Он был очень старый, лет пятидесяти‑шестидесяти; седые волосы, нос, изборожденный капиллярами, красноватые щеки, дряблое тело, затянутое в выгоревшую белую рубашку. Отчаявшийся человечек, которому только и осталось, что мурыжить кого‑нибудь в четыре утра. Почти что дышал на ладан. И если у него отвратительное настроение, он может решить, что я пытаюсь провезти кокаин в Ирландию. И сидеть мне тогда в тюрьме…
–
В общем‑то все так, но…
Я был другом Бриджит Каллагэн, и он слышал о ней. Может быть, даже слегка побаивался ее. Господи, как же все сложно…
Мужчина пристально поглядел на меня, потом на пятнадцать тысяч, лежащие на столе.
Прикрыл глаза. Он обдумывал.
Прекрасно!
–
– Я хотел бы получить свой паспорт, – попросил я.
Он отдал паспорт, взял пакет с листьями коки и выбросил его в мусорное ведро, стоявшее рядом. Я отсчитал две тысячи и отдал ему.
Любопытно, неужели он и вправду звонил Бриджит в «Европу»? Разбудил, наверное, и, что хуже, предупредил ее о моем возвращении в страну. А вот этого я афишировать совсем не хотел.
Хотя… вряд ли он звонил. Скорее всего, просто обдумывал в течение двадцати минут мое предложение, заставив преизрядно поволноваться. Он ведь мог делать все, что ему заблагорассудится. Всего лишь четыре утра, черт бы побрал, и он в гордом одиночестве на ответственном посту – никаких других таможенников!
Я был доволен сам собой и своей идейкой. Две тысячи – вот красная цена этому скудоумному, жалкому, второсортному убожеству.
– Большое спасибо, – поблагодарил я. – Такого больше не повторится.
Я собрал свою сумку, потрепал собаку, вышел из таможни и прошел через «зеленый» коридор.
Испытания мои, однако же, не закончились.
Меня принялся допрашивать агент сельскохозяйственного департамента:
– Посещали ли вы в Америке какие‑либо зоопарки?
– Нет.
– Фермы?
– Нет.
– Сельскохозяйственные исследовательские станции?
– Нет.
Убийца, въезжающий в страну, – это еще куда ни шло. Но вероятность попадания на Изумрудный остров зараженных семян, картофельной гнили или нового возбудителя коровьего бешенства – вот от этого ирландец может чокнуться.
– Употребляли ли вы когда‑либо в пищу белок, белок‑летяг, капибар или других грызунов? – продолжил он.
Я воздел очи горе и ответил на все идиотские вопросы.
Еще полчаса на всю эту официальщину и бумагомарание, и, когда в конце концов со всем этим было покончено, я зашел в уборную, умылся и вышел из аэропорта в свой первый за много лет ирландский день.
Большую часть пассажиров моего самолета увезли автобусы, а оставшиеся взяли такси. Типично ирландское чудесное летнее утро. Холодное серое небо и вымораживающий ветер, дующий с Ирландского моря. Я дрожал в своей тонкой кожаной куртке, грубых ботинках «Стэнли» и джинсах. Даже кепки у меня не было. К счастью, солнце поднималось все выше. Самый ранний восход солнца в Северном полушарии приходится как раз на 16 июня, и светло будет почти до полуночи – на эту неделю приходится летнее солнцестояние. Я подошел к стоянке такси. Осталась только одна машина – черный «мерседес», слегка покоцанный. Водила вырулил машину и остановился рядом со мной. Я сел назад.
– Вокзал Коннолли, – сообщил я.
– Вокзал так вокзал, – откликнулся водитель, и я удивился, что после встречи с таможенником уже отлично понимаю уроженцев Дублина. Чтобы вернуться в привычную обстановку, требуется буквально минута‑другая. В Ирландии существует три‑четыре главных региональных акцента. Некоторые из них крайне сложны для восприятия.