону лагеря.