– Да.
– Получается восемьдесят тысяч долларов, – говорит Ходжес. Он думает о Брейди, которому предъявлено множество исков на десятки миллионов долларов. А на счету Брейди – если память не изменяет Ходжесу – лежали тысяча сто долларов. – И вам выписали чек на всю сумму?
Ходжес не уверен, что получит ответ – многие адвокаты закончили бы на этом разговор, – но получает. Возможно, потому, что с банкротством «Санрайз солюшнс» все вопросы решены и проблемы улажены. Для Шнайдера разговор с Ходжесом – послематчевое интервью.
– Совершенно верно. Со счета «Геймзет анлимитед».
– Деньги пришли?
Тодд Шнайдер вновь позволяет себе снисходительно хохотнуть.
– А то! Если бы нет, все восемьсот «Заппитов» утилизировали бы вместе с остальными.
Ходжес проводит быстрый подсчет на покрытом загогулинами листке. Если из восьмисот гаджетов вычесть треть неисправных, работающих остается пятьсот шестьдесят. Может, чуть меньше. Хильда Карвер прошла проверку – иначе зачем посылать ей приставку, – но, по словам Барбары, «Заппит» полыхнул синим и больше не подавал признаков жизни.
– И вы их отправили?
– Да, через «Ю-пи-эс» со склада в Терре-Хоте. Не очень большая сумма, но все-таки. Для наших клиентов мы делаем все, что в наших силах, мистер Ходжес.
– Я в этом уверен. – И мы все говорим «ура», думает Ходжес. – Вы не можете вспомнить адрес, по которому ушли восемьсот «Заппитов»?
– Нет, но он точно есть в архиве. Продиктуйте мне ваш электронный адрес, и я отошлю его вам, при условии, что вы отзвонитесь и расскажете, какую аферу решили провернуть с ними в «Геймзете».
– Можете не сомневаться, – заверяет Ходжес. Наверняка адрес этот – абонентский ящик, арендатор которого давно к нему не наведывается. Но проверить стоит. Холли это сделает, пока сам он будет в больнице, лечиться от неизлечимого. – Вы мне очень помогли, мистер Шнайдер. Еще один вопрос, и я заканчиваю. Вы, часом, не помните имя генерального директора «Геймзета»?
– Разумеется, помню, – отвечает Шнайдер. – Думаю, именно поэтому в название компании попала буква «зет».
– Не понял.
– Генерального директора звали Майрон Зетким.
ИЗВИНИТЕ, САЙТ В СТАДИИ РАЗРАБОТКИ!
НО НЕ ЗАБЫВАЙТЕ ПРО НАС!
«Мы созданы, чтобы настойчиво идти вперед. Только так и сможем выяснить, кто мы».
Еще одна идея из «Ридерз дайджест», думает Ходжес и идет к окну. На Лоуэр-Мальборо-стрит – плотный транспортный поток. Ходжес осознает, с удивлением и благодарностью, что боль в боку исчезла полностью, впервые за многие дни. Он мог бы даже поверить, что с ним все в порядке, если бы не горечь во рту.
Горечь, думает он. Налет на деснах.
Звонит мобильник. Норма Уилмер, говорит так тихо, что ему приходится напрягать слух.
– Если вы насчет так называемого списка посетителей, то я его даже не искала. Тут полно копов и дешевых пиджаков из прокуратуры. Можно подумать, что Хартсфилд сбежал, а не умер.
– Я не насчет списка, хотя он мне все равно нужен, и если вы отыщите его сегодня, я заплачу за него еще пятьдесят долларов. А если свяжитесь со мной до полудня, то сто.
– Господи, да чем он так важен? Я спрашивала Джорджию Фредерик, которая лет десять мотается между ортопедическим отделением и Ведром, так она говорит, что за это время кроме вас к нему приходила только одна неопрятная девица, в татуировках и со стрижкой морского пехотинца.
Ее слова не вызывают колокольного звона, но слабый отзвук имеется.
Ходжес ему не доверяет. Он очень хочет связать все воедино, а это означает, что продвигаться следует с предельной осторожностью.
– Чего вы хотите, Билл? Я в гребаном бельевом чулане, тут чертовски жарко, и у меня болит голова.
– Мой прежний напарник позвонил, чтобы сказать: Брейди наглотался какого-то дерьма и покончил с собой. Это означает, что он какое-то время припрятывал таблетки. Такое возможно?
– Да. Но тогда возможно и то, что я посажу «Боинг семьсот сорок семь», если вся команда скончается от пищевого отравления. Правда, вероятность и первого, и второго чертовски мала. Я скажу вам то же самое, что сказала копам и двум особенно назойливым козлам из прокуратуры. Брейди получал анапрокс в дни, когда занимался лечебной физкультурой. Одну таблетку с едой до занятий, вторую – вечером, если просил, что делал крайне редко. По обезболивающему эффекту анапрокс не сильнее адвила, который можно купить без рецепта. Ему также был прописан тайленол, но только в том случае, если он попросит, а такое случалось считаные разы.
– И как на это отреагировали парни из прокуратуры?
– Сейчас они исходят из того, что он проглотил вагон анапрокса.
– Но вы в это не верите.
– Конечно, не верю. Где он мог спрятать такую прорву таблеток? В своем костлявом заду? Мне пора. Перезвоню, как только найду список посетителей. Если он вообще существует.
– Спасибо, Норма. Примите анапрокс, чтобы избавиться от головной боли.
– Да пошли вы, Билл. – Но она смеется.
Джером Робинсон когда-то работал у него – сначала косил траву, потом выполнял мелкие поручения, наконец стал компьютерным ангелом-хранителем – худощавым подростком, который весил сто сорок фунтов при росте пять футов восемь дюймов. Теперь в дверях стоит гигант: рост шесть футов и пара-тройка дюймов, вес сто девяносто фунтов. Он всегда был симпатичным, но теперь красив как кинозвезда, да еще с накачанными мышцами.
Красавчик широко улыбается, пересекает кабинет, обнимает Ходжеса. Крепко прижимает к себе, тут же отпускает, почувствовав, как Ходжес вздрагивает.
– Господи, извините.
– Мне не больно, просто рад тебя видеть. – Взгляд Ходжеса туманится, и он вытирает глаза рукой. – Так приятно тебя видеть.
– Мне тоже. Как вы себя чувствуете?
– Сейчас – хорошо. У меня есть обезболивающие таблетки, но лучшее лекарство – это ты.
Холли стоит в дверях, расстегнув зимнее пальто, сцепив пальцы маленьких рук. Наблюдает за ними с несчастной улыбкой. Ходжес не поверил бы, что такое возможно, но теперь видит своими глазами.
– Подойди, Холли, – говорит он. – Втроем обниматься не будем, обещаю. Ты ввела Джерома в курс дела?
– Он все знает о Барбаре, но я подумала, будет лучше, если остальное расскажешь ты.
Большая теплая рука Джерома касается затылка Ходжеса.
– Холли говорит, что завтра вы ложитесь в больницу для более тщательного обследования и составления плана лечения. Если вы на это не соглашаетесь, мне велено предложить вам заткнуться.
– Только не заткнуться. – Холли строго смотрит на Джерома. – Я никогда не пользуюсь этим словом.
Джером улыбается:
– С губ это слово у тебя не слетит, но легко читается во взгляде.
– Дурак, – говорит она, и улыбка возвращается. «Она счастлива, что мы вместе, – думает Ходжес, – но грустит из-за причины». Он прерывает такую приятную щенячью возню-соперничество вопросом о Барбаре.
– Нормально. Переломы большой и малой берцовых костей, посередине. Такое может случиться на футбольном поле или горнолыжном склоне.