- Ага,тебехорошо,-сказаламолодаяженаснепознаваемойженской
логикой.- Тебе-то уже есть сорок с хвостиком, и выглядишь прекрасно.Атут
сиди и гадай, какая ты будешь в сорок... Страшно же.
- Не кокетничай.
- Руки, сэр! Иначе придется сунуть письмо в бутылку ипуститьпореке:
"Пристают, добродетель под угрозой, прошу помощи.Борт"Ихтиандра"итак
далее..." Слушай, Мазур, а в этом плавании естьвысшийфилософскийсмысл?
Отчего-то же ты не стал сплавляться по какой-нибудьМане,гдеперекатыи
пороги... Ты меня прости, но вот так вот плыть -выходитдажебезопаснее,
чем у Гека Финна с негром Джимом. Им хотьавантюристыпопадались,пароход
ночью мог протаранить... А мы плывем себе, заранее зная,чтонебудетни
порогов, ни пиратов... А ночью у берега болтаемся. Такестьтутфилософия
или как?
- А пожалуй,- сказал Мазур, подумав.- Тыпо-нимаешь,япередотпуском
вдруг поймал себя на простой, как колун, мысли - сообразил, что все эти годы
плыл ку-да-то. Куда пошлют. К конкретной цели. И захотелосьстаромудураку
проплыть просто так. Чтобы не было ни спешки, ни цели.
- То-то я и смотрю, ты балдеешь от самого процесса... Авообще,вэтом
что-то есть. Подвести философскую базу?
- Не надо,- сказал Мазур.- И так хорошо.Яибезтогознаю,чтоты
интеллектуалка. Как тебе тайга?
- Ну я же старая туристка...
- Европейской части Союза ССР, как это звалось в старые времена. Тут тебе
не Селигер с Онегой...
- Вообще-то, верно.- Она оглянуласьнавеличественныйберег.-Только,
извини, я как-то до сих пор не могу проникнуться... Лесилес.Развечто
гораздо больше сосен и разных прочих кедров. Правда, очень уж его много... А
если пешком - опасно?
- Не особенно,- подумав, сказал Мазур.- Я, правда, самдавненькоужне
ходил на приличные концы, но в детствевсютайгувозледеревниоблазил.
Тайга в августе - штука нестрашнаяигде-тодажеуютная.Грибовмасса,
ягоды, сама видела, орех подошел. Зверь сытый,недергается.Главное-не
заблудиться. Ибылибыногиздоровые.Вотеслизаблудишьсяилиногу
сломаешь- молись за упокой. Дивизия не найдет.
- А снежный человек тут есть?
- Был когда-то,- серьезно сказал Мазур.- До войны частенько попадался,а
потом, видимо, помаленьку стал вымирать. Впятидесятыеещевстречалипод
Кежмой...
- И молчали?! - возмутилась Ольга. (Она на этомпунктеимелалегонький
бзик и даже переписывалась с самой Быковой).
- А что, в сельсовет заявлять?- хмыкнул Мазур.- Жил себе и жил, чегоему
мешать?
Он обернулся, заслышав вверху тихий мерный стрекот. Высоко над тайгой шел
вертолет, похоже, военный- зелено-пятнистый. Онпроплылвчистомголубом
небе почти параллельным курсом и исчез далеко впереди.
Мазур,признаться,вертолетынедолюбливал.Оченьужпакостныйвраг
боевогопловца-вертолет.
Вособенностиеслинанемстоиткое-какая
аппаратура. Деваться от него некуда, а он может тебя глушить обстоятельнои
со вкусом. Перебедовал такое лишь однажды, но хватит на всю жизнь...
- Вот тебе и глушь,- сказала Ольга, глядя туда,гдескрыласьзалесом
вертушка.- База какая-нибудь?
-А может,-сказал Мазур.-Военных где только нет...Чуетмоесердце,их
старик и имел в виду. Эвены ж до сих пор живут как в каменном веке, им любая
техника- нож вострый...
...Вчерашняя встреча была словно позаимствована изклассическогоромана
ужасов. Часов в одиннадцатьутраМазурпричалилкберегу,привлеченный
выстрелами,- у самой воды стоял человек слошадьюистарательнопалилв
воздух, явно подавая сигнал. Чуть погодя оказалось, чтоэтонелошадь,а
учаг* - рогатый стоял равнодушно, даже не вздрагиваяпослевыстрела,хотя
старенькое ружьецо бухало почти у самого его уха.
Повод оказалсясамыйпрозаический,дажеклассический-старыйэвен
Хукочар отправился порасспросить проплывающих, не найдется ли огненнойводы
на продажу. В последние годыиз-зашизофреническиххудожествперестройки
судоходство на Шантаре сократилосьразвдвадцать,исоспиртомстало
туговато- это в прежние времена достаточно было помахатьсберегаосетром
или соболиной шкуркой...
У Хукочара оказались как раз соболиные шкурки - новзаначкеуМазура
была одна-единственная бутылка виски,святосберегавшаясядляИгарки,и
ярмарки не получилось, хотя Оля и взирала на нежный мех сизвечнойженской
печалью. Таежный узкоглазый человек принял неудачу сазиатскимфатализмом,
как требовал этикет, поговорил о всякихпустяках,авзаключениесказал
Мазуру:
- Ты бы дальше не плыл... Плохое место.
- А что тамплохого,однако?-спросилМазурблагодушно.Ончуточку
дурачился- только городскиероссиянеполагают,будтосибиряки,особенно
узкоглазые, вставляют это "однако" через слово...
Старик, собрав задубелые морщины взагадочнуюмаску,смотрелнанего
взором каменной бабы,совершеннонепонятнымслучайномубеломучеловеку.
Пососал обгрызанныймундштучоктрубкиисказалстакимвидом,словно
объяснил одной фразой все тайны земли и неба:
- Говорю тебе - там плохие места...
И в подробности вдаватьсянепожелал,краткопопрощался,вскочилна
рогатого и потрусил в тайгу, ни разунеоглянувшись.Экипаж"Ихтиандра",
посовещавшись, пришел к выводу, что все это весьма романтично, ноабсолютно
беспочвенно. Выводы, естественно, делал главным образом Мазур -хотяони
наезжал в эти места раз в нескольколет,как-никакродилсявШантарской
губернии и таежных кочевников немного знал. Насколько их можнобылознать.
Логикааборигеновстранствоваласпецифическимизигзагами,ничутьне
изменившись с каменного века - в определенном смысле, кое для кого тут ине
кончался каменный век- а потому под "плохими местами" моглоподразумеваться
все, что угодно: от просочившейся в Шантару радиации до места, гдевсорок
четвертом упал в тайге перегонявшийся с Аляски бомбардировщик.