Агата и Милли сели в «олдсмобиль», паром ткнулся в причал.
Звон колокольчика на улице заставил его приподнять веко, время на будильнике – застонать. Бездельник Хосе приползал на работу к трем часам дня, и машину со спиртными напитками для бара разгружали всегда под его чутким руководством.
Рауль натянул брюки и рубашку, крадучись перешел в гостиную и бесшумно открыл люк в полу, через который можно было наблюдать за происходящим в зале. Он проследил взглядом за мужчиной, протиснувшимся между столиками и подошедшим к сцене. Схватив бейсбольную биту, он спустился по лестнице, ведшей за кулисы.
Там он спрятался за занавесом и стал ждать. Когда незнакомец поравнялся с ним, он отступил назад и ударил его битой по пояснице. Тот рухнул как подкошенный.
Поясницу ломило так, что впору было заплакать.
– Вам повезло: я не люблю огнестрельное оружие. Иначе вы бы отправились на тот свет, – начал разговор Рауль.
– Нападение на федерального агента не сойдет вам с рук.
– Как же, как же, вы такой же федеральный агент, как моя тетушка – брандмейстер, – отмахнулся Рауль.
– Чтобы полюбоваться жетоном на моем ремне, вам всего-то и нужно, что приподнять край моей куртки.
– Откуда я знаю, что у вас на уме? С чего мне вам верить?
– Вы сами меня связали. Я для вас не опасен.
– И правда, не опасен. Посидите-ка тут, а я пойду досыпать. На сон грядущий подумаю о вашей участи.
– Я федеральный маршал, лучше вам не делать ничего такого, о чем потом пришлось бы пожалеть. Нападение на меня и так дорого вам обойдется.
– То, что вы маршал, еще надо доказать, – ответил Рауль беспечным тоном. – Знаю, мне только и нужно, что заглянуть вам под куртку, но как-то не хочется… Вы вломились ко мне, не назвав себя и не предъявив документов. Согласитесь, это не слишком законно.
– Дверь была открыта, черт возьми!
– То, что дверь не на засове, еще не повод врываться к честным людям. Как насчет нарушения неприкосновенности частной собственности? Или в школе маршалов этому не учат? Только не вздумайте морочить мне голову: вы не постучались. Вы собирались все здесь перерыть. Кража со взломом – на сколько это потянет? Надо будет позвонить моему адвокату, он уточнит. Что-то мне подсказывает, что без адвоката мне не обойтись. Сейчас найду в справочнике, к кому мне обратиться. Или вы можете кого-нибудь порекомендовать?
Том бросил негодующий взгляд на Рауля, чье веселье было совершенно неуместным.
– Не желаете водички? Не хотелось бы показаться грубияном.
– Я выполняю задание! – гаркнул Том, потеряв терпение. – Препятствование действиям представителя закона, наказание – два года лишения свободы, можете мне поверить.
– Какое еще задание? – спросил Рауль, присаживаясь на табурет рядом со своим пленником.
– Что вы лезете на рожон?
– Такой уж уродился. Кстати, я хотел задать тебе тот же самый вопрос. Ко мне в клуб пожаловал не простой маршал, а старый знакомый! Думаешь, морщины и короткая стрижка изменили тебя до неузнаваемости?
– Тогда прекрати дурить, Рауль. Развяжи меня, нам надо поговорить.
– Поговорить я согласен, но предпочитаю, чтобы ты оставался связанным. Я действительно должен еще пару часиков вздремнуть, иначе я не человек. После этого, если будешь умницей, я напою тебя кофе и буду готов с тобой поболтать.
Рауль встал и побрел к лестнице. На нижней ступеньке он оглянулся на своего пленника.
– Если ты разбудишь меня, пытаясь освободиться – а при таком узле это совершенно невозможно! – то я спущусь и врежу тебе еще разок.
Ты тоже мне поверь, после этого ты будешь дрыхнуть дольше, чем я.
Он улыбнулся и ушел наверх, спать.
Сейчас она, прижавшись головой к окну «олдсмобиля», клевала носом. Милли время от времени переводила взгляд с дороги на спящую. Та во сне улыбалась и шевелила губами, как будто с кем-то беседовала. Милли дорого заплатила бы, чтобы узнать, кто ее собеседник.
Какое чудесное чувство невесомости, когда тебе одновременно радостно и немного неловко! Она чувствовала то же самое, он был рядом, и это придавало ей сил. В разговоре они вспоминали совместное путешествие, завершившееся всего три месяца назад, но только не тот момент, когда Брэд, опершись об ограждение парома, пересекавшего Миссисипи, обнял Агату за талию. Откуда берется алхимия, соединяющая два существа? Где ее истоки? И откуда берется стыд, мешающий пылу? Оба размышляли об этом, не смея в этом сознаться. Для большей солидности Агата завела речь о предстоявших акциях, но Брэд ее не поддержал: казалось, ему не хочется обсуждать это с ней. Он предпочитал расспрашивать ее о том, что она любит, что читает, какие у нее планы. Но, как он ни старался, разговор получался скучным и банальным, и он это чувствовал. Он засыпал ее вопросами, чтобы замаскировать свое волнение, и она отвечала ему тем же.
Когда рука Брэда приблизилась к ее руке, кафе в Трайбеке исчезло в матовом тумане, его голос затих.
Потом он вырос на сцене аудитории, перед которой, в первом ряду, сидела Агата. За ее спиной вопили студенты, решая открытым голосованием вопрос о повторном захвате помещений. В каком университете она находится? Сан-Франциско, Феникса, Нью-Йорка? Рядом с ней, через пустое кресло, сидела ее сестра, самозабвенно записывавшая в тетрадку все выступления, как будто была обязана зафиксировать каждое словечко, полностью воспроизвести дебаты в своей статье. Когда Брэд умолк, она стала, морщась и кусая губы, править написанное.
Казалось, каждое слово в ее тетрадке написано кровью из вен, синевших под тонкой кожей шеи.
Брэд сел и, наклонившись к сестре Агаты, спросил, что она думает о его выступлении. Это сообщничество, внезапное и совершенно необоснованное, стало для нее оскорблением. Она сбежала из аудитории и стала расхаживать по коридорам.
Какая-то пара целовалась за шкафчиком с выдвинутыми ящиками, игравшим роль ширмы. Чуть дальше сидели на полу три девушки, они ели и болтали. Подземный коридор, соединенный с канализацией, позволял выйти отсюда на улицу. Студенты пользовались этим лазом, чтобы после наступления темноты пополнять запасы продовольствия под носом у своры копов, окруживших кампус.
Сейчас им воспользовалась Агата. Прокравшись вдоль стены, она вышла на перекресток и перешла на другую сторону.
Ее целью была ближайшая бакалея. Войдя туда, она очутилась в форменном вертепе, заваленном нагими телами, над которым стояло облако едкого дыма. Лавируя между лежащими, вглядываясь в дым, она искала Брэда. Она звала его во весь голос, пока не увидела: приподняв голову, он безмятежно улыбался. Рядом с ним лежала ее сестра, со смехом глядя на нее. Ей хотелось спросить, почему они ее предали, но она проснулась до того, как они успели ей ответить.
– Куда мы заехали? – спросила Агата, открыв глаза.
– Бейкерсфилд, все еще Миссури. Надеюсь, я не заблудилась. В любом случае, мне придется остановиться, чтобы заправиться и размять ноги. Руки тоже затекли и не чувствуют руль.
– Мне тоже надо размяться, – сказала со вздохом Агата.
– Вам снились кошмары? Вы несколько раз говорили во сне.
– Даже не знаю, как назвать этот сон. Он мне часто снится. Хорошее начало и ужасный конец.
– В свое время я боялась ложиться спать, – призналась Милли. – Сопротивлялась до последнего, пока усталость не валила меня с ног. Мне внушало ужас то полубессознательное состояние в темноте, когда малейший звук превращается в эхо наших страхов, тишина напоминает о неминуемости нашей смерти или, того хуже, смерти наших любимых.