Дверь открывает здоровущий ирлашка. Персик слышит, Шихэн кричит из комнаты: «Кто это там?»
Голос испуганный.
– Да это Джимми Персик, – отвечает бугай, впуская Персика. – Он у себя в кабинете.
– Спасибо.
Персик проходит по коридору и сворачивает налево, в комнату Мэтта.
Комната оклеена тошнотворно‑зелеными обоями. Трилистникии всякое такое дерьмо понатыканы по всей комнате. Большой портрет Джона Кэннеди. Рядом – портрет Бобби. Фотография Папы Римского. У парня тут есть все, разве что лепреконна табурете не сидит.
Из кресла Мэтт все‑таки встает – Персику нравятся проявления уважения – и улыбается показной широкой улыбкой, какая в ходу у ирландских политиков.
– Джеймс, рад тебя видеть. Ну как, удалось уладить ту маленькую неприятность за время моего отсутствия?
– Угу.
– Нашел этих ублюдков?
– Эге.
– И?..
Нож входит в него как в масло, не успевает Мэтт выговорить «Что за черт!» ни по‑английски, ни по‑ирландски. Персик профессионально попадает между ребрами под левой грудной мышцей, резко дергает лезвие вверх и проворачивает его, чтобы в госпитале не возникло этических проблем.
Чертов нож застревает, и Джимми приходится упереться в широкую грудь Мэтта ногой, чтобы выдернуть его. Шихэн с такой силой грохается на пол, что подскакивают все портреты на стенах.
Впустивший Персика громила остолбенело застыл в дверях.
И непохоже, чтоб он рвался что‑то предпринять.
– А
Видал кто моего приятеля Мэтти...
Можете сказать мне, куда ж он исчез?..
Через месяц после наступления того, что стало называться в Адской Кухне «Наводнение Лунной Реки», жизнь Кэллана переменилась. Он не только жив, что сюрприз для него, но к тому же еще и герой квартала.
Потому что пока Персик спускал Шихэна в канализацию, они с О'Бопом поработали черным фломастером в блокноте Мэтти и списали некоторые долги. Они развлекались от души: какие‑то цифры замазывали, сокращали, другие оставляли нетронутыми – те, которые, как они рассчитывали, сделают их состоятельными людьми.
Денежные времена настали в Адской Кухне.
Кэллан с О'Бопом обосновались в пабе Лиффи, будто владели им, что, в общем, если внимательно изучить черный блокнот, было близко к истине. Люди, заходившие туда, чуть ли не кланялись им: одни из благодарности, что их сняли с крючка у Мэтта, другие из страха, что попали в новую кабалу к парням, которые замочили Эдди Фрила, Джимми Бойлана, а вполне вероятно, и самого Мэтти Шихэна.
И еще кое‑кого заодно.
Ларри Моретти.
Кэллан переживал только из‑за этого убийства. Эдди Мясник, да и Джимми Бойлан, а уж тем более Мэтти Шихэн – это была необходимость. Но Ларри Моретти они убили из мести, за то, что он помог Эдди изувечить труп Майкла Мэрфи.
– От нас этого ждут, – убеждал О'Боп. – Иначе нас не будут уважать.
Моретти догадывался о своей судьбе. Он затаился в своей норе на Сто четвертой улице, рядом с Бродвеем, и пил по‑черному. За две недели он ни разу не вышел из дому: просто ходить не мог, так что стал легкой добычей для Кэллана и О'Бопа, когда они ворвались в дверь.
Моретти валялся на полу с бутылкой в обнимку. Сунул голову между стереоколонками и слушал какой‑то дерьмовый диск, басы ухали, точно канонада тяжелой артиллерии. На секунду Ларри приоткрыл глаза и взглянул на приятелей, которые застыли с нацеленными на него пистолетами, а потом снова закрыл.
О'Боп завопил:
– Это тебе за Майки! – и давай палить. Кэллану ничего не оставалось, только присоединиться, но как же погано стрелять в лежачего.
Теперь надо было разрубить тело. О'Боп, оказывается, подготовил все заранее. Они закатили Моретти на лист толстого пластика, и Кэллан только теперь понял, каким же сильным был Эдди Фрил, если рубил мясо. Работа до хренища тяжелая, к тому же Кэллан пару раз мотался в ванную: его рвало. Но наконец они все‑таки справились, распихали куски по мусорным мешкам, а потом отвезли на Уордс‑Айленд. О'Боп считал, что им нужно засунуть «штуковину» Моретти в картонку из‑под молока и походить с ней по кварталу, но Кэллан твердо сказал – нет.
Им такое дерьмо ни к чему. Слухами земля полнится, и уже на следующий день многие заходили к Лиффи выразить восхищение. А вот Бобби Ремингтон не пришел. Кэллан понимает, Бобби боится, вдруг они думают, что он сдал их Мэтти, но Кэллан точно знает, что это не Бобби.
Это подсуетилась Бэт.
– Ты только старалась защитить брата, – говорит ей Кэллан, когда она появляется в его новой квартире. – Я понимаю.
Девушка уставилась в пол. Она постаралась: длинные волосы расчесаны, блестят, на ней красивое платье. Черное, с низким вырезом.
Кэллан все понимает. Она на все готова, чтобы спасти свою жизнь и жизнь брата.
– А Стиви это понимает? – спрашивает Бэт.
– Я ему растолкую.
– Бобби так плохо, – говорит она.
– Да все в порядке...
– Ему нужна работа, а он не может получить профсоюзную карточку...
Кэллан испытывает странные ощущения от этих слов, обращенных к нему. За подобной услугой люди обычно шли к Мэтти.
– Ладно, это мы сумеем устроить, – обещает Кэллан. У него теперь есть незаполненные бланки, карточки, подписанные начальниками профсоюзов водителей, строителей и всяких других. – Скажи ему, пускай зайдет. Мы же с ним друзья.
– А мы с тобой друзья? – спрашивает девушка.
Он хочет ее. Черт! Он бы с превеликим удовольствием ее отымел. Но получится не то. Вроде только потому, что у него сейчас есть власть над ней.
И он говорит:
– Ну да, конечно, мы друзья.
Дает ей понять, что все в порядке, все в норме, она не обязана спать с ним.
– И все? Только друзья?
– Да, Бэт. И все.
Ему не по себе, ведь она вырядилась, накрасилась и все такое, но ему больше не хочется спать с ней.
И оттого ему грустно.
В общем, Бобби заходит, они подцепляют его на крючок, устроив на работу, и его новый босс сразу зачисляет его в бездельники – и Бобби в этом отношении не подводит. Люди приходят: кто платить проценты, кто просить какого‑то одолжения, и где‑то с месяц они изображают из себя маленьких крестных отцов в кабинке паба Лиффи.
Пока их не одергивает настоящий Крестный Отец.
Большой Поли Калабрезе присылает гонца и требует, чтобы они приехали в Квинс и объяснили ему лично, отчего, первое, они не мертвы и, второе, отчего мертв его друг и партнер Мэтти Шихэн.
– Я сказал, – объясняет Персик, – что это вы, парни, замочили Шихэна.
Они сидят в кабинке таверны «Лэндмарк», и Персик пытается проглотить гадостную баранью котлетку с картошкой, политую жирным коричневым соусом. По крайней мере на встрече с Большим Поли их угостят приличной едой.
Может, эта еда будет последней в их жизни, но хотя бы вкусной.
– Господи! Зачем? – удивляется Кэллан.
– У него были причины, – вмешивается О'Боп.
– Отлично, – говорит Кэллан, – какие?
– Скажи я ему правду, он с ходу убил бы меня, без вопросов, – старательно объясняет Персик.
– Шикарная причина, – кидает Кэллан О'Бопу и снова поворачивается к Персику.