Большой, отчетливый треугольник с причудливой извилистой линией внутри. Похожий на дорожный знак.
Кэт вернулась в свою палату совершенно без сил и, прежде чем раздеться и лечь, села в кресло отдохнуть. Вскоре сиделка, которую она видела предыдущим вечером, принесла ей поднос с обедом.
– В клинике есть библиотека? – спросила Кэт.
– Да, в «Крыле Фицхерберт». Но она только для медицинских работников и студентов. Если хотите что‑нибудь почитать, в одной из комнат отдыха, в «Блоке королевы Елизаветы», имеется небольшая библиотека.
Сиделка ушла, Кэт посмотрела на еду. Суп с клецками. Тушеная говядина. Мусс. Сердце ее учащенно билось, она чувствовала, как кровь с легким покалыванием циркулирует по ее венам. Треугольник. Она спросила сестру, что это за знак, но та недоуменно пожала плечами – вероятно, это дело рук электриков. Кэт не хотела наседать на нее с вопросами, не хотела привлекать внимание к тому, что ее интересовало. Но теперь она знала наверняка – все, что с ней произошло, не было галлюцинацией. Она действительно находилась там, наверху, вне собственного тела. И она видела, как доктор Суайр поменял пузырьки. Его слова о галлюцинации – ложь.
Кэт пролежала в постели весь день, слишком усталая, чтобы идти куда‑то еще. Эдди Бикс и Джоанна Бейнз пришли ее навестить и принесли газету, несколько журналов и шоколад.
Она набрала телефон Доры Ранкорн, услышала автоответчик и оставила сообщение, попросив позвонить ей. Вечером сиделка измерила ей температуру и артериальное давление и сделала инъекцию. Серьезный эконом снова навестил ее, пришел взглянуть на ее швы и мистер Амритсан. Доктор Суайр не появлялся.
На следующее утро после завтрака Кэт встала, оделась, проверила, лежит ли в сумочке ее записная книжка, и отправилась на поиски «Крыла Фицхерберт». Сегодня у нее было больше сил, и она останавливалась реже. Дважды спросив дорогу, она наконец обнаружила библиотеку.
У входа в нее медная пластинка возвещала, что библиотека построена на деньги покойного сэра Томаса Станмора, баронета, и является его посмертным даром. Тут же размещалась небольшая экспозиция археологических находок романского периода и глиняные изделия, которые, если судить по надписи на пластине за стеклом витрины, были обнаружены в земле при закладке фундамента данного крыла в 1928 году. Библиотека оказалась гораздо больше, чем Кэт ожидала, с просторным основным помещением, с винтовыми лестницами по углам и двухэтажной галереей, уставленной книжными полками. В читальном зале стояли дубовые столы и стулья с прямыми спинками, обтянутыми кожей. Здесь занимались студенты, молодые медики в белых халатах, мужчина с бакенбардами, в твидовом костюме, по виду университетский преподаватель, и пожилой мужчина – возможно, консультант на пенсии. Перед ним лежал том «Руководства по анестезии» А.Д. Дейви.
Библиотекарша, женщина лет шестидесяти с тугими седыми кудряшками, сидела за экраном для просмотра микрофиш, окруженная металлическими картотечными ящичками и деревянными ящичками с формулярами.
Кэт всегда нравились библиотеки, и она сразу почувствовала себя тут как дома. Незаметно скрестив пальцы – чтобы обезопасить себя от лишних вопросов, – она подошла к женщине. Та мило ей улыбнулась.
– Я готовлю курсовую под руководством доктора Суайра. Хотелось бы проанализировать его работы, – сказала Кэт.
– Конечно, – ответила библиотекарша. – Вы найдете их внизу, в дальнем углу слева, под разделом «Неврология». Вам нужно что‑нибудь определенное?
– Меня интересуют его исследования по эпилепсии.
– О, этой проблеме посвящены все его работы. Вам нужны и его статьи?
– Будьте добры.
– Сейчас принесу.
Кэт прошла мимо книжных полок и увидела название раздела: «Неврология».
Кэт прошла мимо книжных полок и увидела название раздела: «Неврология». Сверившись с номерами, она пробежалась взглядом по рядам. И тут же на истрепанном разделителе на второй полке внизу увидела:
«Status epilepticus. Новое в диагностике и лечении. Х.Суайр. Доктор медицины. Член Общества анестезиологов Королевского хирургического колледжа».
Она вытащила книгу.
40
Воскресенье, 4 ноября
Поля и море лежали покрытые толстым ковром тумана. Высоко в небе летели на юг над крышами клиники Принца‑регента, над холодным Ла‑Маншем стаи перелетных скворцов. Под ними кружили чайки. Их крики висели в безветренном утре, словно эхо, доносящееся из глубин. В окне небольшой палаты светлело, снова обрисовались контуры труб и желтого подъемного крана.
На завтрак у Кэт были кукурузные хлопья, и она с жадностью вычерпала из чашки последние капли подслащенного молока. Потом срезала конец вареного яйца и намазала плавленый сыр на кусок не слишком привлекательного на вид тоста. Теперь она чувствовала, что сил у нее прибавилось, хотя последние несколько дней она плохо спала по ночам, просыпаясь от страхов и сумбурных, беспорядочных мыслей.
На этой неделе большую часть времени она проводила в библиотеке и висела на телефоне. Доктор Марти Морган, ведущий медицинскую колонку в «Новостях», оказал ей неоценимую услугу. Он не совсем понял, зачем ей нужны те сведения, о которых она его просила, но умудрился раздобыть все, что ей требовалось. Доктор Суайр так и не пришел навестить ее, и у нее сложилось твердое убеждение, что сестры получили жесткие указания не говорить с ней о нем. Она попыталась расспросить их всех о Салли Дональдсон и анестезиологе, но каждый раз они извинялись и поспешно уходили.
Дора Ранкорн ответила на ее звонок. Да, она действительно была у нее в понедельник утром, но Кэт показалась ей какой‑то полусонной. Кэт поблагодарила ее, сказала, что помнит послание, но не видит в нем особого смысла. Дора Ранкорн заверила ее, что еще увидит. Кэт сказала, что, когда выйдет из больницы, ей бы хотелось взять у нее интервью для газеты, и медиум, казалось, осталась довольна.
Накануне мистер Амритсан снял швы, и сегодня Кэт выписали из больницы. Патрик уже вернулся из Бельгии и должен был быть здесь через пару часов. Он настоял на том, что приедет и отвезет ее домой.
После завтрака, в третий раз на этой неделе, Кэт посетил невропатолог доктор Найтингейл, мужчина лет сорока, с насмешливым и приятным лицом. В начале недели он сделал ей электроэнцефалограмму и несколько других анализов. Молоточком проверил рефлексы, колол иголками большие пальцы ног, пальцы рук и лоб, задал несколько вопросов, потом с мягкой профессиональной улыбкой заверил ее, что все, кажется, «абсолютно тип‑топ».
После невропатолога сразу пришел заведующий отделением, которого Кэт никогда раньше не видела, и сказал, что она не должна выходить на работу еще две недели. Затем вручил ей рецепт на болеутоляющие, которые, как он сказал, можно заказать в больничной аптеке. Потом она приняла душ и вымыла голову.
Кэт отодвинула полиэтиленовую занавеску, вышла из глубокой эмалированной ванны, завернула волосы в полотенце и остановилась перед затуманенным от пара зеркалом, изучая два пореза на своем лице. На них уже образовалась корочка, заживали они хорошо. Веснушки на ее бледной коже были едва заметны, веки припухли. Большой синяк на левой груди начал потихонечку сходить. Кожа на правом боку была содрана, а на бедрах и ногах виднелись синяки и царапины. Разрез на животе превратился в эластичную темную линию.
Кэт вставила фен в розетку. Горячий воздух создавал приятное ощущение, волосы разлетались мелкими прядями, приятно пахло ланолиновым шампунем. Она, как обычно, тщательно почистила зубы, помазала шариковым дезодорантом под мышками, попрыскала туалетной водой «Фиджи» вокруг шеи и немного на талию и бедра.