Гляжу поверх голов, надеясь увидеть ее где‑нибудь между деревьями с хворостом или с ведерком воды. Ей нравилось быть полезной. И вдруг вспоминаю подробности минувшей ночи. Вспоминаю, что она подошла ко мне и хотела что‑то сказать, но мне было не до нее. И я оттолкнула ее. Да‑да, я хорошо помню, что оттолкнула ее. Довольно сильно, и если бы она содрала кожу, скажем, на коленке или больно ударилась локтем, я бы услышала, как она плачет, несмотря на шум дождя. Может, она обиделась и сидит сейчас где‑нибудь дуется?
– Пойду поищу ее, мисс Паркин. – Выхожу из круга. – Наверно, ботинки чистит или еще что…
– Давай побыстрей, Грейс. Орла, сходи и ты с ней.
Я уже почти на опушке леса.
– Не надо! Сама справлюсь! – кричу я. – Она где‑то недалеко!
Уж с кем, с кем, а с Орлой я не хотела бы сейчас оказаться рядом. Я думаю о Юане, представляю, как они целуются, как он шарит языком у нее во рту, лапает ее где только можно. Ну и так далее. Меня бросает в дрожь. Черт бы его побрал! Как он мог? Ведь он встречался со мной, мы с ним гуляли, все это видели.
Слышу, меня догоняет Орла:
– Подожди!
Уже почти догнала.
– Проваливай к чертовой матери, Орла! – Я что было сил отталкиваю ее. – Ты мне больше не подруга, понятно? Не подходи ко мне.
– Ой‑ой‑ой! – Она снова хватает меня за руки. – Да я просто дразнила тебя! У нас ничего не было, нужен он мне! Он тебя любит, только тебя! Все это знают.
Я складываю руки на груди и гляжу на нее в упор. Ох, как хочется ей поверить, но я столько раз видела, как она нагло лжет всем подряд: учителям, родителям, нашим ровесникам. Глазом не моргнув и без зазрения совести. Лжет интуитивно, вдохновенно, естественно, как дышит, глядя при этом такими невинными глазками, что в ее ложь всегда легко поверить.
– Откуда мне знать, что ты не врешь? – спрашиваю я.
– Как откуда? Мы же с тобой подруги. Лучшие подруги, забыла?
Волосы ее спутались, как попало разбросаны по плечам, отдельные пряди торчат над головой. Под глазом синяк, на щеке царапина, лицо жутко бледное, такого я у нее еще не видела, и мне приходит в голову, что она тоже всю ночь не спала.
Но все же глаза выдают ее. Бегают глазки, беспокойно бегают. Ясно вижу в них тревогу и даже какое‑то уныние. И вспоминаю кое‑что еще.
– А почему ты не хотела дать мне сдачи? – спрашиваю я.
– Потому что ты была права. Так мне и надо.
– Но ты же утверждаешь, что ничего между вами не было.
– Ну да, не было.
– А почему ты сразу мне не сказала?
– Почему‑почему… Потому. – Она сует руки в задние карманы джинсов и пожимает плечами. – В общем, я заслужила.
Такой ответ ничего для меня не проясняет, но мне все равно становится жалко ее. Стоит передо мной, такая несчастненькая, будь она трижды проклята.
– Давай потом поговорим об этом. Сейчас надо Розу поскорей найти. Пойду посмотрю возле пруда.
Она прикладывает ладони ко рту:
– Роза! Пора завтракать!
Я с трудом продираюсь сквозь заросли папоротника и кустов ежевики.
Сейчас мне гораздо легче, дышится как‑то свободней. Делаю несколько глубоких вдохов. Я еще не совсем верю, что она говорила правду, неубедительно как‑то, но теперь все видится не в таких черных красках, как ночью. Надо бы сейчас как следует вымыть лицо и руки. Я становлюсь на колени, достаю из сумки мыльницу, наклоняюсь к воде. Мама снабдила меня ландышевым мылом. «Когда нет подходящих условий, запах ландыша скрасит вам существование».
Вытираюсь футболкой, откидываюсь спиной на скалу. Кругом тишина, слышен только голос Орлы и в ветках деревьев отрывистые крики черных дроздов, обсуждающих какие‑то свои дела.
Кругом тишина, слышен только голос Орлы и в ветках деревьев отрывистые крики черных дроздов, обсуждающих какие‑то свои дела. Воздух необычайно тих, неподвижен, солнечные лучи пригревают щеки. Чувствую, что постепенно снова проваливаюсь в сон, беру себя в руки, встаю, машинально отряхиваю обеими руками спину, оглядываю берега озера. Розы нигде не видно.
И вдруг замечаю в воде, футах в двенадцати, куртку. Отсюда плохо видно, но похоже, форменная куртка нашего лагеря. У нас у всех одинаковые синие водонепроницаемые куртки с надписью на левой стороне груди «Герл‑гайд» и номером отряда. Это мама Анджелы постаралась, она работает на швейной фабрике.
За моей спиной сквозь кусты пробирается Орла.
– Здесь ее нет. Пошли обратно, а то ветчины не достанется.
Она останавливается рядом:
– Чем это так хорошо пахнет?
– Ландышевым мылом, – отвечаю я, указывая носком ботинка на сумку с туалетными принадлежностями. – Ты же знаешь, мама всегда обращает внимание на подобные мелочи.
– Не то что моя. Все выходные меня нет дома, а ей хоть бы что. Будто не замечает.
Я протягиваю руку:
– Смотри, кто‑то из наших куртку потерял.
– Да ну ее, – небрежно говорит она, – потом за ней вернемся.
Но я уже ищу подходящую палку, подлинней, чтоб достала до куртки.
– Погоди, сейчас я ее выужу.
Снимаю обувь и носки, закатываю джинсы и вхожу в воду. Подцепляю палкой куртку. Пытаюсь подтянуть, но что‑то плохо получается.
– Зацепилась, что ли… Сейчас подберусь поближе.
Выхожу из воды и снимаю джинсы.
– Здорово ты меня разукрасила, – говорит Орла; она лежит на скале, потирает щеку. – Между прочим, болит, зараза.
– Будешь знать, как болтать что попало. Мало еще получила.
Снимаю футболку, бросаю на джинсы и снова вхожу в воду. Вода холодная, захожу выше колена, у меня перехватывает дыхание.
– Надеюсь, хозяйка куртки скажет спасибо.
– Отправим скрести кастрюли, – говорит Орла. – Парки собиралась приготовить на обед ирландское рагу. Рагу на костре, представляешь! Совсем спятила.
Вода уже доходит до бедер, и я останавливаюсь. До куртки остается всего несколько футов, она покачивается на волне, поднятой мной, слегка разворачивается. Рукав становится ближе. Хочу подцепить его палкой, но останавливаюсь, моргаю, еще раз и еще. Глазам своим не верю. Из рукава торчат пальцы.
– Ну что ты там застряла? Давай быстрей! – раздраженно кричит Орла. – Роза небось давно уже в лагере, уплетает остатки ветчины.
Я поворачиваюсь к ней:
– Орла… там… я…
Не могу продолжать, голос пропал.
– Что там у тебя? – Она хмурится, смотрит на конец палки. – Это еще что?..
Орла с шумом заходит в воду, мы вдвоем хватаем тело, подтягиваем к берегу и вытаскиваем на сушу. Переворачиваем, и из наших глоток одновременно раздается отчаянный визг. Это Роза. Наша красавица с белокурыми волосами… Роза. Посиневшее лицо раздулось, в волосах водоросли и какие‑то щепки.
– Черт, черт, черт… Грейс! Черт побери!
Тело ее жесткое и холодное. Я поворачиваю его на бок, жму на спину, чтобы выдавить из легких воду. Изо рта льется, но совсем немного. Снова кладу на спину и разок ударяю в область сердца. Потом щупаю в нижней части груди и начинаю делать непрямой массаж. Нажимаю на грудную клетку, считая движения… пять, шесть, семь… потом вдуваю воздух ей в рот. Изо рта ее страшно воняет, но мне удается подавить позыв к рвоте.
– Сбегай за мисс Паркин, Орла! – кричу я, задыхаясь. – Нужна ее помощь.
– Грейс! Она же мертвая! – Орла пытается оттащить меня от Розы.