Он вернулся в гостиную и спросил:
– Слышали, как эта сука орала?
Лочичеро ответил:
– Слышали.
– А ты, Момо?
Лочичеро толкнул Момо пистолетом.
– Я слышал, – сказал Момо. – Почему ты просто не застрелишь меня?
Фрэнк чувствовал, что еще немного – и его вырвет.
ДеСанто поглядел на Момо.
– Я не убью тебя, Момо, потому что хочу, чтобы ты зарабатывал деньги. Но я не хочу больше расхлебывать дерьмо в Сан‑Диего. Что мое – то мое, и что
– Capisce.
– Отлично.
Фрэнк не сводил глаз с ДеСанто. Тот заметил это и спросил:
– У тебя проблемы, малыш?
Фрэнк покачал головой.
– Я тоже так думаю, – сказал ДеСанто и бросил взгляд в направлении спальни. – Полагаю, Момо, тебе нужно несколько минут, чтобы разобраться тут. Я не возражаю.
Он и Лочичеро со смехом закрыли за собой дверь.
Фрэнк не мог пошевелиться.
Момо встал, выдвинул ящик комода, достал из него устрашающего вида револьвер двадцать пятого калибра и направился к двери.
Фрэнк услышал свои слова:
– Момо, тебя убьют!
– Плевать!
В коридоре, опершись о косяк, стояла Мари в полуспущенном платье, с размазанной по лицу косметикой и взлохмаченными волосами, похожая на сумасшедшую клоунессу.
– Ты не мужчина, – сказала она, – если позволил ему сделать это со мной.
– Тебе же понравилось, шлюха.
– Как ты мог?..
– Он доставил тебе удовольствие.
Момо наставил на нее револьвер.
– Нет, Момо! – крикнул Фрэнк.
– Она сама его
Бап пришел в док вечером, когда Фрэнк уже отчистил палубу и собирался идти в душ, а потом до ночи сражаться с неприступной Пэтти.
Бап пришел в док вечером, когда Фрэнк уже отчистил палубу и собирался идти в душ, а потом до ночи сражаться с неприступной Пэтти. Парней в костюмах и галстуках нечасто встретишь в доке, поэтому Фрэнк сразу заметил чужака, хотя он не знал, что это Бап.
Зато тот как будто знал Фрэнка.
– Ты Фрэнки Макьяно? – спросил Бап.
– Да.
Фрэнк испугался, уж не коп ли пришел за ним, ведь Мари могла передумать и выдвинуть обвинение против ДеСанто.
Парень протянул ему руку.
– Меня зовут так же, как тебя. Я Фрэнк Баптиста.
Фрэнк обомлел.
Стоявший перед ним мужчина, как ему казалось, не имел ничего общего со знаменитым бандитом – он был пухлый, круглолицый, мягкотелый, с мясистыми щеками, совиными глазами за толстыми стеклами очков. К тому же лысеющий и с набриолиненными остатками волос. Рядом с Бапом и бедняга Момо смотрелся бы не хуже Троя Донахью.
И этот парень, не верил своим глазам Фрэнк, убил Лью Брюнеманна, Стросса по прозванью Русский Луи и Красного Сагунду, когда кливлендская банда попыталась взять верх в Сан‑Диего? Этот парень был здесь боссом с сороковых годов, пока не сел за взятку?
– Выпьешь со мной кофе? – спросил Бап. – Пойдем, я куплю тебе чашку кофе.
Мне надо было сказать «нет», думает Фрэнк. Надо было сказать: «Не обижайтесь, мистер Баптиста, но я стал другим. Слишком много пришлось повидать». Но я ничего не сказал и пошел пить пиво с Бапом.
Фрэнк привел его в одно местечко возле Кристал‑пиер, где их сразу проводили в заднюю комнату, и Баптиста заказал себе кофе, а Фрэнку – пиво. Бап довольно долго лил молоко в кофе и размешивал ложечкой сахар, прежде чем спросить:
– Тебе нравился Момо?
– Нравился.
– Мне говорили, ты и теперь возишь Мари за покупками, – сказал Бап. – Это хорошо. Ты знаешь, что такое уважение.
– Момо был добр ко мне.
Бап принял его ответ и заговорил о том, о сем, однако Фрэнк понимал, что бывшего босса интересует совсем другое, поэтому Фрэнк допил пиво и сказал, что у него свидание. Бап поблагодарил Фрэнка, заметил, мол, приятно было повидать его. Фрэнк решил, что этим дело и кончилось, но месяцем позже Бап вновь приехал в док.
– Давай покатаемся.
Фрэнк последовал за ним к «кадиллаку», припаркованному на Оушн‑авеню. Бап дал ему ключ, а сам сел на пассажирское место. Фрэнк включил зажигание и взялся за руль.
– Куда вас отвезти?
– Никуда. Просто едем вперед.
Фрэнк выехал на Сансет‑драйв и взял направление на юг вдоль тех мест, где он обычно катался на волнах.
– Ты хорошо водишь, – сказал Бап. – Теперь будешь возить меня.
На том и порешили. Фрэнк стал работать на Бапа. Он возил своего нового босса повсюду – в магазин, к парикмахеру, в клубы, в старый дом Момо, где все еще жила Мари, на ипподром. Вместе с ним ездил к букмекерам, ростовщикам, проституткам Сан‑Диего.
ДеСанто это не нравилось.
Лос‑анджелесскому боссу было известно, что Бап на свободе и собирается вернуть себе прежние владения. Бап и впрямь собирался брать себе часть денег от азартных игр и вообще от всего, что было в Сан‑Диего, но ДеСанто не желал делиться добровольно. Бап был хорошо известен, он был человеком с амбициями, а зачем Лос‑Анджелесу сильный человек в Сан‑Диего, который к тому же хочет вновь зажить наособицу?
– Мы только что загнали индейцев обратно в резервации, – заявил ДеСанто, обращаясь к Ники Лочичеро. – Меньше всего нам нужен тут парень, который считает, что он главный.
Итак, он попытался заткнуть Бапу рот крошками со своего стола, однако Бап не замедлил выразить недовольство.