Разговор прервало появление в комнате сержанта Рогальчука, сообщившего о прибытии автомобилей из дивизии. Разбудив и оставив за себя Сергея, Андрей вышел вместе с Рогальчуком.
Быстро ополоснув лицо из стоящего в углу кувшина, Иванов, привычным жестом оправляя форму, подошел к столу. Продолжавший сидеть и разглядывать карту Музыка посмотрел на него и уже собирался что-то спросить, когда в комнату толпой ввалились Кравцов, Скрипченко, Мельниченко и Горелова с незнакомым невысокого роста полноватым человеком с медицинскими знаками в петлицах.
— … И все же я считаю, что нет никакой необходимости в моем отъезде, — говорил на ходу Кравцов, обращаясь к медику — Благодаря Елениным заботам я почти выздоровел, а бросить отряд накануне боя вообще считаю недостойным для большевика.
— Но как же, я имею категорическое указание комдива… — начал было медик.
— Передайте ему, что я не брошу вверенные мне войска. И все об этом, — отрезал Кравцов и заметив в этот момент Музыку, кивнул Скрипченко — Что там у тебя было? По поводу откомандирования всех не принадлежащих НКО?
— Да, Особый Отдел дивизии на основании приказа ОО фронта требует откомандирования всех сотрудников НКВД к ним, — доложил Скрипченко, доставая из кожаной трофейной папочки какую-то бумажку.
— Понятно. Сразу после боя и уеду, — ответил Музыка — Как правильно заметил товарищ батальонный комиссар, недостойно бросать вверенный мне боевой участок накануне боя.
В этот момент Мельниченко окликнул связист, получивший какое-то сообщение по телефону:
— Товарищ капитан. Вас вызывает старшина Григорьев. Немецкая разведка…
2 июля. 1941 год. Украина. Неподалеку от г. Рожище. Сергей Иванов
Пережидаю очередную порцию разрывов и осторожно открываю люк. Так, что мы имеем. Ага, вот они голубчики… Накапливаются под прикрытием арт-огня. Тэк-с, сейчас подумаю. Нет, позиция уж слишком хороша, подождем когда поднимутся в атаку.
— Андрей, думаю пока стрелять не будем. Пусть в атаку пойдут. А вот батарее пора бы и ответный огонь открыть.
— Передал уже. Сейчас уточнят данные…
Так, вот и ответный огонь, похоже. Где-то в районе рощи, за которой мы перед атакой укрывались вижу какой-то дым. Попали что ли?
Вот и немцы в атаку пошли. Нагло, во весь рост. Эсэс, ёптыть. Непуганые….
Пора…
— Ориентир четыре, правее три, шрапнель, трубка пятнадцать… Огонь.
Отлично накрыли! Теперь спеси поубавится. А вот и еще один из броневиков загорелся — или Рогальчук, или Махров на ять сработали. Да, это вам не во фланг атакующей без пехоты танковой дивизии наступать.
— Что ты говоришь, Андрей?
— Меняй позицию, на правом фланге туго.
— Понял. Кузьма, поехали. Сема, связь с Махровым!
Да, такого я не ждал… Приехали, ё… через коромысло. 'Не использовали немцы французские танки, не использовали'. Нет, они на них любовались, ё… Хотя как они у СС оказались? АХЗ… Ползут гады… Пять 'Сомуа' и три 'Рено', еще один 'Сомуа' весело дымит, похоже подорвавшись таки на мине. Жаль, что мин мало. А пушек на этом фланге у нас вообще нет. Просчитались. Так! Вот и пехота…
Что это… Бл… Даже Б-1 что ли? Вместе с пехотой ползет, чудо-юдо французское. А артобстрел-то какой! Тот, что до этого был так, семечки…
Мрак…. И в тот момент слышу в наушниках Сему… вот уж от кого не ожидал:
— Здесь птицы не поют…Деревья не растут…
— И только мы плечом к плечу врастаем в землю тут — подхватывает Андрей
— Что это? — слышу шепот кого-то из экипажа, и, подхватываю вместе с остальными:
— Горит и кружится планета,
Над нашей Родиною дым.
Так значит нам нужна Победа
Одна на всех, мы за ценой не постоим!
— Держись, славяне! — кричит Андрей — Мы русские, мы выдюжим!..
— По танку, осколочно-фугасным, установка на фугас. Ориентир 12, лево шесть, ближе один… Наводить под башню… Огонь!
— Есть! Всосал гадюка! Смотри, как перевернуло!
— По пехоте осколочным!
Дальнейшие полчаса сливаются для меня в единую какофонию криков, рева мотора, треска пулеметов и солидного размеренного грохота орудия нашего 'Рыжего'. Один раз немцы почти врываются в окопы, но мы проходим сбоку, не обращая внимания на удары от снарядов немецких тридцатисемимиллиметровок и давим, давим, давим, добавляя огоньком всех трех дэтешек… Молю Бога только об одном — лишь бы не попали в гусеницы…
Внезапно все стихло и только рев мотора еще некоторое время терзает мой слух. Укрываемся в заранее отрытый капонир… Вылезаю, вдыхаю такой чистый, пьянящий как молодое вино воздух…. и только сейчас понимаю, как изменилось все вокруг. Догорают немецко-французские танки, дымят вторично подожженные остатки домов и станционных сооружений, а справа на поле чадит… Господи, как же так?.. наша 'трешка'… Линии окопов, ранее почти незаметные на фоне травы, сейчас выделяются из-за огромного количества воронок вокруг, иногда накрывающих сами траншеи… Слышны стоны раненых, особенно громкие на фоне наступившей тишины… На месте домика обходчика догорают развалины…
Оглядываюсь на 'Рыжего'… Да. Такое только фотографировать… Вся броня в крапинах и рытвинах, сбоку маски торчит остывший полуоплавленный кусок бронебойного снаряда. Хорошо, что все внутри обшили войлоком и ледерином — типа подбой, иначе скорее всего на нас живого места бы не было, мелькает мысль. Поворачиваюсь к 'трешке'. Выжил ли кто-нибудь из экипажа? Дай Бог…
Ладно, пора в штаб. Хорошо, что сразу догадались погребок под убежище для штаба приспособить… Подведем итоги….
'Из утреннего сообщения Совинформбюро от 6.07.41 г.
" В ночь на 6 июля продолжались бои на ОСТРОВСКОМ, ПОЛОЦКОМ и НОВОГРАД-ВОЛЫНСКОМ направлениях…..
На НОВОГРАД-ВОЛЫНСКОМ направлении наши войска нанесли контрудар по частям противника, разбив 298-ю пехотную дивизию и захватив город и станцию Р….
На остальных направлениях и участках фронта в течение ночи происходили бои местного значения и велась разведка.
Н-ские части советских войск прорвали фронт противника. Развивая наступление, часть капитана М. прорвалась в тыл немецкой пехотной дивизии и разгромила ее штаб. При этом убит генерал Греснер — командир дивизии. Потери немецко-фашистских войск составляют не менее сотни офицеров и две тысячи солдат, десятки броневиков и самоходных орудий. Немецко-фашистское командование поспешно сняло войска с других участков фронта и пытается контратаками вернуть потерянные позиции. Часть капитана М. отбила уже три атаки отборной немецкой моторизованной дивизии СС 'Адольф Гитлер'. Захвачены пленные и трофеи"
2 июля. 1941 год. Украина. Неподалеку от г. Рожище.
Тон Сергея сух и академичен:
— Таким образом, противник атаковал нашу оборону в трех местах, два из них в зоне обороны отряда и один — обороны батальона капитана Таругина. Количество уничтоженной бронетехники позволяет предположить, что удар на левом фланге и по соседям были вспомогательными, атака же по нашему правому флангу — основная. Предположительно противник планировал этой атакой отсечь наши обороняющиеся части от моста и затем уничтожить. Все атаки отбиты, но противнику удалось вклинится в оборону батальона капитана Таругина. Мы и соседи понесли серьезные потери, следствием чего явилось оставление передовой линии обороны на всех участках. В настоящее время нами удерживается тет-де-пон, вся тяжелая техника эвакуирована на восточный берег реки. Боеприпасов для стрелкового оружия в наличии до двух боекомплектов, для ПТО — по трети боекомплекта, для танка — шесть снарядов, зенитные установки имеют по два боекомплекта, а приданная батарея 122 мм гаубиц сто девяносто третьей дивизии — всего по двадцать снарядов на оставшиеся три орудия. По моему мнению, необходимо отвести все войска на восточный берег, взорвав мост.
— Не понимаю, а почему мы не можем удержать позиции на западном берегу? Противник понес серьезные потери, только танков подбитых пять штук осталось и четыре броневика, — Скрипченко подозрительно глядит на стоящего у стола с картой Сергея и сидящего напротив Андрея. Кажется назревает очередная, говоря языком девяностых, 'разборка', но в это время в укрытие, пригнувшись из-за низкого потолка, входит высокий человек с откуда-то знакомым лицом и нашивками батальонного комиссара. Из-за него протискивается Антон, стоявший и на посту и с виноватым видом докладывает:
— Товарищ капитан, к вам корреспондент 'Красной Звезды' и начальник особого отдела дивизии.
По лицу Андрея быстро проноситься выражение типа 'а не послать ли их на три буквы', но тут же сменяется нейтрально-приветливым. Гости, да пожалуй и большинство из присутствующих, кроме Сергея, не успевают ничего заметить. Улыбаясь, корреспондент представляется:
— Специальный корреспондент 'Красной Звезды' Симонов Константин.
Тут же из-за корреспондента, оттеснив Антона, появляется такой же высокий, подтянутый командир, представляющийся начальником особого отдела дивизии капитаном Неманом Оскаром Фридриховичем.
— Капитан Мельниченко, а это мой заместитель, батальонный комиссар Кравцов, начальник штаба военинженер второго ранга Иванов и политрук Скрипченко. Чем обязаны присутствию столь высокого гостя? — Мельниченко демонстративно уделяет основное внимание Симонову (черт побери, неужели тот самый!), извинительно-примиряющее улыбнувшись особисту. Мол, что поделаешь, ты свой, а тут такой гость.
— Командирован в ваш отряд. Буду писать о ваших подвигах статью.
Недоумевающие взгляды Мельниченко, Кравцова, Иванова, да и Скрипченко, были так красноречивы, что особист не выдерживает и с тем же невозмутимым видом сообщает:
— Сегодня немцы официально передали о гибели командира 298 пехотной дивизии генерала Грёсснера.
— Ого! — вырывается у экспансивного Скрипченко от неожиданности. Симонов с улыбкой смотрит на него несколько секунд, затем переводит взгляд на Мельниченко и спрашивает:
— Я хотел бы побеседовать с командирами и с наиболее отличившимися бойцами. А еще со мной фотограф, он сделает несколько снимков.
— Конечно, конечно. Если только немцы не помешают. А комиссар Кравцов вам поможет, — отвечает Мельниченко.
— А я прошу подготовить список отряда и донесение на имя командира дивизии о ходе боевых действий. Кроме того, согласно приказа Особого Отдела армии я забираю с собой всех сотрудников НКВД и лиц, не принявших присягу.
— Сотрудников НКВД… Жаль, конечно, но раз есть такой приказ, — с искренним сожалением в голосе говорит Мельниченко — а вот личного состава, не принявшего присягу, у нас нет. Властью командира и комиссара отряда мы приняли присягу у всех добровольцев. А все необходимые документы предоставит замначштаба по строевой части политрук Скрипченко.
— Добровольцы? И много их у вас?
— Да немного. Сами знаете, население здесь не слишком… поэтому добровольцы только из сотрудников…ской МТС, приехавших сюда с востока. Да двое молодых комсомольцев из того же поселка.
— Понятно. Тогда полчаса на подготовку документов и мы убываем. Справитесь?