ГЛАВА ПЕРВАЯ
Территория любви и криминала
Профессионально мрачный гаишник - сущее олицетворениемировойскорбии
патологического неверия в добродетель рода человеческого-прохаживалсяв
сгущавшихся сумерках вокруг машины с таким видом, словно не сомневался,что
она, во-первых, краденая;во-вторых,испускаетпревышающеевсемыслимые
нормы радиоактивноеизлучение;ав-третьих,именнонанейискрылись
антиобщественные элементы, ограбившие третьего дня сберкассу наКутеванова.
Родион философски стоял на прежнем месте,наученныймноголетнимопытомс
поправкой на нынешние рыночные отношения. Ныть было бы унизительно, а качать
права - бесполезно.
В конце концов сержант с тяжкимвздохом,будтосообщаяопредстоящем
Апокалипсисе, молвил:
- Покрышки у тебя, братан, ну совершенно лысые...
- А откуда убедногоинженераденежкинановые?-вздохнулРодион
старательно, чтобы сразу обозначить рамки притязаний на его кошелек.
- Оно, конечно... - согласился сержант. А дальше пошло по накатанной, вся
операция отняла с полминуты, иРодион,повторяяпросебявумеслова,
которые прежде писали исключительно на заборах, а теперь без точекпомещают
в самых солидных изданиях, уселся за руль.
- Сколько содрал, козел? - поинтересовался юный пассажир, онжекавалер
еще болеесопливойблондиночкивсиреневойкуртке,из-подкоторойне
виднелось и намека на юбку.
- Полтинник, - сказал Родион, трогая машину.
-Каз-зел...-июнец,ужеизрядноподдавший,принялсянуднои
многословно рассказывать то ли своей Джульетте, то лиРодиону,каконис
ребятами намедни подловили на темной окраине одного такого мусора ипрыгали
на нем, пока не надоело, а потом кинули его, падлупозорную,внезакрытый
колодец теплотрассы, где он, надо полагать,благополучноипомер.Голову
можно прозакладывать против рублевой монетки, чтовсеэтобылачистейшая
брехня. А может, и нет, чистейшая правда. Нынче никогда неизвестно. Не далее
как вчера, когда Родион ехал по бесконечному, как Галактика, проспекту имени
газеты "Шантарский рабочий"идисциплинированнопритормозилнакрасный,
перед самым капотом пронесся взмыленный сопляк, лет этакдвенадцати,аза
ним наперерез движению промчался сверстник,находузапихиваяпатроныв
барабаннагана.Инаган,ипатроны,насколькоРодионмогсудитьпо
армейскомуопыту,былибоевыми.Такчточертихпоймет,нынешних
тинейджеров...
- Куда теперь? - спросилон,необорачиваясь.Заегоспинойотрок,
прикрякивая, сковыривал пластмассовую пробкусбутылкипортвейна,аего
подружка распечатывала шоколадку. "Уже вторая бутылка, - подумалРодион,-
ведь окосеют, голубочки, вытаскивать придется волоком..."
- Куда теперь едем? - повторил он громче.
За спиной булькало. Потом отрок
чуть заплетающимся языком спросил у подружки:
- А может, к Нинке?
- Прокол, - ответила она, не раздумывая. - У нееродывернулись,утром
говорила...
- Нет, ну где ж нам тогда трахнуться? - печально возопил ее кавалер. - Мы
сегодня чего, так и разбежимся?
- Ты мужик, ты и думай, - философски заявила подруга.
- Думай... Э, шеф, давай на Карлы-Марлы, знаешь, где книжный магазин...
- Уж сколько ездим... - заметил Родион, сворачивая на КарлаМаркса.Они
быливсамомначаледлиннющейулицы,нареченнойимечкомбородатого
основоположника,послухам,всеещеживущеговсердцахмирового
пролетариата, а книжный магазин находилсявсамомконце.Любопытно,что
пьяный отрок использовал как ориентир и привязку именно книжныймагазин,-
запало же в память...
- Не скули, шеф,держи...-впластмассовуюкоробочкувозлерычага
передач упала еще одна смятая полусотенная. - Ты давай крути бублик,амое
дело - тебя заряжать... Юлька, поди-ка поближе...
ДовольнодолгозаспинойуРодионапродолжаласьэнергичнаявозня,
перемежавшаясязвучнымчмоканьем,шумнымиглоткамиизбутылкии
повизгиваньями - приличия ради, надо полагать. Он уверенновелмашину,не
глядя в зеркальце заднего вида и неособенносокрушаясьдушойобупадке
нынешних нравов, - частный извоз, пустьдажеэпизодический,оченьбыстро
прививаетстоически-философскийвзгляднажизньиприучаетничемуне
удивляться.Посравнениюсинымиэпизодамиизвозчичьегобытиясмачно
обжимавшаяся юная парочкаказаласьчутьлинеангелочками...Даине
полагалось ему выражать свое отношение к происходящему,благовкоробочке
лежалиужетрисмятыеполусотенные-унизительнодляинтеллигентаи
инженера, а ничего не поделаешь. Интересно, откуда у паршивца столько денег?
А откуда угодно...
Брезгливость давнопритупилась,хотяинтеллигентскаядушапостарой
памяти беззвучно бунтовала. Некая заноза прочно сидела в подсознании,ион
боялся признатьсясамомусебе,чтоонаназываетсявесьманезатейливо.
Зависть. Эти, новые, пусть дажеотгоршкадвавершка,чувствовалисебя
хозяевами жизни - в этом-то все и дело, а вовсе не в деньгах, которых уних
гораздо больше, и всегда будет гораздо больше...
Свернув во двор у девятиэтажки с книжныммагазиномнапервомэтаже-
магазин ухитрился уцелеть в нынешние печальные времена,нополовинузала,
как водится, отдал под ларек с китайским ширпотребом -онужедумал,что
отделался, наконец, от сопляков, избравшихегомашинутерриториейлюбви.
Рано радовался. кавалер, хоть и пьяный, проявил предусмотрительность:
- Юлька, сиди здесь, - распорядился он, выбираясь из машиныснекоторым
трудом.