..
Она фыркнула:
— Ходят слухи, вы там какой‑то выход находите...
Мазур остановился, повернул ее к себе, аккуратно прислонил к теплому шершавому стволу вольно произраставшей пальмы, придвинулся вплотную и осведомился на ухо:
— Подробностей хочешь?
Она закрыла глаза и какое‑то время смирнехонько пребывала в его объятиях, отвечая на поцелуи и позволяя вольничать руками, вырываться начала гораздо позже, возмущенно шепча:
— Ну не здесь же!
— А как насчет романтики? — поинтересовался Мазур, немного умеряя натиск.
— Это уже не романтика... Поехали домой.
— А дома что?
— Все, — пообещала она, проворно приводя платье в порядок.
Такси поймали на том же месте и добрались до «Ниагары» без всяких приключений. В кухне свет не горел, не похоже было, что мистер Джейкобс собирается просыпаться. Когда они поднимались по темной лестнице, Мазуру пришло в голову, что в ее комнате все еще может шуровать Лаврик, и он проворно потянул девушку к своей двери, тут же сообразив, что паникует зря — Лаврик не из тех, кого можно приловить врасплох. Она, впрочем, не противилась, вошла сама, остановилась возле постели и тихонько предупредила:
— Только без тюремных штучек, ладно?
— Ну, с этим мы сейчас определимся, — сказал Мазур ей на ухо, в два счета освободив от платья. — Договоримся, что считать тюремными штучками, а что, собственно, нет...
И уложил в постель довольно нагловато — в рамках той же стратегии, принялся избавлять от последних тряпочек с нетерпением человека, три года пребывавшего вдали от женского общества. Она не сопротивлялась, и все очень быстро пошло по накатанной — вот только Мазур никак не мог отделаться от впечатления, что за ними неустанно наблюдает то ли объектив, то ли просто чьи‑то бесстыжие глаза.
«В жизни не пошел бы в разведчики, — подумал он рациональными остатками сознания, не задействованными в процессе. — Не жизнь, а преисподняя — они ж подобное должны каждую минуту испытывать, а?»
А впрочем, эти бдительные мысли вскоре перестали досаждать — и потому что девушка досталась ласковая, темпераментная и оттого, что все, собственно, происходило в рамках задания, партийной проработки опасаться не приходилось...
Равным образом не произошло и других неприятностей, которых он, ученый жизненным опытом, опасался, так сказать, с противоположной стороны — никто не ворвался в комнату, щелкая фотовспышками, махая полицейскими жетонами и громогласно обвиняя в изнасиловании юного непорочного создания. Само же создание (не столь уж юное и вовсе не страдавшее непорочностью) уютно устроилось у него в объятиях, вербовочных подходов не предпринимая и тайн не выпытывая.
— А если они заберутся в дом? — вдруг поинтересовалось помянутое создание.
— Кто?
— Эти типы.
— Глупости, — сказал Мазур, что‑то не усмотрев в ее голосе настоящего испуга. — Еще раз разбить парочку физиономий — и отстанут в конце концов... Не бог весть какой серьезный народ.
— Честно тебе скажу, я в такую историю первый раз влипаю — гангстеры, любовник с тюремной отсидкой...
— Да вздор, — сказал Мазур. — Нет никакой истории. Абсолютно.
— И ты действительно бродячий моряк в поисках работы...
Что‑то в ее тоне Мазуру крайне не понравилось. Он насторожился, но Гвен тему развивать не стала. Зато у него самого вдруг возникла версия, многое объяснявшая в происходящем.
И даже выругал себя за то, что не додумался до этого раньше — прекрасно зная напарника и его ухватки...
— Не совсем, — сказал он.
— Вообще‑то я главным образом продаю белых красоток нефтяным шейхам. Неплохой бизнес, если кто понимает.
— Да ну тебя. С твоим‑то добропорядочным видом, несмотря на отсидку...
— Это я умело маскируюсь, — сказал Мазур. — Потому и бизнес процветает — кто меня заподозрит, такого добродетельного?
— Ерунда! — фыркнула Гвен, приподнялась на локте и уставилась на него, такое впечатление, пытливо. — По‑моему, совершенно не в твоем стиле — продавать девушек. Уж если бы ты занялся чем‑то противозаконным, то, такое у меня впечатление, выбрал бы более крутую, что ли, специальность: банки грабить на миллион или перевороты устраивать в таких вот экзотических местах вроде этого Флоренсвилля...
Мазур как лежал, так и остался лежать с невозмутимым видом, но чувствовал он себя, как человек, на которого неожиданно обрушилось с крыши даже не ведро с краской, а полновесный кирпич. Внезапно и качественно. Прикажете верить, что и это — дурацкое совпадение? Касаемо переворота?
— Какие еще перевороты? — сказал он насколько мог безмятежно. — Вот уж чем в жизни не занимался...
— Не знаю, мне просто в голову пришло...
Покопаться бы в твоей симпатичной головке с аппаратом для чтения мыслей, который пока что не изобрели, подумал Мазур. Ручаться можно, масса интересного обнаружится...
— Это все болтовня, — сказал он, выбрав самый простой способ изменить тему. — А вот мне в голову только что пришло...
И сгреб ее с самыми недвусмысленными намерениями. Она пискнула, но не сопротивлялась.
Глава 7
Бродячие моряки
Судя по первым впечатлениям, Сент‑Каррадин как две капли воды походил на все карибские острова, где Мазуру довелось бывать — те же разлапистые пальмы, пестрые толпы курортников, безмятежно‑синее небо, разноязыкая речь. Разве что висевшие там и сям государственные флаги были другие — столь же пестрые, разноцветные, чуточку уморительные...
Одним словом, неосуществленная мечта Остапа Бендера — почти все поголовно в белых штанах, предупредительные мулаты.
И шхуна под названием «Виктория» — потрепанное, ничем не примечательное деревянное суденышко, нужно отметить, довольно вместительное, чтобы ребята Бешеного Майка разместились там со всеми пожитками в относительном комфорте. Мазур сам именно такую посудину и раздобыл бы, доведись ему решать схожие задачи.
А еще следовало констатировать, что Бешеный Майк разместил свое плавсредство весьма даже грамотно: в самом конце длинного пирса, так что любой шпик, вздумавший бы изображать праздношатающегося случайного туриста, будет бросаться в глаза, как куклуксклановец в белом балахоне на молитве в негритянской церкви. Не случайно же на палубе развалились в легких раскладных креслах два крепких широкоплечих детинушки, лениво цедивших пивко и притворявшихся беззаботными. Наверняка у них под футболками имелось что‑нибудь компактное и многозарядное — ну, предположим, палить средь бела дня они тут не будут, но все равно, оружия на «Виктории» должно быть предостаточно, народ определенного пошиба даже в сортир странствует с пушкой под полой...
— Подобраться к ним можно только с моря, а? — задумчиво спросил Лаврик. — Или с борта этой вот красавицы...
Мазур кивнул, проследив его взгляд. Метрах в двадцати от «Виктории» расположилось судно совершенно другого сорта — роскошная и огромная, гораздо больше шхуны, белоснежная яхта: собственно, никакая не яхта, без мачт и парусов, самый настоящий корабль. Но так уж повелось на загнивающем Западе — именовать подобные игрушки супербогатых бездельников «яхтами».
На корме означенной как бы яхты вяло трепыхался американский звездно‑полосатый штандарт, что вполне соответствовало порту приписки, Новому Орлеану, надраенными медными буквами обозначенному под названием.