– Да, кое‑какие.
Игра предстояла серьезная и – черт! – отчаянная и опасная.
О'Боп вылезает на пожарную лестницу с бутылкой в руке. Бутылка заткнута тряпкой, в ней бултыхается какая‑то жидкость.
Орет:
– Эй, вы, макаронники свинячьи!
Парни у «Линкольна» смотрят вверх.
О'Боп поджигает тряпку и вопит:
– Вот, запейте нашу пиццу! – и длинной ленивой дугой запускает бутылку в «Линкольн».
– Какого хрена...
Это бормочет Персик, он нажимает кнопку, опуская стекло, и видит факел, летящий с небес прямо на него. Он рвет дверцу и вываливается из машины, успевая как раз вовремя, потому что О'Боп хорошо прицелился: бутылка разбивается о крышу «Линкольна», и пламя мгновенно разливается по ней.
– Тачка‑то совсем новенькая, ты, ублюдок! – ревет Персик в сторону пожарной лестницы.
Он бесится всерьез, ведь у него даже возможности нет пристрелить этого недоумка: сбивается толпа зевак, а следом раздается завывание сирен и всякое такое, и уже через пару минут весь квартал наводнен ирландцами‑копами и ирландцами‑пожарными. Пожарные поливают из шлангов водой то, что осталось от «Линкольна».
Копы, пожарники и тысяч пятнадцать дерьмовых голубых в женских платьях с Девятой авеню, которые визжат, пританцовывают и улюлюкают, – все сгрудились вокруг Персика. Он посылает Персика Маленького к телефону на углу – пусть позвонит, чтоб прислали новые колеса, а потом чувствует металл, прижатый к его левой почке, и слышит шепот:
– Мистер Пиккони, повернитесь, пожалуйста, но очень медленно.
Но уважительно так, а это Персик всегда ценил.
Он оборачивается и видит ирландского парнишку – не того рыжего засранца с волосами будто проволочная мочалка, который швырнул бутылку, а высокого, темноволосого. В одной руке он держит пистолет, обернутый коричневым бумажным пакетом, а в другой...
Это еще что за дерьмо у него? – думает Персик.
А потом до него доходит.
Это же маленький черный блокнот Мэтти Шихэна.
– Нам надо поговорить, – заявляет парнишка.
– Ну что ж, – соглашается Персик.
Итак, они в сыром холодном подвале заброшенного дома на Двенадцатой, и можно было бы назвать происходящее мексиканской ничьей, только никаких мексиканцев тут нет.
А есть итало‑ирландская встреча, и сцена такова: Кэллан и О'Боп стоят в одном конце, вжавшись спинами в стену. Кэллан похож на бандита с большой дороги: у него в каждой руке по пистолету. О'Боп держит обрез, прижимая к поясу. А у двери – братья Пиккони. Итальянцы оружия не вынули. Они стоят в своих шикарных костюмах, такие все из себя хладнокровные и крутые.
О'Боп очень даже хорошо просекает ситуацию. Макаронники уже оплошали раз сегодня вечером – даже если не считать гибель «Линкольна» – и не хотят снова терять лицо, показывая, что их хоть чуточку заботят эти два придурка, наставившие на них целый арсенал. Держатся с настоящим мафиозным шиком, и О'Боп проникается уважением.
А Кэллану на всякий такой шик начхать, хвоста крысиного он не стоит.
Он намерен, если что не так, нажать на курок, а там видно будет, что из этого выйдет.
– Сколько вам лет‑то, ребятишки? – спрашивает Персик.
– Двадцать, – врет О'Боп.
– Двадцать один, – добавляет Кэллан.
– Крутенькие вы сосунки, мое вам слово, – говорит Персик. – В общем, нам нужно сначала разобраться с этим дельцем насчет Эдди Фрила.
Вот оно, начинается, мелькает у Кэллана. Он на волосок от того, чтобы начать стрелять.
– Терпеть не могу всякие тошнотворные извращения, – продолжает Персик.
– Писать парню в рот? Ну что это такое? Сколько раз вы в него выстрелили? Восемь вроде? Хорошо поработали.
Он хохочет. Персик Маленький вторит ему.
И О'Боп тоже смеется.
А Кэллан – нет. Он напряжен и готов к стрельбе.
– Извини за машину, – выговаривает сквозь смех О'Боп.
– Угу, – отзывается Персик. – В следующий раз, как захочешь поговорить, пользуйся телефоном, ладно?
И опять все хохочут. Кроме Кэллана.
– Да я говорил Джонни Бою, – продолжает Персик. – Какого хрена, говорю, ты заслал меня в Вестсайд к зулусам, пуэрториканцам и бешеным ирландцам? И какого черта я тут должен делать? Тут бутылками с зажигательной смесью швыряются, и теперь мне придется покупать новую машину. Бешеные козлы‑ирландцы. А вы в эту черную книженцию заглядывали?
– А ты как думаешь? – задает встречный вопрос О'Боп.
– Думаю, да. И что там углядели?
– Это зависит...
– От чего же?
– От того, как мы договоримся.
– Так подскажите, о чем будем договариваться.
Кэллан слышит, как О'Боп шумно сглатывает. Понимает, что тот до смерти боится, но все равно пойдет до конца. Давай же, Стиви, играй, блефуй, мысленно подталкивает Кэллан.
– Перво‑наперво, – заявляет О'Боп, – блокнота при нас нет.
– Эй, Мочалка, – отзывается Персик. – Как начнем обрабатывать вас, вы живо выложите, где он. Эй, полегче там с курком. – Теперь он смотрит на Кэллана. – Мы ведь просто разговариваем.
– Мы знаем, – говорит О'Боп, – где Шихэн берет каждый пенни на улице.
– Без шуток – он ведь землю перевернет, только б заполучить эту книжицу обратно.
– Ну и хрен с ним, – откликается О'Боп. – Не получит он блокнот – тогда и ты не должен ему ни гроша.
– Точно, что ль?
– Наше слово – верняк, – подтверждает О'Боп. – И Эдди Фрил по‑другому не скажет.
О'Боп видит облегчение на лице Персика и поддает жару:
– В этом блокноте и копы есть. И профсоюзники. На улице гуляет пара миллионов долларов.
– Мэтти Шихэн – богатый человек, – роняет Персик.
– А чего он‑то? – говорит О'Боп. – Почему не мы? Почему не ты?
Они следят, как ворочаются мысли Персика. Караулят, как он обмозговывает выгоду, взвешивает риск. Через минуту он говорит нерешительно:
– Но Шихэн оказывает услуги моему боссу.
– Заполучи блокнот, – возражает О'Боп, – и сам сможешь оказывать ему такие же.
Кэллан спохватывается, что перестарался, держа пистолеты на изготовку. Руки у него устали и дрожат. Ему охота опустить пистолеты, но нельзя расслабляться. И еще он боится, если они не договорятся с Персиком, ему не суметь попасть в цель даже с такого расстояния, так трясутся у него руки.
– А вы кому‑нибудь говорили, – наконец спрашивает Персик, – что видали мое имя в книжке?
О'Боп мгновенно выпаливает «нет!», и скорость его реакции подсказывает Кэллану: этот вопрос – очень важный. А еще ему интересно, зачем Персик занял деньги и на что потратил.
– Бешеный ирландец, – бормочет себе под нос Персик. Потом говорит: – Вы затаитесь пока что. Постарайтесь не убивать никого хоть денек‑другой, ага? Я с вами еще встречусь по этому делу.
После чего разворачивается и поднимается по лестнице, ведущей из подвала; брат тянется за ним.
– Господи! – выдыхает Кэллан. И плюхается на пол.
Руки у него ходят ходуном.
Персик звонит в дверь дома Мэтта Шихэна.