Каждое утрочеловек в красной феске приносил на подносе кофе итосты.
Человек неизменно спрашивал,как дела, а миссис Ричмонд,знавшая несколько
французских слов, отвечала, что --хорошо.Почему-то в этом отеле подавали
исключительно сливовыйджем. Постепенно онтак надоел, чтомиссис Ричмонд
отправилась вмагазиникупилабанкуклубничного джема.Прошлосовсем
немного времени,и клубничный джемнадоел ещехужесливового.Тогда они
стали чередовать: один день -- сливовый джем, другой -- клубничный. Они бы и
вовсе не завтракалив отеле,но это былодешевлевсего, а им приходилось
экономить.
Наступилавтораяпятницаихпребыванияв"Бельмонте".Утром,
спустившись в холл, они обнаружили, что почты для них нет.
--Ну конечно, стоило уехать, и о насзабыли,--обиженнопроизнесла
миссис Ричмонд. Ее надежды были обмануты.
-- Пожалуй,-- согласился Фред.
-- Мне опятьнехорошо. Должно быть, виноват этот странный суп, который
мы ели вечером. Я уже тогда жаловалась тебе. Кстати, не мог бы ты сходить на
угол за газетой?
И Фред послушно пошел покупать в киоске газету. Ни "Тайме", ни "Трибюн"
у продавцане оказалось. Не былодажевсегдашних лондонских газет.Тогда
Фред направился в магазин периодики, что находился неподалеку от "Мараба" --
большогоироскошного отеля.Подорогекнемупристалкакой-тотип,
предложившийкупитьзолотые часы. Подобноеслучалось чутьнеежедневно.
Фреду уже начинало казаться, чтов Марокко все только тем и занимаются, что
хотят продать ему золотые часы.
В магазине все еще лежали номера "Тайме" за прошлую неделю. Фред их уже
читал.
-- А где сегодняшняя "Тайме"? -- громко спросил он по-английски.
Средних лет мужчина, стоявший за прилавком, печально покачал головой --
то ли он не понял вопроса, толи не знал ответа на него. Потом он спросил у
Фреда, как дела.
-- Бьен,-- без особого энтузиазма ответил Фред.-- Бьен[1].
Местная французская газета, "La Vigie Marocaine"[2], зловеще
чернела жирными заголовками,расшифровать которыеФред был не в состоянии.
Он свободно владел"четырьмя языками: английским, ирландским, шотландским и
американским".ПоглубокомуубеждениюФреда,этихязыковбыловполне
достаточно, чтобы тебя поняли в любом уголке свободного мира.
В десятьчасов подурацкомуместномувремениФред как быслучайно
оказалсявозле своеголюбимого кафе-мороженого.Когда Фред гулял вдвоем с
женой,ему редко удавалось побаловать себя чем-нибудь сладеньким, поскольку
миссисРичмонд опасаласьзасвой нежный желудок идоверяламарокканским
молочным продуктам, только если их хорошенько прокипятить.
Официант улыбнулся и произнес:
-- Доброе утро, мистер Ричмон.
Какая-тотаинственнаяпричинавечномешалаиностранцамправильно
произнести его фамилию.
-- Доброе утро,-- ответил Фред.
-- Как дела?
-- Прекрасно, благодарю вас.
-- Это хорошо... хорошо...-- сказал официант.
При этом лицо егопочему-то было печальным. Кажется,он хотел сказать
что-то Фреду, но его знание английского ограничивалось простейшими фразами.
"Подумать только,--размышлялФред,--пришлось объехать чутьлине
пол-земного шара, чтобы наткнуться на самое вкусное мороженое,какое только
приходилось пробовать".
ВКасабланкебыло много морожениц, здешние молодыеребятаходили по
вечерамнев бары, а в маленькие кафе вроде этого. Этотобычайнапоминал
ФредуАйову вдниего молодости,когдадействовал"сухой закон".Но в
Касабланке это, кажется, было как-то связано с ихней религией.
Вошел оборванныймальчишка-чистильщик.Он прямо-такигорелжеланием
наново почиститьибез того сверкающиеботинки Фреда. Когда имеешь дело с
попрошайками, самое разумноене замечать их,тогдаони быстрееубираются
вон. Фредпринялсярассматриватьсквозьтолстоестекловитрины входв
туристическое агентство надругой сторонеулицы.Тамкрасовался огромный
плакат с изображением симпатичной молодой блондинки, напоминавшей Дорис Дэй,
но в костюме ковбоя. Плакат рекламировал воздушные линии "П а н-Америкэн".
Мальчишкавертелся вокруг и шипел:"Месье, месье..." -- так что Фреду
страшно захотелось пнутьего ногой. Фредс трудом сдерживал гнев, его лицо
побагровело,нездороваякраснотанафонередкихбелыхволосказалась
особенно яркой, словно закатное небо зимой.
Вконцеконцовчистильщиккуда-то исчез, а вкафевошелвзрослый
туземец с кипой французских газет.Почти незная французского, Фред все же
могразобратьзаголовки. Он купил газетузадвадцатьфранков и пошелв
отель, оставив на столике недоеденное мороженое.
Он еще не успел войти в номер, когда услышал крик миссис Ричмонд:
-- Какой ужас!
Вторая, точно такая же, газета была расстелена на ее кровати.
--НоздесьнислованеговоритсяпроКливленд...Он сказало
Кливленде,потому чтотам жилаНэн, замужняя дочь Ричмондов.О судьбе же
собственногодомагадатьнеприходилось.Онстоял воФлоридемилях в
пятидесяти от мыса Канаверал, и было ясно,что вслучаевойныэтоместо
накроется одним из первых.
-- Это все краснаямразь! Вонючки! -- побагровев, выкрикнул Фред.Его
жена заплакала.-- Чтоб им всем сгореть в аду! Что там написано в газете? Как
все началось?
-- Как ты думаешь,-- спросила сквозь слезы миссис Ричмонд,-- а не могли
Билли и Мидж оказаться в это время на ферме бабушки Холт?
Фредбеспомощноперелистал "LaVigie Marocaine"в поисках картинок.
Кромебольшогоизображениягрибовидногооблаканапервойстраницеи
надоевшегопортретапрезидентавковбойской шляпе-- на второй, никаких
фотографий небыло.