На этом фоне появление в Степном иномарки, а именно джипа, не должно было остаться незамеченным, даже если водитель постарался его спрятать, оставив в укромном месте. В Степном было не так много укромных мест, и заинтересованные люди могли обыскать их за считаные минуты.
Таким образом, было совершенно естественным, что те, кто искал, нашли то, что искали.
Потрепанный временем и степными ветрами джип стоял во дворе покосившегося одноэтажного домика на окраине Степного. Забор был невысоким – стоило уцепиться за его верх и чуть подтянуться, чтобы увидеть машину. Это и было сделано.
Потом последовал удар ногой в калитку. Та с жалобным скрипом распахнулась, пропуская во двор неказистого домика четверых молодых мужчин. Собака, до этого лежавшая в будке, тявкнула было на непрошеных гостей, но тот, что шел первым, скорчил в ответ зверскую рожу и так рявкнул на бедное животное, что оно тут же скрылось в своем убежище, не оправдав прибитую к калитке табличку «Осторожно, злая собака».
Тот из четверых, что шел последним, закрыл за собой калитку. Гости осмотрели джип и снаружи, и внутри, а затем подошли к открытому настежь окну дома. Из окна с любопытством поглядывал на происходящее в его дворе старик с темным от загара лицом и белой окладистой бородой. Опершись локтями на подоконник, он спокойно отнесся к тому, что четверо вплотную приблизились к нему.
Видя, что гости настроены серьезно, старик закрыл потрепанную книжку в мягкой обложке, которую читал до их появления. Предварительно он заложил недочитанную страницу бумажкой от шоколадного батончика.
– Слушаю вас внимательно, – сказал старик. В оконном проеме он выглядел будто какой‑то чиновник, а четверо смотрелись пришедшими к нему на прием просителями, нерешительно мнущимися у окошка.
Заговорил самый маленький из четверых – ему приходилось задирать вверх подбородок, чтобы смотреть старику в глаза. Невысокий, кругленький, смуглый, с маленькими раскосыми глазками, он выплюнул изо рта жвачку, яростно почесал за ушами, кинул еще один взгляд в сторону джипа и спросил:
– Это чья тачка, старый? Твоя, что ли?
– А положим, что и моя, – невозмутимо ответил старик, хотя не было ничего в этом дворе более несовместимого, чем седовласый старец в окошке с белыми занавесочками и кактусами в горшках и джип – грязный, слегка побитый, но тем не менее стоящий не одну тысячу долларов.
Маленький захихикал, потирая круглые гладкие щеки, по которым словно никогда не проходилась бритва. Из‑за этого он иногда казался странным, не по годам полным ребенком.
– Шоколадки любишь? – сквозь смех спросил маленький, кивнув на закладку в стариковской книжке. – Зубки не заболят?
– А мне без толку уже беречься, – заметил старик. – Что с зубами меня похоронят, что без зубов – разница невеликая...
– Может быть... А вот с ушами тебя похоронят или без, тут уже есть разница, да?
– Может, и есть. Да тоже не больно серьезная.
– Да ну? Ты просто какой‑то пофигист, дед, – даже с каким‑то восхищением произнес маленький. – А тебе все равно – сдохнуть в положенный срок или прямо сейчас? – Он мотнул круглой стриженой головой в сторону стоящего рядом длинного узколицего парня, нижняя челюсть которого постоянно была чуть отвисшей, будто парень был не в себе. По жесту маленького узколицый казах жестом циркача извлек откуда‑то складной нож, выщелкнул лезвие и одним лишь движением кисти отправил нож в полет.
Старик высунулся из окна и посмотрел, как дрожит рукоять воткнувшегося в стену ножа.
– А могла бы эта самая штука торчать у тебя в башке, дед, – пояснил маленький. – Ты уж лучше не выёживайся, а по‑быстрому колись: откуда тачка, кто тебе ее притаранил.
..
– Иначе в башку, говоришь? – Старик дотронулся желтым ногтем до середины изборожденного морщинами лба.
– Запросто, дедуля. – Маленький ехидно усмехнулся и скрестил полные ручонки на груди. Трое остальных стояли за его спиной, мрачно глядя на старика.
– Ну ладно, ладно, что ж делать, – вздохнул дед, видя, что гости настроены серьезно. – Ну, допустим, не моя машина... И что теперь?
– Это мы и так знаем, – засмеялся маленький. – Мы даже знаем, что она появилась в твоем дворе сегодня утром.
– А раз вы такие умные, так чего же допытываетесь у старика? Да еще ножички свои швыряете куда ни попало?
– Кто тебе поставил во двор эту тачку?
– Парень какой‑то.
– Какой парень?
– Почем же мне знать? Постучался парень. Говорит: «Можно мне машину у тебя во дворе поставить, дедушка?»
– А ты и рад до смерти?
– Не до смерти. Но рад. Потому как пенсию задерживают, и лишние копейки никогда не помешают.
– То есть он тебе заплатил?
– Ясное дело.
– И что сказал?
– Сказал, присмотри, дед, за моей машиной.
– И долго ты должен за ней смотреть?
– Этого он не сказал. Добавил только, что если он не появится, то могу машину себе забрать. Может, пошутил, а может...
– Как он выглядел? На морду как он смотрелся? Усатый, бородатый, лысый?
– Не, не лысый. Стриженый. Молодой такой парень. Одно могу сказать – не местный.
– А вещи у него с собой были?
– Вещи? – Старик задумался, и в эти мгновения все четверо неотрывно смотрели на него, ожидая слов, которые готовился произнести бородатый хозяин дома, и напряжение в четырех парах глаз было таким, словно от слов старика зависели судьбы всего человечества.
– Сумка была. Синяя такая, – наконец изрек старик. – Вот с ней он и подался...
– Куда подался?
– А я откуда знаю? Вышел со двора, да и подался...
– Ладно. – Маленький повернулся к остальным и быстро затараторил по‑казахски. Все более заинтересовывавшийся визитерами старик лег животом на подоконник, прислушиваясь к разговору. До его ослабленного годами слуха донеслось что‑то вроде: «Сумканы... вокзал кай жерде... канша...» [1]
– Ладно, – снова сказал маленький, уже не глядя на старика, и торопливо зашагал к калитке. Остальные потянулись за ним, только узколицый подошел к окну. Старик стал быстро сползать по подоконнику назад в комнату, ожидая от типа с отвисшей челюстью самого худшего, но тот всего лишь выдернул из стены свой нож, убрал его в карман и поспешил к калитке, бросив старику через плечо:
– Рахмет, аке [2] .
– Всегда пожалуйста, – сказал старик и, спохватившись, крикнул вслед уходящим: – А машину‑то берете? Эй, орлы?
– Оставь себе, – ответил на ходу маленький.
– Ну, спасибо, – удивленно произнес старик.
Покрутив головой, он вышел во двор, закрыл за гостями калитку, поставил чайник на огонь и вернулся к прерванному занятию: раскрыл книжку и продолжил чтение вслух – так легче воспринималось написанное.
– ...вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять меч с земли, и чтобы убивали, дан ему большой меч...
Мало кто приезжал в Степной, но пару лет назад занесло в городок проповедников‑баптистов, что подарили деду Библию. С тех пор он почти каждый день читал ее, не всегда понимая смысл, но ощущая одно – произнесение вслух священных текстов наполнило его жизнь каким‑то непоколебимым покоем, так что свирепые казахи могли сколько угодно метать ножи в стену.