Она шагнула вперед и протянула руку.
Анна Снапхане принялась в упор рассматривать эту женщину, чувствуя, как в ней закипает злоба, закручивающая в узел желудок. Она не смогла заставить себя принять протянутую руку соперницы.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, слыша в ушах глухое эхо собственного голоса.
У новой женщины Мехмета, его невесты, будущей супруги, будущей матери его ребенка, был довольно жалкий и подавленный вид.
— Я… должна была забрать Миранду, но она сказала, что ты…
— Теперь моя неделя, — отрезала Анна, удивляясь тому, что слышит свой голос как бы со стороны. — Зачем ты здесь?
Сильвия, Беременная Невеста, нервно облизнула губы, и Анна заметила, какие они чувственные, эти губы. Сильвия была красива, намного красивее ее, Анны. Ревность и злоба застилали глаза, острыми ножами кололи сердце, она была вне себя от гнева и чувства унижения, но в следующий миг поняла, что проиграет, если даст сопернице заметить свою слабость, если тотчас не восстановит самоуважение и уверенность в себе.
— Я, вероятно, ошиблась, — сказала Сильвия. — Я была уверена, что должна сегодня ее забрать. Я думала, что сегодня мой день.
— Ты все свои фразы начинаешь с местоимения «я»? — сказала Анна, резво отступила, обошла Сильвию, Красивую Беременную Невесту, и вошла на кухню, где услышала сердитый вопль: «Мама!»
Миранда бросилась в объятия матери с зажатым в кулачке огрызком яблока и липкими губами приникла к волосам Анны.
— Радость моя, — прошептала Анна, — чем же ты сегодня целый день занималась?
— Они хотели меня связать, но я вырвалась и как дракон полетела по улице до самой Лидингё.
Анна рассмеялась, девочка оторвалась от матери и пошла в раздевалку, не обратив внимания на мачеху. Обернувшись, девочка крикнула через плечо:
— Мы поедим где-нибудь, мама? Я хочу яичницу.
Анна подошла к Сильвии, которая по-прежнему загораживала проход.
— Мне можно пройти? — сдержанно спросила она.
— Я очень плохо себя чувствую, — сказала Сильвия, глаза ее наполнились слезами. — Я не понимаю, как я могла так ошибиться. Прости. Все дело… мне так плохо, меня все время тошнит.
— Сделай аборт, — сказала Анна.
Красивая Сильвия вздрогнула, как от пощечины, лицо ее вспыхнуло.
— Что? — спросила она.
Анна сделала еще шаг, подошла к Сильвии так близко, что задышала ей прямо в лицо.
— Самое противное, что я знаю, — это избалованные бабы, которые все время хнычут. Может быть, ты хочешь, чтобы я тебе еще и посочувствовала?
Элегантная Беременная Сильвия отступила на шаг и, широко раскрыв рот и глаза, отвернулась к кухонной двери.
Анна Снапхане прошла мимо нее, чувствуя, как пылает лицо, подошла к своей ненаглядной умнице дочке, которая, самостоятельно одеваясь, принялась болтать о тесте для блинов. Она взяла Миранду за руку и вышла с ней из сада, чувствуя спиной уязвленный взгляд Сильвии.
Анника пожарила рыбные палочки и натолкла картофельное пюре, чего никогда не делала, когда Томас был дома. Томас привык к добротной домашней пище, его мать всегда придавала большое значение качеству продуктов, но, боже мой, как же это, наверное, трудно! Семья Томаса владела продуктовым магазином. Нельзя, правда, сказать, чтобы дорогая свекровь надрывалась на работе в собственном магазине. Она лишь приходила туда и набирала то, что ей хотелось, не расплачиваясь и не внося записей в бухгалтерские отчеты. Понятно, что у нее была масса времени на готовку.
Томасу никогда не приходилось самому чистить картошку. Он не знал, что такое полуфабрикаты, и очень удивился, когда Анника пришла домой с пачкой равиоли.
Правда, его дети с большим аппетитом уплетали за обе щеки прессованную рыбу и пюре из картофельного порошка.
— Обязательно надо есть вот это, красное? — спросил Калле.
Ей придется старательно отмывать посуду от перца, который дети аккуратно сдвинули на края тарелок.
Анника сидела, чувствуя, как под ней горит стул. Ей предстояло еще по меньшей мере четыре часа напряженной работы.
— Нет, — сказала она. — Теперь можете посмотреть кино, если хотите. Какой диск мы возьмем?
— Ура! — закричала Эллен и с таким чувством взмахнула руками, что ее тарелка оказалась на полу.
Анника встала и подняла тарелку. Она уцелела, чего нельзя было сказать об остатках еды.
— «Красавицу и Чудовище», — сказал Калле и спрыгнул со стула.
— Нет, — отрезала Анника, чувствуя, как запылали ее щеки. — Только не это!
Дети, широко раскрыв глаза, уставились на мать.
— Но этот фильм нам подарила бабушка, — сказал Калле. — Тебе не нравится «Красавица»?
Анника подавила дурное настроение и наклонилась к деткам.
— «Красавица и Чудовище» на самом деле очень плохой фильм, — сказала она. — Он нам лжет. Чудовище захватило в плен Красавицу и ее папу, оно мучило их, оно их похитило и всячески тиранило. Вы думаете, что это хорошо?
Дети дружно покачали головой.
— Вот именно, — сказала Анника. — Но все же Красавица полюбила Чудовище. Она знала, что если по-настоящему крепко полюбит, то спасет его.
— Но это же хорошо, — сказал Калле, — что она спасла его.
— А зачем ей было это делать? — спросила Анника. — Зачем было спасать Чудовище, которое только и занималось тем, что мучило ее и грубо с ней обращалось?
— Но если оно стало очень милым в конце? — сказал Калле, и его губы дрогнули от воспоминания.
Анника в смятении посмотрела на мальчика. Эллен, ничего не понимая, переводила взгляд с брата на мать. Анника наклонилась и обняла сына.
— Ты очень хороший и добрый, — шепнула она ему. — Ты не можешь понять, как человек может быть плохим и злым. Но на свете есть злые люди, и их невозможно исцелить любовью.
Она погладила Калле по волосам и поцеловала в щеку.
— Можете посмотреть «Мио, мой Мио».
— Он такой страшный! — воскликнула Эллен. — Ты должна смотреть его с нами.
— Ну, тогда «Птичку»?
— Да-а-а!
Через тридцать секунд после того, как Анника нажала кнопку видеомагнитофона, со дна ее сумки раздался телефонный звонок. Схватив сумку, она бросилась с ней в спальню, закрыла за собой дверь и вывалила содержимое на неубранную кровать. Зарядное устройство проводом потащило за собой один из блокнотов.
В трубке раздался голос К:
— Я просмотрел цитаты, о которых вы говорили.
Анника выудила из кучи блокнот и ручку.
— И что? — спросила она и опустилась на пол, упершись в спинку кровати.
— Чертовски странное совпадение, — сказал он. — Слишком странное, чтобы поверить в его случайность.
— У вас есть что-нибудь еще, что может связывать эти три убийства?
На другом конце провода послышался глубокий вздох.
— Нам пока мало что известно, но в способах убийства нет ничего общего. Все они осуществлены абсолютно по-разному. Мы поискали сведения об убитых и не нашли между ними никакой связи. У нас нет даже отпечатков пальцев.
— Только письма?
— Только письма.