– Она мотнула головой и откусила кусок пиццы. – М-м… Нет, я про Марка. Младшего брата Дэнни, – уточнила она с набитым ртом, так что разобрал я ее слова не без труда. – Нам так и так придется вычерпать отсюда все это дерьмо, чтобы… Однако мы могли бы сэкономить кучу денег, если… – Она откусила еще пиццы и на этот раз молчала, пока не проглотила все без остатка. – Я хочу сказать, вряд ли это так трудно. Ну, и ограду надо отремонтировать, а это тоже денег стоит… Но мы ведь сможем покупать удобрения в магазине оборудования для бассейнов, верно? И если ты не поленишься… Коди, ты же весь в кетчупе… дай вытру! – Рита придвинулась к Коди и вытерла ему лицо бумажной салфеткой, несмотря на его сопротивление. – В общем, – закончила она, отодвинувшись от Коди, – мы могли бы на этом сэкономить. А эти деньги пустить на зеленую изгородь, потому что она дороже всего.
– Идет, – согласился я, не до конца понимая, во что ввязываюсь.
Рита счастливо вздохнула.
– Ну и отлично, – улыбнулась она, и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться с ней.
Ближе к полшестому мы решили, что на сегодня довольно. Мы отмыли кисти, отмылись сами (насколько это возможно, конечно) и снова забрались в машину. По дороге домой я включил кондиционер на всю катушку: весь день нам приходилось обходиться без него, поскольку электричество в новом доме еще не включили, и хотя день выдался не жаркий, осенний, мы все пропотели как свиньи.
Следующий день стал повторением субботы, разве что начали мы на час позже: как-никак, воскресенье. Все прошло в точности как накануне за единственным исключением: за обедом я съездил в «Бургер-Кинг». К своему удивлению, я обнаружил, что работа меня не раздражает. Точнее, я впал в некое подобие нирваны, позволяя краске ложиться на стену, казалось, без малейших усилий со своей стороны. Я даже испытал некоторое потрясение, увидев, сколько успел сделать за день. Я стоял, смотрел на свежеокрашенный дом и впервые за все это время начинал ощущать себя собственником. Я обошел весь дом, представляя, как мы совсем скоро здесь поселимся. Ощущение оказалось вполне даже из приятных.
В общем, утром в понедельник я пришел на работу со слегка ноющими от физического труда мускулами, но, несмотря на это, в хорошем расположении духа. Я смыл с волос и рук почти всю краску, чуть больше ее осталось под ногтями, и ощущение самодовольного удовлетворения не оставляло меня до тех пор, пока я не подошел к своему рабочему месту. И не увидел, что на моем стуле восседает Роберт Чейз, поедая pastelito с гуайявой и прихлебывая кофе из моей личной кружки. На столе перед ним красовалась огромная коробка с ленчем. Рядом с коробкой стояли две большие пластиковые кружки с крышками, и я вдруг не без раздражения сообразил, что из моей кружки он пьет исключительно потому, что она моя – то есть он начинает новую рабочую неделю Мной.
– Привет, Декстер, – произнес он с лучезарной ухмылкой. – Как провели выходные?
– Очень славно, – ответил я, усаживаясь на шаткий складной стул для посетителей.
– Что ж, круто, – сказал Чейз. – Что, с детьми возились? Горки-карусели, да? На качелях качали?
Я смотрел на него, как он сидит за моим столом, на моем стуле, как пьет мой кофе из моей кружки, и вдруг понял, что мне не хочется вести милую беседу с человеком, изо всех сил старающимся стать мной. Однако то, что мне хотелось сделать с ним на самом деле, требовало более интимной обстановки, нежели эта, в самом сердце полицейского управления, требовало некоторого времени без помех, а также нескольких рулонов изоленты. И конечно, рано или поздно Роберта хватились бы на телевидении, а значит, у меня не оставалось иного выбора, кроме как разыграть это по всем правилам.
Поэтому я потянулся через стол – мой стол! – и взял из коробки pastelito.
– Труд, только труд и никаких забав, – заявил я, откусывая кусок. – Боюсь, вам это будет неинтересно.
– Вовсе нет, – возразил Роберт. – Я хочу сказать, проводить время с детьми, это… это важно.
– Ну да, – согласился я. Сандвич оказался чертовски хорош. – А вы? – поинтересовался я скорее из вежливости. – Как ваши выходные?
– О, – он пожал плечами. – Ну, я летал в Мексику.
– Правда? – удивился я. – И куда?
Чейз отхлебнул кофе – из моей кружки! – и отвел взгляд.
– Ну… – начал он. – Есть там такое место… я туда все время летаю. Ну, типа… – Актер сделал еще глоток. – Типа частный курорт. Там меня знают, поэтому я могу… расслабиться, что ли. Ничего особенного. Типа, так. – Он похлопал ладонью по столу и снова ослепительно улыбнулся. – А вы? Что вы делали с детками? Вы говорили, у вас трое?
Я смотрел на него, сидевшего за моим столом и старавшегося сделать вид, будто его интересует моя простая жизнь, – и заявлявшего при этом, что в полете в Мексику на выходные нет ничего особенного. И, раз уж я начал питать к нему откровенную антипатию, я решил, что моя жизнь его не касается.
– Ух ты, – сказал я. – Должно быть, это недешево обходится. Взять хотя бы билеты… А вы ведь можете летать только первым классом. Ну, чтобы вас не беспокоили и все такое. Сколько же это выйдет? Пара тысяч? А ведь еще частный курорт? В жизни о таких штуках не слышал. Наверняка тоже недешево.
Чейз снова отвел взгляд, и я, к великому своему удовлетворению, даже сквозь загар увидел, как он покраснел. Актер смущенно кашлянул.
– Ну, вы знаете… – пробормотал он. – Бонусные мили, скидки… – Чейз сделал жест рукой, словно отмахиваясь от всякой ерунды. При этом он, очевидно, забыл, что держит в руке кружку с кофе. И в результате плеснул кофе на мой стол, забрызгав даже дверь. – Ох, черт! – спохватился он. – Извините, – Роберт сорвался с места и устремился к двери. – Пойду салфеток принесу, – бросил он через плечо.
Пару секунд я смотрел ему вслед. Даже странно, как такой самодовольный красавчик может вдруг превратиться в обыкновенного растяпу. Может, стоит сменить тему? Неужели разговоры о его привычках настолько выводят его из равновесия? Или он пытается скрыть что-то еще помимо своего богатства?
Да нет, вздор. Это просто я по своему обыкновению выискиваю во всем темную сторону – даже там, где ее нет. Я отмахнулся от этой мысли и оглядел стол, оценивая ущерб. Кофе пролился точно на промокашку, так что мне повезло. Только одна небольшая капля угодила на верхнюю папку, но наверняка не просочилась внутрь, а маленькое пятнышко на обложке вряд ли кто-то заметит.
Роберт вернулся почти бегом, сжимая в руке ком бумажных полотенец, и я отошел от стола, чтобы не мешать ему с уборкой. Занимался он ею лихорадочно, не переставая бубнить: «Извините. Черт. Извините бога ради». Зрелище вышло довольно жалкое, и мне его стало почти жаль. Однако же, разумеется, жалость не относится к тем чувствам, на которые я способен, а если бы и был, то уж наверняка не стал бы растрачивать его на Роберта. Поэтому я просто стоял, смотрел на него, и у меня даже почти получалось не ухмыляться.
Роберт успел вытереть почти весь кофе, когда зазвонил телефон. Я перегнулся через него и дотянулся до трубки.
– Морган, – буркнул я.
– Ты мне нужен, – произнес знакомый голос ворчливо и при этом властно.