НовыйроманА.Бушкова"Волчьястая"повествуетонезадачливых
представителях племени "новых русских", которым пришлосьоднаждысужасом
обнаружить, что изречение: "Кто платит, тот и заказывает музыку" - далеко не
всегда справедливо.
"Зверь никогда не может
быть так жесток, как человек,
так артистически,
так художественно жесток".
Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ
"Братья Карамазовы"
"Дело не в дороге, которую мы
выбираем; то, что внутри нас,
заставляет нас выбирать дорогу".
О. ГЕНРИ
"Дороги, которые мы выбираем"
Большинство действующих лиц
романа вымышлены, а те, чьи прототипы
существуют в реальности,
никогда не совершали ничего
из приписанного им автором.
Александр Бушков
Часть первая. ВЕСЬ МИР - ТЕАТР
Глава первая. Веселуха, господа, веселуха!
Часов, конечно, не было ни у кого, но человек и нектакимнеудобствам
приспосабливался, причем в хорошемтемпе,-изанеделюониуженачали
кое-чтосоображать.Когдасолнце(поопределениюСинего,"балдоха")
оказывалось аккурат над вершиной возвышавшейся за озером сопки,надкучкой
высоченных кедров, этаким рыцарским плюмажем украшавших лысоватуюмакушку,-
тут-то и наступало время законного обеда, посколькуорднунгестьорднунг,
это общеизвестно.
Конечно, они уже заранее поглядывали за озеро, накедрыисолнце,-но
прошло довольно много времени, прежде чемрыжийГанспоявилсянакромке
огромного, но неглубокого котлована.Расставилпоширеногивначищенных
сапогах, картинно держась за висевший нагрудишмайсер,долговзирална
копошившихся в котловане землекопов - тянул время, сукарыжая,использовал
на всю катушку свойкрохотныйломотоквластишки.Притворялся,будтоне
замечает, как на него зыркают украдкой. Лагерная кличка у него была Чубайс -
за рыжину и вредность. Ганс на нее крепко обижался, но что ты тут поделаешь?
Эсэсовец постоял еще немного, старательно изображая, что в приступетяги
к высокой эстетике любуется пейзажем, потом заорал во всю глотку:
- Обед, кацетники! Жрать!
И предусмотрительно отступил подальше оттогоместа,гдепопологому
откосу обычно и выходили из котлована, чутконапружинился.Рядомпоявился
Вилли с овчаркой наповодке.ЭтоРудольфоткровенносачковал,нехуже
кацетников, а Ганс с Вилли к службе относились со всем рвением, подловить их
нечего было и пытаться...
"Полосатики" живенько потянулись к откосу, напутствуемые бравымивоплями
Ганса:
- Лопаты небросать,матьвашу!Сколькодолблю?Вземлювтыкайте,
аккуратненько, друг возле дружки!Комуговорю,жопалысая?Швайн!Дома
лопату тоже кидаешь где попало? Да не ты жопа лысая, а вон та, котораяеще,
и пузатая! Швайн!
- Ферфлюхтер хунде, пум тойфель! - поддержал его Вилли, демонстрируятем
самым не в пример большую интеллигентность.
- Абер шнель!
Овчарка тоже вносила свою лепту, гавкая и дергаясьнапрочномплетеном
поводке. Намордник у нее был основательный, но лаять не мешал.
- По бригадам разбивайсь, по бригадам! - орал Ганс.- Чтовымнестадом
претесь? На митинг вышли, что ли? Вывлагереилигде?Перваябригада,
пошла! Порядок соблюдать, а то без обеда вмиг оставлю! Первая пошла,вторая
готовится!
Насчет обеда, конечно, было сказано чересчур цветисто-незаслуживала
полуденная жратва столь высокого названия. Вся она,всядоединойпайки,
умещалась в пластиковом пакете с яркой картинкой,такиевлюбоммагазине
стоили штуку и рвались, стоило туда запихатьчто-топосолиднееполудюжины
бутылок пивка. Паскуда Фриц, удобно рассевшийся на прибитой кдвумпенькам
толстой доске, конечно же, опять выбрал картинку отнюдьнеслучайно-на
пакете красовалась грудастая блондинка, имевшая на себе из одежды лишь белую
маечку, да и то мокрую до полной прозрачности.
Пока "полосатики" подравнивались, добиваясь согласноправиламидеальной
шеренги, Фриц поигрывал здоровенным охотничьим ножом с наборной рукояткой из
березы и жизнерадостно ржал:
- Хороша кукла, доходяги? А ведь стебет кто-то, это уж как закон.Давы
не чинитесь, взяли и спустили в штаны, заместодесерта,деложитейское...
Ну, стали? Номер один, шаг вперед! Держи пайку. Дома, поди, такой роскошии
не видывал?
Оружия при нем не было - черные научены горькимопытом,кто-тооднажды
завладел пистолетом раздатчика, хотя того и страховали охранники. Ну, анож
отбирать бессмысленно, что ты с ним в данной ситуации будешь делать?
Фриц сноровисто пласталбуханкиначетвертушки,аколбасурезална
глазок, сохраняя лишь минимум справедливости. Впрочем, у него ичетвертушки
получались безнадежно далекимиотсимметрии.Кто-то,каквсегда,уныло
ворчал, зная, что ничего этим не изменит, а Фриц,опять-таки,каквсегда,
столь же рутинно отругивался:
- Я вам, бля, не ювелир, нехер изощряться тут...
- Ну ты уж вовсе обнаглел! - возмутился Синий, получивший особеннокуцый
колбасный обрубок.
- Я что, себе экономлю? - лениво фыркнул Фриц.- Меньше сожрешь, товарищам
больше достанется. Солидарность у тебя где?
Синий сквозь зубы иврифмукороткообъяснил,гдевданномслучае
находится эта самая пресловутая солидарность, но больше споритьнестал-
все равно бесполезно. Отошелразвинченнойпоходочкой,селподкедроми
брезгливо принялся обдирать кожицу со своего обрубка. Вэтомвесьобеди
заключался - четвертушка буханки и кусок скользкой, синюшно-бледной ливерной
колбасы. Не просто обед, а еще иежедневнаялотерея-благодаряФрицеву
раздолбайству. Поневоле это превращалось в событие, каковымиздешняяжизнь
была чертовски бедна: кусок побольше - нешуточный повод порадоваться,кусок
поменьше - соответственно, повод длягрусти.Классическийлагерныйнабор
впечатлений. Согласно апологетам жанра.
Когда все три бригады получили небогатую жратву, Фрицпотрясопустевшим
пакетом:
- Уркаганы, никому не надо? Глядишь,вечеркомиподрочите,наляльку
глядя.