Наверное, институт окончила.
Она почему‑то улыбалась, и Вийнблада это встревожило.
– Значит, вы его так себе представляете, – сказала Биргит.
– Ну да. Преступник высокого роста, примерно метр девяносто, очень сильный… и удар, так сказать…
– А‑а, вот оно что… – спокойно произнесла Биргит, разглядывая коротко подстриженные ногти. – Я‑то предполагала, что Эрикссон сидел на диване, – видела диван на вашей фотографии. А что касается ранения, тут особой силы не надо. Острый нож прошел точно между ребер. Преступник подкрадывается сзади и наносит удар. Если б я была на его месте, я бы очень удивилась, как все ловко вышло.
– Может быть, профессионал? – предположил Вийнблад. – Если вспомнить, насколько точно нанесен удар, можно предположить изрядные анатомические познания.
– Откуда вы все это берете? – вздохнула Биргит. – Могу себе представить, о какой чепухе вы тут болтаете с Миланом. Это чистое везение или невезение – как хотите. Откуда он мог знать, где у убитого ребра? Бедняга же был в рубашке. Вы ведь не думаете, что преступник подошел к нему и ощупал ребра, перед тем как нанести удар?
– Нет, конечно, – выдавил Вийнблад.
Она совершенно невыносима! – подумал он. Его даже пот прошиб.
– Что‑нибудь еще? – спросила она и выразительно посмотрела на стенные часы. – У меня еще много работы.
Точно как Бекстрём, с ненавистью вспомнил Вийнблад. Он с трудом преодолел желание немедленно уйти, но ему надо было задать еще один вопрос, хотя он с удовольствием предоставил бы эту честь жирному прохвосту из уголовки.
– Еще одно… – промямлил он. – Хотелось бы знать… На вскрытии вам не бросилось в глаза что‑то, что могло бы навести на мысль, что Эрикссон… то есть убитый… не был ли он, так сказать, гомосексуалистом?
– Вы что имеете в виду, не нашла ли я у него хвост? – весело спросила Биргит.
– Нет. – Вийнблад нервно улыбнулся. – Ну… вы же наверняка понимаете, что я имею в виду.
– Не очень, – сказала Биргит. – Могу только догадываться. Вы интересуетесь, не нашла ли я каких‑либо следов пенетрации в прямую кишку в связи, скажем, с постоянными анальными сношениями?
– Именно. Да… например, с анальными.
– Или следов спермы в прямой кишке? Не сделала ли я еще каких‑нибудь ужасающих открытий касательно, допустим, его пениса?
– Да‑да, именно так, – пробормотал Вийнблад, чувствуя, как пот стекает у него между лопаток. – Что‑нибудь вы нашли?
– Нет, – твердо сказала она. – Так что вы и ваши ребята, на Кунгсхольмен можете спать спокойно.
– Значит, нет… Ну хорошо, позвольте вас поблагодарить…
– Не за что, – холодно откликнулась Биргит.
Из Центрального статистического управления Ярнебринг и Хольт направились в головную контору САКО – профсоюза, объединяющего работников с высшим образованием, – что расположена на Эстермальме: в конце разговора начальник Эрикссона вспомнил, что накануне, то есть в день убийства, Эрикссон был на конференции по правам трудящихся, которую проводил САКО.
– Да‑да, мы послали ему приглашение, как представителю академиков ЦСУ, они объединены в ТСО, профсоюз служащих, – подтвердила женщина, отвечавшая за организацию конференции.
Полицейским дали программу конференции и список участников. Это было однодневное мероприятие, началась конференция в девять утра и закончилась в пять вечера, с перерывом на ланч между двенадцатью и часом.
Проходила она как раз здесь, где они сейчас находятся, обсуждались, как уже было сказано, вопросы прав трудящихся, что всегда интересно для профсоюза. Кроме Эрикссона присутствовало еще около пятидесяти человек.
– А вы уверены, что Эрикссон был на конференции? – спросил Ярнебринг.
Да, он зарегистрировался утром и получил все материалы, однако она не может ответить на вопрос, оставался ли он до конца. Ничего странного, люди приходят и уходят, сказала она, давая понять, что у нее, кроме того, чтобы следить за присутствием Эрикссона на конференции, были и другие дела.
Пришлось опросить еще двоих ее сотрудников, и постепенно картина прояснилась.
Эрикссон сидел на конференции до ланча. Сначала собирался остаться на весь день, но, когда вышли покурить, сказал, что у него завал на работе, он вынужден уйти в двенадцать, даже поесть не успевает.
– Не было ли у вас впечатления, что он чем‑то взволнован? Что у него произошло что‑то серьезное? – спросила Хольт женщину, с которой разговаривал Эрикссон.
Нет, ничего такого она не помнит. Он был спокоен и любезен, может быть, даже в чуточку приподнятом настроении, как ей показалось… Впрочем, почти никто не сидит на таких конференциях с начала до конца, так что ничего странного в том, что он сбежал, нет. Тогда она позвонила на кухню и сказала, чтобы поставили на один прибор меньше.
Ярнебринг и Хольт поблагодарили за беседу и пошли искать ближайший ланч‑ресторан, чтобы перекусить. Пока они ожидали заказ, Хольт перелистывала полученные от ответственной дамы материалы конференции.
– Ну и как, – ухмыльнулся Ярнебринг, – нашла что‑нибудь интересное?
– Председатель приветствует участников, юрист из отдела рынка труда информирует о развитии шведского трудового законодательства за последнее десятилетие, секретарь комитета прав трудящихся сообщает о необходимости надзора за эффективностью закона о коллегиальном принятии решений…
– Спасибо, – прервал ее Ярнебринг. – Я прекрасно понимаю, почему он улизнул до ланча…
– Кстати, о ланче, – заметила Хольт. – Телячьи биточки с отварной картошкой и протертой брусникой… Ну и вегетарианское, кто пожелает.
– Телячьи биточки… Телячьи биточки – это замечательно, – вздохнул Ярнебринг. Он пять минут назад заказал котлеты с жареным луком, и у него неприятно сосало под ложечкой. – А какие‑нибудь интересные имена? Докладчики, участники?
– Насчет юриста и секретаря я уже сказала, оба мужики, естественно… Вот еще женщина‑адвокат, она рассказала о только что завершившемся деле в гражданском суде… Полно всяких омбудсменов различного калибра… И Чель Эрикссон, член ТСО.
– Хорошо, поговорим позже. – Он заметил официанта, направляющегося к их столу с дымящимися тарелками в руках. – Когда я ем, я глух и нем.
Список участников выглядел не особенно увлекательно, и дальнейшие разыскания в этом направлении могут подождать, пока несравненная Гунсан не пробьет все эти данные на полицейском компьютере. Поэтому за кофе Ярнебринг заговорил о курении.
– Никогда не курила, – пожала плечами Хольт. – С чего бы? Чистое сумасшествие – сосать эту дрянь.
– А эта пачка, что ты наколдовала в кафе? Так называемое тактическое вспомогательное средство? Наверное, на каких‑нибудь курсах научили, пока ты работала у этих неженок в СЭПО?
– Можно и так сказать, – согласилась Хольт. – Хотя не на курсах, конечно, просто видела какой‑то детектив по телику. А ты никакими приемами не пользуешься, когда встречаешься с людьми по работе?
– Нет. – Ярнебринг улыбнулся своей волчьей улыбкой.