Ты будешь в роговице моих глаз
Покорно плавать там русалкой среди лилий
Офелия спасётся в этот раз
Полёт свободных в ночь и тьму валькирий
Взыскующая нежность бирюза
На дне пруда но в глубине солёных глаз истома
Валькирий обескрыленных глаза
Офелии согласие покорной.
Часть первая
Фидель
Глава первая
1
ФИДЕЛЬ:
Гасты пытались пробиться через железнодорожный вокзал, но попали под перекрёстный огонь станковых пулемётов и отступили с большими потерями. Трупы валялись на привокзальной площади, напоминая груды тряпья. До захода солнца они утащат их, нам плевать, меньше мусора, свежее воздух. Я выстрелил из переносного огнемёта, но скорее для порядка, чем в кого-то из них конкретно. Пусть не расслабляются!
Мы сидели в развалинах «Ленинградской» уже почти неделю. Было довольно прохладно для июля, пасмурное небо изредка сыпало редким дождичком. Но мы не жаловались, потому что в жару тут бывало иногда почти невыносимо.
В этом районе всегда было плохо с продуктами, а теперь мы уже откровенно голодали. Последний голубь, которого нам удалось поймать, был зажарен и сожран позавчера, но что значит это для полувзвода голодных мужиков?
— Держите площадь! — приказал я, толком не зная кому. — Я схожу принесу пожрать.
В это же мгновение наш снайпер снял одного гаста с площади. Тот, кажется, мародёрствовал. Или хотел вытащить мертвеца. Или то и другое одновременно. Аллах рассудит.
Я взял пару рожков и пару гранат и двинулся в сторону Садового. Редкий осенний дождь заставлял прохожих деловито спешить, перепрыгивая через воронки, полные воды, смешанной с кровью. Кое-где из асфальта тротуаров торчали оперением неразорвавшиеся миномётные мины. Через полчаса я дошёл до ближайшего смакдональдса и стал в очередь. Наверно, мужик с недельной щетиной в камуфляже и с калашом на поясе выглядел смешно среди хипстеров и школьников, но мне было не до приличий. Хрен я клал на приличия. У меня ребята не жрали с позавчерашнего дня.
Смакдональдс был нейтральной территорией. Пара пиндосовских броневиков снаружи охраняла его нейтралитет. Правда, охрана сквозь пальцы смотрела на таких типов, как я. Раз я плачу деньги, я — клиент. Пусть в камуфляже и с калашом, но клиент. Им тоже не всрались гасты на их территории, поэтому они смотрели сквозь пальцы на таких бойцов, как мы. Платите деньги и жрите гамбургеры. Золотой принцип, между прочим.
Я взял биг смаков на все деньги, что у меня оставались, уложил их в вещмешок и бодрячком потопал в расположение своего отряда. Официально мы считались народной дружиной, но все понимали, что это отмазка. На самом деле мы были частью народного ополчения, непризнанного официально, но и не преследуемого за экстремизм. Просто нам уже некуда было деваться. Наша зона ответственности ограничивалась Бульварным кольцом. За пределами Бульварного кольца многонациональная Эрефия заканчивалась и начинался наш Фронтир. Место, где свободу давал калаш и пара гранат в подсумке.
Мы держали периметр от плохо организованных и так же плохо вооружённых, а, если быть точным, вообще не вооружённых, толп гастов, что не делало их менее опасной и разрушительной силой. Просто их стало слишком много. В какой-то момент их количество превысило критическую массу, и государство схлопнулось в пределах Бульварного кольца. А мы держали оборону по периметру. Практически на свои же деньги.
Я вернулся вовремя, чтобы принять участие в отбитии очередной атаки. Гасты лезли изо всех щелей, почти не обращая внимание на свои потери. Я занял позицию у окна и почти что одной непрерывной очередью выпустил полную коробку патронов из пулемёта Калашникова в самую их гущу. С флангов работали максимы, как всегда чётко и беспощадно. И вдруг вал наступающих поредел — площадь снова осталась за нами.
— Господа, кушать подано, — сказал я. — Жрите, пока не остыло!
— Эх, водочки бы, — пожаловался Брэд Питт.
Мы знали друг друга по никам в Сети. Меньше личной информации — дольше живёшь. Поэтому я был Фиделем, а у меня в отряде подвизались Ведьмочка, Резиновый Утёнок и Каддафи. Ещё был неразговорчивый снайпер Эдвард-Руки-Ножницы. И здоровяк Брэд Питт.
— Так сходи за водкой! — посоветовал я.
— Что, я самый молодой? — пробубнил Питт. — Вон пусть неформалы сбегают.
Неформалами мы называли членов игрового клана. Те держались особняком. Работали они здорово, но в любой момент могли исчезнуть, как и появились. Мне кажется, они считали всё происходящее неким мета-вселенским игровым сетом.
— Они не пьют водку, — напомнил я. — У них волшебные таблетки вместо водки. Так что, давай иди ты. Я закусь принёс, ты давай водяру.
Водку мы покупали у таксистов. Таксисты в своих броне-тачках были вне чьей-либо юрисдикции и могли отвезти хоть в Кремль, а хоть и в гаст-лэнд, как мы называли территорию, где жили гасты. А ещё таксисты торговали.
— Вижу цель! — сказал Эдвард. — Объект на два тридцать.
Я выглянул в окно.
— Это маленькая девочка, — сказал я. — Забей.
— Объект движется в нашем направлении, — сказал Эдвард.
— Забей.
Девочка брела к нам, обходя трупы и стараясь не наступать в лужи крови. Девочка-гаст, одетая в цветастое тряпьё. Откуда она взялась тут?
— Объект на расстоянии — сто! — в голосе Руки-Ножницы послышалось напряжение. Он ожидал от меня команды.
— Забей, — сказал я. — Это всего лишь ребёнок. Она заблудилась.
Было тихо. Внезапно стало тихо. Никто не шутил, не переругивался, кажется, даже не дышал.
— Расстояние — 70!
Я встал, подтянул пояс с подсумками, скинул рюкзак и вышел из здания. Девочка лет десяти шла прямо на меня. Она не плакала, не улыбалась, вообще никак не проявляла своих чувств. «Что за блядская жизнь?» — подумал я и прострелил ей голову. Потом вернулся в здание.
— Я схожу за водкой, — деловито засуетился Питт. — Сколько брать?
— Да сколько унесёшь, — ответил я.
Настанет день, и я пропущу гастов к Центру, к которому они так стремятся. Я обеспечу им коридор, чтобы они шли прямо, никуда не сворачивая, пока не упрутся в кирпичную кладку кремлёвской стены. Но мне нужны люди. Мне нужны люди, чтобы держать фланги. А людей не хватает.
Питт вернулся. Мы выпили, но водка для меня на вкус была как вода. Когда стемнело, неформалы прошвырнулись по окрестностям и, вернувшись, главарь их клана сказал едва ли не первую фразу за всё время, пока они были с нами:
— На ней было три килограмма пластида.
— Я знаю, — ответил я. — Я знаю, дружище.
2
ФИДЕЛЬ:
Наутро меня вызвали в штаб. Формально мы никому не подчинялись, но без поддержки и координации много не навоюешь. Поэтому, получив СМСку из штаба, я попёрся с утреца по как будто вымершему в воскресенье Садовому кольцу к зданию бывшего Кукольного театра. Теперь тут располагался Координационный Центр, выполнявший функции штаба Народного ополчения. На входе меня попытался тормознуть охранник, докопавшись до моего калаша:
— Я что — похож на гаста? — ухмыльнулся я и как бы нечаянным движением передёрнул затвор. То есть, как бы таким демонстративно-нечаянным движением руки.
Охранник затух и пропустил меня внутрь. В прошлый раз приходилось выдёргивать чеку из лимонки… Учатся, что.
Наш координатор по виду был типичный сисадмин, думаю, он и был сисадмином по жизни. Бородач, в джинсах и толстовке, или как это сейчас называется. Я знал его по нику Тёк-Мак. В основном мы с ним держали связь по аське.
— У нас задание для вашей группы, — сказал он после дежурного «хай!» — В Печатниках есть ячейка. Она не выходит на связь уже вторую неделю.
— Царствие Небесное, — отозвался я. — А причём тут наша группа?
— Ты не понимаешь… Там очень ценный агент. Его надо эвакуировать.
— Хрен на рыло! У меня нет людей. Да и нет там никого в живых.
— Я тебе дам людей. Отборных. И всё нужное снаряжение. Этот человек нам нужен.
— Там никого нет. Печатники — давно уже жопа.
— Я знаю, что такое Печатники. Но этот человек нужен нам всем.
— Мне нужны только солдаты. Мои солдаты. Я не поведу их в Печатники. Проще пристрелить всех нас прямо здесь.
— С тобой пойдёт клан Мертвецов из Контры.
— Мертвецы? Не врёшь?
Клан Мертвецов прославился тем, что освободил рязанского посла, взятого в заложники гастами прямо в посольстве. Говорят, что, когда кончились патроны, Мертвецы гонялись по улицам за террористами и добивали их ножами и бейсбольными битами. Игроманы, хрена-ли. Посол не пострадал, что уже было чудом.
— Они же сумасшедшие, — я всё пытался сообразить, за каким хреном кому-то понадобилось переться в Печатники. — Не гуманнее ли устроить массовое самосожжение?
— Слушай, — тон Тёк-Мака внезапно изменился. — Это моя личная просьба к тебе.
— Кто этот человек?
— Моя невеста.
Млядь! Это воскресенье я запомню на всю жизнь. Я жив только потому, что у меня есть тайная чуйка, и моя чуйка подсказывает мне, что Царствие Небесное мне не светит. Ни в это воскресение, ни в любое другое. А мне светит полный трындец в Печатниках. Эта территория была потеряна одной из первых. И нахрен там было держать ячейку? Чем они там занимались — собирали данные о новых псевдо-мечетях? Записывали вопли лже-муэдзинов? Печатники были тем самым районом, по которому в первую очередь надо было бы применить тактическое. Если бы в Кремле сидели не хитрожопые долбошлепы, а…
А кто? Да вот я, например, или любой из моей группы. Или тот же Тёк-Мак. Со своей убиенной невестой.
— Это личная просьба? И ты думаешь, что я рискну своими людьми, чтобы её выполнить?
— Да.
— Хорошо, — сказал я. — Давно хотел посмотреть на Мертвецов в деле.
Господи, зачем меня занесло в Самарру?
3
ФИДЕЛЬ:
Из штаба я поехал домой, проведать дочек и кота. Да и помыться надо было, и в чистое переодеться. Бескудниково оставалось одним из немногих русских анклавов на севере Москвы. Гасты тут были, куда ж без них, но мирные. Или относительно мирные. Или делали вид, что относительно мирные. Во всяком случае ни одной псевдо-мечети тут построено не было. И шахиды подрывались на улицах не так часто, как в других районах. В общем, жить в Бескудниково можно было относительно спокойно. На общем фоне, разумеется.
Я спустился в метро, привычным движением надев респиратор. Без респиратора непривычные к многолетней застоявшейся вони люди начинали блевать желчью прямо на эскалаторе. Эскалаторы, кстати, давно уже не работали, поэтому приходилось спускаться пешком, смахивая с лица пот и слёзы из глаз от зловонных и токсичных испарений. Стены тоннеля эскалатора были покрыты зеленоватой слизью и местами паутиной гигантских псевдо-пауков. Псевдо-пауки нападали редко и реальной угрозы не представляли.
Кустарно бронированная электричка прибыла довольно быстро, через полчаса где-то. Я протиснулся в вагон с заваренными бронелистами окнами. Поезд тронулся. Люди в метро старательно избегали встречаться взглядами друг с другом. Каждый третий был с автоматом или ручным пулемётом. Женщины, в основном, обходились холодным оружием. Это было разумно — холодняк в условиях скученности гораздо эффективнее огнестрела.