Друг дружку они обожают.
И каждый считает другого умнее себя.
Так мы нарисуем Машу когда-нибудь или нет?!
Еще несколько штрихов.
У Маши длинные сильные ноги, потому что она много и серьезно занималась танцами. А еще, немного и легкомысленно, – шорт-треком. Руки у нее тоже сильные, хотя времена, когда она дралась с подружками, по понятным причинам канули в Лету.
Маша вообще довольно сильная девушка. Не смотрите, что со стороны она напоминает собой розового фламинго – такая же тонкая, изящная. И с большим носом. Особенно когда оденется в свое любимое розовое. На самом деле в этой легкомысленной розовой упаковке скрывается молодой гепард. С когтями, зубами, обманчивым мурлыканьем и всем, что полагается представителю семейства кошачьих.
Что еще?..
Ах да, голос.
Голос у Маши смешной. Тонкий, высокий и немного шершавый. Несерьезный, как у мультяшки.
С одной стороны, это создает определенные проблемы в профессиональном общении. Трудно воспринимать всерьез доводы, произносимые кукольным голоском.
Но этот же самый голос иногда способен привести собеседника в почти гипнотическое состояние, когда смысл произносимых слов пролетает мимо восприятия.
В обычной жизни Маша делает недовольную гримасу и щелкает перед носом пальцами (пальцы у нее длинные и тонкие, что называется – музыкальные; щелчок выходит негромкий). И сердито произносит что-нибудь вроде: «Эй, ты еще здесь? Я что – с собой разговариваю? Есть кто-нибудь дома?» – или какую-нибудь другую обидную фразу.
В профессиональной же сфере она, что греха таить, иной раз этим инструментом беззастенчиво пользуется.
Иногда она бывает чрезмерно упряма, что наверняка пройдет с годами. А иногда становится жесткой, как стальной стержень, и тут уж ее ни согнуть, ни переспорить. Для энигмастера, которому приходится иметь дело с очень разными оппонентами, в том числе и ни на грош ему не доверяющими, качество отнюдь не лишнее.
Вот, собственно, и весь Машин портрет.
Так и остается загадкой, почему многие, кто оказывается рядом с нею в этом хаотическом мире, с высокой степенью вероятности в нее вдруг влюбляются.
В чем секрет? Что тому причиной? Характер, между прочим, далеко не ангельский? Голос, взгляд? Может быть, нос?!
Кажется, нам этого не понять.
Эти строки любезно предоставлены молодым художником Константином Шендриковым, который имел удовольствие несколько раз рисовать Машу Тимофееву с натуры. Они тоже ничего не объясняют и даже наоборот, запутывают еще сильнее.
Нет, мертвые не умерли для нас! Есть старое шотландское преданье, Что тени их, незримые для глаз, В полночный час к нам ходят на свиданье…
Иван Бунин
1.
Мертвый корабль – всегда довольно мрачное зрелище. И космический корабль здесь не исключение.
В особенности – когда ты внутри него.
Маша никогда не бывала в морге. Но сейчас ей представлялось, что морг выглядит именно так: холодно, безжалостный яркий свет и белые стены.
– Это изморозь, – сказал Гектор небрежно. Он провел ладонью в перчатке по стене и показал Маше. – Температура падала быстро, но постепенно. В условиях высокой влажности. Очевидно, взорвались какие-то резервуары с жидкостью.
– Бассейн, – коротко возразил Ахилл.
– Что – бассейн?
– В рекреационной зоне наверняка был бассейн. Он закипел от перепада давления.
– Скажи лучше – испарился, – ревниво заметил Гектор.
– Быстрое испарение ничем не отличается от кипения, – не отступал Ахилл.
Кажется, Маша впервые оказалась в обществе, где выглядела самой молчаливой.
Они шли по главному коридору, задерживаясь на пересечениях с боковыми переходами, сверяясь с картой, чтобы не заплутать. Все трое были в легких скафандрах: минимум защиты, облегченный био-пак, открытые шлемы с прозрачными полумасками. Повсюду на стенах присутствовали световые указатели, но все они давно угасли, да и были непонятны, честно говоря.
Кораблю было почти сто лет. Все это время он провел в космосе. Это был очень старый корабль, на фотонной тяге. Ему крепко досталось, но он сохранил прежнюю стать. У него даже было свое имя – «Луч III». Корабль принадлежал к легендарной серии «Лучей», которые были созданы человечеством для исследования дальнего космоса и в свое время считались вершиной технической мысли. Сразу после постройки он ушел в межзвездную экспедицию. А затем вернулся, чтобы стать на вечный прикол на орбите Юпитера. Он был громаден, без малого километр в длину, от противометеоритных пушек до оконечности отражателя. Настоящий поселок из металла и керамики. Но почти все его внутреннее пространство занимали приборные отсеки и двигательная секция. Да еще пронизывали бескровными артериями технические коридоры и переходы с поручнями на случай невесомости, запутанные не хуже мифического лабиринта. Обитаемая же зона сиротливо теснилась в носовой части.
Человечество больше не нуждалось в подобных монстрах. Фотонная тяга ушла в историю. На смену ей пришла технология экзометрального перехода с использованием компактных гравигенных приводов. Старому звездолету в таком чудесно сохранном виде было предначертано стать орбитальным музеем на околоземной орбите. Чтобы дети, да и взрослые, могли поразиться не только научному гению собственных предков, но и мужеству и подвижничеству первопроходцев космоса.
Если бы не одно обстоятельство.
«Луч III» вернулся без экипажа.
Самостоятельно, в субсвете, вошел в пределы Солнечной системы. Благополучно миновал внешние защитные контуры. На подходах к Поясу астероидов сбросил ход и лег в дрейф, словно бы вручая свою судьбу благодарным потомкам.
Такое поведение космического корабля никому нынче не в новинку. Бортовой когитр с легкостью заменит навигатора, если тот не в состоянии исполнять свои функции: болен, ранен, спит или играет в нарды с инженером. Но когитры, высокоинтеллектуальные системы, появились несколько позже, чем все звездолеты серии «Луч» отправились в свои странствия, а некоторые даже успели к той поре с той или иной степенью благополучия вернуться к родным пенатам. «Луч III» был снабжен прекрасными для своего времени информационно-вычислительными системами типа «компьютер», которые также способны были действовать в режиме автопилота, но в довольно ограниченном пространстве операций. Иными словами, после изменения маршрута без человеческого фактора он вряд ли нашел дорогу домой.
Это была научно-исследовательская миссия в звездную систему Альфа Центавра. Простенько, без фантазий. Тем более, что уже наведались с разной степенью благополучия «Лучи» к Летящей звезде Барнарда, к Сириусу, а то и просто в свободный поиск, на дальность погружения в галактический гравитационный прибой. В сложившихся обстоятельствах было ненатурально оставлять без внимания ближайшую соседку-звезду. В задачи миссии не входило развертывание постоянного лагеря на одной из планет, существование которых к тому времени было подтверждено астрофизическими наблюдениями. Долететь, осмотреться. При наличии возможности – десантироваться, закрепиться, извлечь максимум полезной информации, осмотреться еще разок на предмет целесообразности грядущих миссий. И с чувством исполненного исследовательского долга – домой.
Но что-то пошло не так, и «Луч III» промахнулся мимо такой банальной на первый взгляд цели.
Что не помешало ему где-то в отдаленнейшей точке пространства совершить маневр возвращения, включавший торможение и разворот.
Дальнейший ход событий оставлял простор для разнообразных домыслов, в том числе самых фантастических и даже бредовых. Предпосылок к каковым оказалось в избытке.
Дрейфовавший на границе Пояса астероидов звездолет молчал. Ни на какие попытки связи во всех мыслимых диапазонах частот, всеми мыслимыми способами, в том числе и самыми архаичными, вплоть до азбуки Морзе, не реагировал. После недолгих колебаний он был отбуксирован на орбиту Юпитера и подвешен на высокой стационарной орбите, в плоскости внешнего «паутинного» кольца. Затем с соблюдением экстраординарных мер предосторожности вскрыты были технические люки. Первыми во внутренние помещения корабля проникли роботы. Их отчет оказался рутинным: атмосферное давление ниже нормы, радиационный фон в двигательном отсеке не превышает допустимого, загазованность… влажность… признаков обитаемости не обнаружено.