Почувствовав, что подготовился к интервью достаточно хорошо, Фред набрал номер фениксского филиала. Он всегда предпочитал связываться с теми, кто его интересовал, напрямую. Пойти официальным путем означало впустую потерять время. Пресс-службы как раз и создавались для того, чтобы выдумывать различные причины для отказа от сотрудничества.
- Мы благодарим вас за звонок, но доктор Баннерман в настоящее время не может подойти к аппарату, - сообщил Фреду автосекретарь. - Оставьте ваш номер, и он непременно свяжется с вами позднее.
- Нет уж, спасибо… - проворчал Фред. Он предпочитал не оставлять сообщения - главным образом для того, чтобы иметь предлог для повторного звонка. В следующие два дня он действительно звонил доктору еще несколько раз, но снова и снова натыкался на сообщение автосекретаря. Тогда Фред решил изменить тактику и позвонить рано утром, зная, что это самое лучшее время, чтобы застать врасплох много работающего профессионала. Эта попытка оказалась намного удачнее - на экране перед ним возникло изображение доктора, который, как Фред и ожидал, выглядел самым настоящим ученым - бесхитростным и слегка рассеянным.
- Чем могу служить? - осведомился доктор Баннерман.
Фред ответил не сразу. Казалось, все вопросы, которые он заготовил, мгновенно вылетели у него из головы. Подобное частенько случалось с ним именно тогда, когда Фред особенно нуждался в информации и волновался больше обычного.
- Я пишу специальный репортаж для журнала "Метрополитен", - выпалил он наконец. - О том, что бывает с людьми, которые завещают свои тела для медицинских экспериментов. Я проследил один труп, который был доставлен из тюрьмы штата "Каньон Гамма" в филиал корпорации "Икор" в Фениксе. У меня к вам очень простая просьба, доктор Баннерман… Не могли бы вы рассказать мне, как и для чего используется это тело?
Доктор так резко сел, что веб-камера не успела повернуться, и его лицо на мгновение пропало с экрана.
- Это тело принадлежит - или принадлежало - некоему Дуэйну Уильямсу, преступнику, который был казнен в "Каньоне Гамма" по приговору суда, - как ни в чем не бывало продолжал Фред. - Я писал о его казни… Администрация тюрьмы сообщила, что он добровольно согласился передать свое тело для медицинских целей. Насколько мне известно, тело Дуэйна было доставлено к вам в "Икор"… По-моему, из этого может получиться весьма интересный репортаж, доктор Баннерман. Расскажите мне, над чем вы сейчас работаете… и для чего вам нужен труп Дуэйна Уильямса?
Веб-камера внезапно отключилась, экран погас. Фред несколько раз нажал кнопку дозвона, но наткнулся на секретаря. "Благодарим за звонок…" и так далее.
Наверное, он действовал слишком откровенно, слишком в лоб. Наверное, следовало договориться о встрече, завоевать доверие Баннермана и дождаться, пока он раскроется, разговорится. Фред проклял себя за то, что в первом же разговоре с клиентом раскрыл свои истинные цели. Тех, чей интеллектуальный уровень был сравнительно низким, ему удавалось обвести вокруг пальца, но столкнувшись с человеком по-настоящему умным, он часто садился в лужу.
- Ну почему, почему люди так не любят говорить о мертвецах? - спросил Фред у своего размытого отражения на погасшем экране. - Скорее всего, врачи давно распотрошили беднягу Уильямса в поисках каких-нибудь дурацких нейропептидов. Ну и чего тут стесняться? В чем проблема? Очевидно, в деньгах. Даже скорее всего. Отсюда и заговор молчания… Что ж, можно попытаться написать о завесе секретности, которой окружены эксперименты доктора Баннермана. Не исключено, что статья все же получится.
Гарт долго сидел в своем пустом, стерильно чистом кабинете, держа палец на клавише отбоя. Лишь несколько придя в себя, он придвинул клавиатуру и набрал номер срочного вызова босса.
- Рик, мне только что звонил один журналист, - проговорил Гарт каким-то не своим, пронзительным голосом. - Он знает о Дуэйне Уильямсе. Как, черт побери, ему удалось пронюхать?..
- Как звать этого журналиста? - спокойно осведомился Рик Бандельер. - Случайно не Фред Арлин?..
Гарт посмотрел на обратный адрес на своем экране:
- Да, это был он. Ты его знаешь? Откуда?!
- Вчера вечером мне прислали секретное сообщение из головного офиса. Наш отдел по связям с прессой вот уже некоторое время следит за ним.
- Почему?
- Он задавал слишком много вопросов о том, куда попадают трупы казненных в "Каньоне Гамма".
- Но ведь это катастрофа! - воскликнул Гарт. - Мы не можем допустить, чтобы кто-то узнал о… о нашем эксперименте!
- Я понимаю, но Джеффри Чэтем заверил меня, что нам совершенно не о чем беспокоиться.
- А почему ты ничего не сказал мне?
- Я собирался тебе сказать, - ответил Рик. - Но сегодня утром меня вызвали на срочное виртуальное совещание. Послушай, почему бы тебе самому не позвонить в нашу пресс-службу и не поговорить с ребятами о том, что тебя беспокоит?
- Я так и сделаю!.. - рявкнул Гарт, окончательно выйдя из себя, и, отключив Рика, набрал номер штаб-квартиры "Икор корпорейшн" в Саванне. Там он наткнулся на самого Джеффри Чэтема - шефа пресс-службы корпорации, который пользовался репутацией человека дальновидного, изворотливого, хитрого и совершенно безжалостного.
- Вам совершенно не о чем беспокоиться, доктор, - заверил Гарта Чэтем. - Знаю я этого Арлина. Он - мелкая сошка, пишет о судебных заседаниях и казнях за пределами Лос-Анджелеса. Ничего сенсационного он написать просто не в состоянии - уж вы мне поверьте.
- Но он сказал - он знает, что тело Уильямса доставили к нам, в Феникс, - возразил Гарт. - Это уже сенсация!
Джеффри Чэтем на экране прищурился:
- Фред Арлин знает, что тело отвезли в Феникс, но и только. Мы навели о нем справки. Это второразрядный тележурналист, хронический неудачник. В настоящее время он пытается прорваться в "Метрополитен" с материалом на медицинскую тему, но пока у него нет ни подходящей темы, ни, соответственно, редакционного задания. Вероятно, Арлин позвонит вам еще несколько раз - и на этом все закончится. Никакой опасности пока нет, поэтому любые активные действия с нашей стороны будут серьезной ошибкой. Это его только насторожит.
- Но почему, черт побери, вы не предупредили меня?!
- Я предупредил Рика Бандельера.
- …Не предупредили меня непосредственно? - Гарт знал, что рискует оказаться в смешном положении, но уязвленное самолюбие мешало ему совладать с собой. - Или вам не известно, что важные сообщения не всегда доходят до тех, к кому они в первую очередь относятся? Этот неожиданный звонок… Я был не готов и мог сказать что-нибудь не то!
- К счастью, вы отлично справились с ситуацией. Это делает вам честь, доктор Баннерман.
- И все равно вы допустили серьезный просчет, не известив меня. Надеюсь, вам это ясно?
- Мне ясно… - Губы Чэтема сжались, превратившись в одну тонкую линию, и Гарт шестым чувством понял, что нажил себе опасного врага, способного погубить его карьеру. Руководитель пресс-службы "Икор корпорейшн" из тех людей, которые способны вынашивать мстительные планы хоть два, хоть три десятка лет.
- Разве вы не можете помешать Арлину опубликовать то, что он уже знает? - спросил Гарт примирительным тоном.
- А что он знает? Что трупы попадают в "Икор" для научных исследований? Из этого статьи не слепишь, можете мне поверить. А если мистер Арлин будет по-прежнему пытаться найти зацепку в "Метрополитене", мы так его дискредитируем, что там не поверят ни единому его слову… даже если он будет говорить чистую правду. Насколько мне известно, один раз этого писаку уже лишали журналистской лицензии, и в наших силах сделать так, чтобы это случилось снова. Не беспокойтесь, доктор Баннерман, - я много повидал таких, как этот Арлин. Я сталкиваюсь с ними чуть не каждый день, а посмотрите, как я спокоен. Решить эту проблему в наших силах. Мы бросим Арлину косточку, которая собьет его со следа, - и на этом конец.
- И что это будет за косточка?
- Через пару дней я вам сообщу. Если Фред Арлин позвонит вам раньше, посоветуйте ему связаться со мной, хорошо? Чем еще могу быть вам полезен, доктор Баннерман?
Гарт понял, что разговор окончен. Отключившись, он вызвал на экран изображение журналиста и некоторое время разглядывал его красивое, но не отмеченное печатью интеллекта лицо с традиционным мужественным подбородком и чуть сдвинутыми густыми бровями, которые должны свидетельствовать об искренности, любознательности и честности. Гарт, впрочем, ясно видел, что на самом деле Фред Арлин заботится только о себе и о том, какое впечатление он производит. Недалекий, вульгарный субъект! Чего стоит хотя бы этот его искусственный загар - простая пигментная инъекция, которой пользуются те, кому не по карману более серьезные косметические средства! Нет, Чэтем прав - Арлин не опасен. Единственное, чего он хочет, - это любыми средствами сделать себе хоть какое-то имя.
Вздохнув, Гарт повернулся к окну. Глядя на выжженную солнцем аризонскую пустыню, он неожиданно почувствовал себя крошечной морщинкой на глади обширного озера. Среди множества разработок и проектов "Икор корпорейшн" эксперимент с головой давно умершего человека, которому Гарт дал новое тело, казался мелочью, пустяком. И хотя эксперимент поддерживали такие важные персоны, как президент страны и сам стареющий глава корпорации, этого, как видно, недостаточно, чтобы завоевать уважение в пресс-службе "Икора". Да-с… Гарт с горечью покачал головой и уставился на экран, на котором вспыхивали и гасли сигналы вызова - это журналист продолжал свои попытки дозвониться. Интересно, вдруг задумался Гарт, что произойдет, если эта история все же выплывает на свет божий?
Фред все еще гадал, почему доктор Баннерман не захотел с ним разговаривать, когда ему позвонили по другой линии. Это был Джим Хаттон, адвокат Дуэйна Уильямса.
- Как ваши дела? - осведомился адвокат, пристально уставившись в объектив веб-камеры слезящимися глазами.
- Работаю. А у вас?
- У меня все нормально, мистер Арлин. Все как обычно. Я звоню, чтобы поделиться с вами новостью, которая непременно должна вас заинтересовать, - Хаттон многозначительно прищурился.
- И что это за новость?
- Мне давно хотелось вам это сказать, и вот наконец я дождался такой возможности. Мы нашли тело.
- Какое тело? Чье?
- Дуэйна Уильямса, разумеется.
- Как, черт побери, вам это удалось?
- Мне позвонили.
- Кто?
- Один… гм-м… знакомый. Он работает в университете Сан-Диего.
Наконец хоть какая-то ниточка!
- Значит, тело мистера Уильямса привезли туда?
- Именно. В анатомической театр. Вопрос только в том, мистер Арлин, хватит ли у вас мужества отправиться туда, чтобы увидеть тело собственными глазами.
Феникс
30
Нату на нос села муха. Скосив глаза, он изо всех сил выпятил нижнюю губу и попытался подуть. Муха не двинулась с места. Наглая тварь как ни в чем не бывало потирала задние лапки, двигавшиеся легко и свободно. У мухи здоровые конечности, чего не скажешь о нем. Потом Нат подумал, что еще несколько дней назад для него было подвигом просто скосить глаза, а сегодня… Тем не менее до слез обидно, что какая-то муха может делать все, что ей заблагорассудится, в то время как он не в состоянии даже почесаться. Кстати, как вообще сюда попала муха? Насколько он понял, в лаборатории поддерживается стерильная чистота. Скорее всего, она отделена от внешней среды системой шлюзов, сквозь которые не только мухе - микробу трудно пробраться.
Утомленный попытками согнать муху, Нат ненадолго задремал. Разбудили его прерывистые, короткие сигналы одного из мониторов. Зонд искусственного питания вырвался из своего гнезда, и Нат весь промок, хотя почти не испытывал неприятных ощущений - его кожа еще не обрела былой чувствительности. Вот только пластырь на животе, намокший под воздействием содержимого питательного мешка, начал отставать.
- Сестра! - беззвучно закричал Нат.
Из всего разнообразного медицинского оборудования, стоявшего вокруг его койки, Нат с трудом узнал лишь один-два аппарата. О назначении остальных ему оставалось только догадываться. Внове ему были и цельные защитные комбинезоны, которые носили сиделки, и голографические экраны, с которыми они работали. Едва ли не больше всего поражали Ната чистота и тишина, царившие в комнате, в которой он лежал. Можно подумать - он находится где-то на космической станции, а не в больнице, пусть и оборудованной самой современной аппаратурой. Особенно беспокоило его отсутствие посетителей. С тех пор как он пришел в себя, его не навестил ни один человек - ни Мэри, ни мать с отцом, ни сестра, не говоря уже о друзьях или знакомых. Это было непонятно, странно и даже страшно. По временам Ната охватывал самый настоящий ужас, и он изо всех сил пытался внушить себе, будто находится в какой-то экспериментальной клинике интенсивной терапии, в которую в силу ряда причин (повышенные требования к стерильности, например) не пускают никого из посторонних. Правда, ему самому не очень-то в это верилось, но это единственное разумное объяснение, и он продолжал цепляться за него, чтобы не сойти с ума.
Со временем Нат научился узнавать тех, кто ухаживал за ним, и даже разделил их на две группы. К первой принадлежали те, кто не ленился сказать ему пару ободряющих слов, поправить капельницу или просто подоткнуть одеяло. Ко второй группе он отнес тех, кто выполнял свои обязанности бездумно и механически, хотя и тщательно. Ната очень задевало, что часть медперсонала, включая ту красивую белокурую женщину, никогда не смотрит на него и обращается с его телом как с неодушевленным предметом. Когда эти люди прикасались к нему, Нату хотелось схватить их за руки и крикнуть, что он такой же человек, как они.
Из зонда продолжал с бульканьем выливаться питательный раствор, и Нат снова позвал сестру. И снова - как и в первый раз - не смог издать даже слабого шипения. Тогда он с трудом повернул голову в направлении смотрового окна. Кто сидит там, за толстым стеклом с односторонней прозрачностью и почему он ничего не замечает? Как они вообще посмели бросить его, беспомощного, без всякого надзора?!
Сигналы прибора все же привлекли чье-то внимание. Пару минут спустя в палату вбежал запыхавшийся Окори. При виде того, что случилось, он сокрушенно прищелкнул языком, поправил зонд и сменил подкладное судно. Все это он проделал без единого слова - Окори принадлежал ко второй категории работников.
Когда он закончил прибираться и вышел, Нат вспомнил, что Окори очень не любил менять ему повязку на шее, потому что не выносил вида копошащихся в ране личинок. К счастью, повязку давно сняли, и в дни, когда Нат чувствовал прилив сил, он иногда ощупывал грубый шрам, тянувшийся поперек шеи, словно кто-то перерезал ему горло от уха до уха. Раньше ничего подобного у Ната на шее не было, и он тщетно пытался вспомнить, что же, черт побери, с ним случилось.
Еще какое-то время спустя в палату зашла его логопед Карен Макки, принадлежавшая к первой группе - группе "друзей", как иногда называл ее Нат, но даже среди них она выделялась ласковостью обращения и состраданием. "Молодец, у тебя отлично получается!" - это ее любимая фраза, которую она произносит по малейшему поводу. Порой Нату казалось, что даже если бы он измазал дерьмом всю кровать, Карен только улыбнулась бы и сказала, что он молодец и отлично справился.
Ему так и не удалось точно определить ее возраст. На взгляд Ната, Карен где-то за пятьдесят. Когда-то она была очень хороша собой - у нее правильный, выразительный рот и большие, печальные, серые глаза. Как и большинство уроженцев Западного побережья, Карен заботлива, внимательна, не слишком требовательна и капельку бестолкова. Нат не сомневался, что она родилась и выросла в Северной Калифорнии.
Пока Карен готовилась к утреннему уроку, устанавливая перед кроватью специальные экраны, Нат позволил себе еще немного подумать, что же с ним произошло. В том, что это был инсульт, он почти не сомневался. Оставалось только надеяться, что в течение первых трех часов ему успели ввести активатор плазминогена. Это новейшее лекарство должно было восстановить приток крови к мертвым или умирающим тканям его мозга. Активатор принадлежал к последнему поколению фибринолитиков, но его эффективность оказалась на удивление низкой: помогал он далеко не всем жертвам инсульта, попадавшим в отделения экстренной медицинской помощи. Стало быть, ему повезло…
Нат был рад, что сумел вспомнить эти подробности. Кажется, его мозг все-таки в порядке. Куда больше беспокоило сердце. Что случилось с ним и, главное, каким образом тем, кто его лечил, удалось решить проблему? Был ли это тройной байпас или - упаси Боже! - трансплантат?
Потом Нат подумал о жене. Он не верил, что Мэри могла покинуть его в таком состоянии. Он значил для нее все - как и она для него. В этом Нат никогда не сомневался. Они были неразлучны чуть не с первого дня знакомства, и теперь он не понимал, почему Мэри не приходит повидаться с ним. В конце концов, она тоже врач, и ей это сделать проще, чем кому бы то ни было.
Особенно угнетало Ната то, что он никак не мог вспомнить, как она выглядела. Он отчетливо представлял себе отдельные ее черты - завиток темных волос возле уха, длинные изогнутые ресницы, крошечную родинку на шее, но лицо в целом продолжало ускользать от него.
Тем временем Карен приподняла изголовье кровати так, что Нат оказался почти в сидячем положении. Заставив его открыть рот, она прижала специальной лопаточкой корень его языка.
- О'кей, - сказала Карен. - Постарайся, Нат. Мы делали это уже много раз.
"Делали - что?" - подумал Нат. Он знал Карен: она часто заходила к нему в палату, и он успел составить о ней определенное мнение, но не помнил, чтобы они что-то делали.
- Мы тренируем глотательные движения. Ты должен упереться языком в лопаточку и заставить горло сжаться.
И она надавила на корень его языка. Нат попытался сделать все, как ему было сказано, но обнаружил, что это невероятно трудно.
- Молодец, Нат! - воскликнула Карен. - С каждым днем у тебя получается все лучше и лучше. Конечно, ты еще очень слабенький, но уверяю тебя - со временем все придет в норму, и мы сможем перевести тебя на твердую пищу. Наш местный нейротехнолог, доктор Персис Бандельер, говорит - ты уже воспринимаешь речь, стало быть, ты понимаешь хотя бы часть того, что я тебе говорю, но сам говорить пока не можешь. Да ты и сам наверняка помнишь, что это два разных мозговых процесса, так что ничего удивительного или нового для тебя тут нет. Поэтому в первое время говорить буду одна я, а ты слушай и запоминай. Только не надо прыгать через ступеньки и пытаться мне отвечать. Я буду повторять одно и то же по многу раз, так что ты в конце концов поймешь все, что от тебя требуется. Да, чуть не забыла - на будущей неделе тебе вживят новый надгортанник, новое горло и новые голосовые связки. Как тебе это нравится, Нат? У тебя будет совершенно новый голос; может быть, ты даже сможешь петь!
Интересно, спросил себя Нат, как они собираются вживить ему новое горло и связки? Неужели пересадка? А может, где-то уже появились синтетические трансплантаты? Он почти уверен, что никогда не слышал и не читал ни о чем подобном, но…