– Ну и что?
– Значит, ты ничего не слышал о «Бостон Ред Сокc» и о «проклятии Бамбино»?
– Ничего.
– Ну и ну!.. Впрочем, это долгая история: началось все с «Нанетт»,и пошло, и пошло... В общем, мы здесь никогда не говорим о Бейбе Руте, понятно? Никто в Массачусетсе никогда не говорит ни о каких игроках «Янкиз»! Это закон.
– Извини, просто я не очень хорошо разбираюсь в бейсболе. По правде, совсем не разбираюсь. У нас в Ирландии в бейсбол не играют. О Бейбе Руте и о Джо Димаджо я знаю потому, что слышал композицию Саймона и Гарфанкеля. И о Лу Гериге знаю из‑за его болезни.Ах да, еще Йоги Берра... Помнишь тот мультик?
– Что я тебе говорила насчет игроков «Янкиз»? – резко перебила Кит, и ее лицо приобрело ярко‑пунцовый оттенок. Можно было подумать, она по‑настоящему разволновалась. И разволновалась, кстати, куда сильнее, чем когда какой‑то ублюдок едва не пристрелил ее собственного папашу.
Странно, хотя, если взглянуть с другой стороны, даже полезно. Я хочу сказать, лучше злиться по пустякам, но сохранять спокойствие, когда тебе грозит настоящая беда.
– Разве они все из «Янкиз»? Извини ради бога, я просто не знал!.. Ты вот что, расскажи‑ка мне о знаменитых игроках «Ред Сокc», чтобы я больше не повторял своей ошибки.
– Я не желаю говорить об этом сейчас, – отрезала Кит все еще довольно сердито.
Такой – задиристой, наэлектризованной – она нравилась мне еще больше.
– Я просто так спросил, – сказал я примирительным тоном.
– Что толку что‑то тебе рассказывать, если ты вообще в бейсболе не петришь? – презрительно бросила Кит.
– Но ведь я и сказал, что ничего не понимаю, – подтвердил я.
– И впрямь не понимаешь.
– Ну вот, так я и сказал.
– И ты был чертовски прав!
Кит быстро отвернулась, чтобы я не видел, что она смеется, а мне вдруг захотелось остановить машину у обочины, прижать девушку к себе и поцеловать.
Это было бы безрассудно и глупо, и все же...
– Зачем ты притормаживаешь? – спросила она. – До автовокзала еще две мили, так что давай жми!
Только когда она это сказала, я заметил, что мы снова вернулись к цивилизации. Деревья по сторонам дороги сменились домами, и я с удивлением отметил, что городок, в который мы въехали, довольно велик. Многие здания были очень старыми, сложенными из бревен или бруса; на некоторых красовались памятные доски, согласно которым большинство домов были построены в тридцатых годах XVII века. Машин на дороге стало больше, а в воздухе ощутимо запахло морем. Вскоре мы остановились у светофора. На стрелке указателя, глядящей влево, было написано, что эта дорога называется Рольф‑лейн и ведет к аэропорту Плам‑Айленд.
– Здесь тебе следовало бы повернуть, чтобы довезти меня до самого дома, но папе действительно не понравилось бы, если бы кто‑то посторонний узнал, где я живу, – сказала Кит, наверное, уже в третий раз. – Ты уж извини, но ему приходится быть осторожным.
– Без проблем, – небрежно заметил я. – Так куда ехать, раз налево нельзя?
– Езжай прямо, а перед автовокзалом сверни направо. Мы бросим машину на большой автостоянке, и ты сядешь на рейсовый автобус до Бостона. Соня меня заберет – я ей сейчас позвоню.
– А кто это – Соня?
– Папина новая жена. Кажется, она мне мачеха – так это называется? Моя мама умерла два года назад. То есть она мне тоже не настоящая мать; настоящая до сих пор, наверное, где‑то шатается. Словом, все это довольно сложно.
– А эта... Соня... она тебя не притесняет?
– Нет, она хорошая. Правда, ей не очень нравится Джеки.
– Джеки – это твой бойфренд, так?
– Угу.
– Знаешь, я не прочь познакомиться с твоей мачехой. Похоже, она неплохо разбирается в людях, да и здравого смысла у нее хватает.
– Нельзя. Папе это не понравится.
Теперь мы ехали по центральной Хай‑стрит. Слева и справа громоздились роскошные особняки, выстроенные в XIX столетии, когда Ньюберипорт, сделавшись центром китобойного промысла и торговли с Китаем, переживал кратковременный расцвет. Вскоре справа показалась парковка. Я свернул, остановился, и мы выбрались из машины. Захлопнув дверцу, я сделал шаг по направлению к автовокзалу, но Кит меня остановила.
– Ты и впрямь такой наивный? – спросила она и, сняв куртку, очень тщательно вытерла ею рулевое колесо, рычаг переключения скоростей и приборную доску.
– Нельзя оставлять отпечатки, – сказала она.
Я кивнул и хлопнул себя по лбу.
Потом мы вместе отправились на автовокзал.
Ночь была великолепна. Теплая и влажная, она была украшена бесчисленными созвездиями и ущербной луной. В молчании мы пересекли парковочную площадку и подошли к входу в автовокзал, оказавшийся довольно маленьким. В крошечном зале ожидания поместились только столик диспетчера, телефонная будка, автомат с газировкой и с полдюжины стульев. Пока Кит звонила Соне, я спросил у диспетчера, когда отправляется ближайший автобус до Бостона.
– Через десять минут. Остановки – Бостон, Логан.
«Де‑еть ми‑инт. Ба‑астн. Ло‑огн» – так это прозвучало.
Мы вышли на улицу. Мошкара, зачарованная светом больших дуговых фонарей над парковкой, билась о стекло и, оглушенная, сыпалась на землю.
– Давай на всякий случай отойдем в сторонку, – предложил я и увлек Кит подальше от света в тень раскидистого дуба. Там мы присели на один из его гигантских, скрюченных корней, и Кит взяла меня за руку. Ее пальцы были прохладными и тонкими. Развернув меня лицом к себе, она сказала:
– Вообще‑то я уже встречаюсь с одним парнем... Джеки, но... Но я хочу подарить тебе кое‑что на случай, если мы больше не встретимся.
С этими словами Кит привлекла меня к себе и крепко поцеловала. Я ответил на ее поцелуй, слегка раздвинув ее губы и коснувшись языка. Несколько минут мы целовались. Кит была юна и прекрасна. И она казалась такой реальной и бесконечно живой! Я целовал ее, прижимая к себе, потом опустил руки ниже и слегка сжал ее ягодицы, снова провел ладонями по спине и, наклонившись, поцеловал маленькие, упругие груди.
От вокзала донесся автомобильный сигнал.
– Соня! – ахнула Кит. Вырвавшись из моих объятий, она вскочила, но тут же обернулась, склонилась и поцеловала меня еще раз.
– Я так и не поблагодарила тебя, – сказала она.
– Поблагодарила. Только что.
– Да! – выдохнула она и порозовела от удовольствия.
– Мы еще увидимся?
– Шон Маккена из Ирландии. Я запомню это имя.
Соня снова нажала на клаксон.
– Мне пора, Шон. Соня не будет сплетничать, но... Джеки иногда бывает ревнивым, он может на тебя разозлиться. А я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
– Не беспокойся, со мной все будет в порядке, – серьезно ответил я.
Она чмокнула меня в щеку, махнула Соне рукой и, перебежав площадь, забралась в машину. Когда машина проезжала мимо, Кит поприветствовала меня на прощание из окна.
«Со мной все будет в порядке», – сказал я себе с легкой улыбкой. Пожалуй, что так. На сей раз неприятности не пытались преследовать меня, напротив, я стал тем, кто причиняет неприятности другим. Крупные неприятности. Я был тем легендарным великаном, который способен уничтожить всю их маленькую компанию. Джеки, Джерри, Соню, Шеймаса и даже печально знаменитого Мак‑Гигана по прозвищу Трахнутый. И Кит...
Да, Кит, тебя тоже.
Вот так‑то.
Оставайся юной, оставайся прекрасной и, ради всего святого, держись подальше от этих «сыновей погибели», если хочешь себе добра.