Снаружи все еще бродили новоприбывшие, иногда шумноперекликались,
что-тонепонятноезвякнулотак,словносвысотысбросилисвязку
металлических цепей.
Обстановка,конечно,быласамаячтонинаестьсюрреалистическая.
Удачливыйипроцветающийгосподинбизнесмен,объездившийполсветаи
испробовавший массу дорогостоящих забав, от таиландских эротических игрищ до
плавания в полном одиночестве на айсберге у аргентинских берегов, куковалв
сибирской глухомани, вставив за щеку рядовой шлюшке посреди кухонного хлама.
Но, если копнуть глубже, эта-тоздешняязачуханностьивозбуждалапосле
всего испытанного. Как на кондитерской фабрике - тамошние работяги со стажем
на сладкое и смотреть не могут, селедочку им подавай...
Кончив дело, она взялась было ластиться и ворковать что-тонасчеттого,
что здесь ей чертовски надоело, инельзялипристроитьеевегофирму
секретаршей (хорошо хоть, замуж не просилась, ума хватало), но Вадим положил
ее на пол и выдал по полной программе, без особого изыска в позах, однакож
обстоятельно - ив классической "миссионерской" позе, иперевернувши.Одним
словом, за своюсотнюзеленыхпостаралсяполучитьпомаксимуму,после
непривычно долгого воздержания буйная плоть никак нежелалауспокаиваться,
так что напоследок произошел еще один сеанс игры на яшмовой флейте.
В общем, стороны расстались, довольные итогом встречи в низах, одна стала
богаче на сотню баксов, второй изгналпризракспермотоксикоза.Пробираясь
назад по пахнущему древесной гнильцой ходу, он небеззлорадствавспомнил
обожаемую женушку, имевшуюобыкновениеприставатьстребованиеммужской
ласки в самые неподходящие моменты. Идеальная ситуация-инатрахалсядо
одурения, и супруга в жизни не заподозрит, что муж сходил налево...
Когда он добрался до своего барака, ни у проволоки, ни у сортираужене
было работяг-кончилиделоиубрались.Толькоуворотимеломесто
непонятное оживление, там кто-то, судя по крикам, качал права, ораливтри
голоса. На веранде, прислонившись к столбу в расслабленной позе торчал Синий
и, похоже, с живым интересом к этим воплям прислушивался.
- Что это там? - спросил Вадим, вытаскивая сигарету - картонная коробка с
"Примой" стояла в кухне, и он прихватил пару пачек, благо никому не придет в
голову считать.
- А это наша Маша разоряется,- охотно сообщилСиний.-Невыдержал-таки
горячий восточный человек Диван-Беги,вдохновилсямоимпримеромирешил
установить Машку раком. А та в шум и вопли,всюхарюДиванурасцарапала,
сейчас вертухаям жалится на притеснения... Где же это вы гуляете, мойдруг?
- он подошел вплотную и шумно втянул ноздрями воздух.- Сукой буду, несетот
вас алкоголем и бабой...
- Да так, тут это...- промямлил Вадим.
- Понятно. Объяснил толково... Слушай, а посторонним туда не просочиться?
Откуда ты грядешь?
-Да нет, в общем. Такая игра...- отчего-то не хотелось выдавать подземный
ход, словно это его обесценивало.
- Понятно,- повторил Синий не без сожаления.
Такая игра...- отчего-то не хотелось выдавать подземный
ход, словно это его обесценивало.
- Понятно,- повторил Синий не без сожаления.- Ладно, каждый устраивается,
как может, что тут скажешь... Ага, примолкли что-то. НевернетсяМашкана
нары, чует мое сердце, вот Визирь огорчится...
Василюк, действительно, в барак больше не вернулся.
Глава четвертая. Сюрприз на всю катушку
Он не то что открыл глаза-прямо-такивскинулсянанарах,отчаянно
моргая, разбуженный невероятной какофонией. Рядом ошалело ворочалиголовами
Браток и Доцент.
Грохот происходил от опрокинутого бачка с питьевой водой, по которому что
есть мочи лупил верзила в черной форме, надрываясь так, будто хотел сообщить
о начале всеобщей ядернойвойны.Онколотилпобачкукакой-тодлинной
железякой, потом заорал, надсаживаясь:
-Подъем,козлы!Всенааппель!Продравши,наконец,глаза,Вадим
обнаружил, что эсэсовец абсолютно незнакомый-определенноизновых.От
удивления и неожиданности даже не было желанияивременивозмутитьсякак
следует. Таких сюрпризов охрана здесь еще не выкидывала.
- Тебе делать не хрен, мудило? - громко возмутился Браток.- Охренел?
- Все на улицу! - орал эсэсовец как ни в чем не бывало.- До трехсчитаю!
Раз, два...
- Два на ниточке, два на спирохете...- заворчал Браток.
Эсэсовецоднимдвижениемвыдернулизкобурыогромныйревольвер,
оскалившись, махнул им в воздухе:
- Три! Ну, предупреждал...
Выскочил на веранду, исчез из виду, так что в поле зрения остававшихсяв
бараке была лишь рука с оружием,- и один задругимоглушительнозахлопали
выстрелы. Кто-то завопил истошным голосом - глаза моментально сталощипать,
потом резать, словно в лицо кинулипригоршнюпеску,дыханиеперехватило,
градом покатились слезы, Бахнули еще два выстрела, охранник заорал:
- На улицу, мать вашу!
Но они уже без команды хлынули наружу - полуослепшие, сгибаясь, кашляяи
отчаянно отфыркиваясь, сталкиваясь в дверях, отпихиваядругдруга,босые,
кое-кто в одних полосатых штанах.
Вадим вдругполучилпоспинетак,чтонамигоборвалосьдыхание,
шарахнулся в сторону, сквозь заливавшиеглазапотокислезразгляделдва
силуэта, махавших дубинками с невероятнойскоростью.Сзадикто-тозаорал
благим матом - по воплю и не определить, кто.Вследующуюсекундумощный
пинок придал ему нешуточное ускорение, и он, ничего не соображая, кинулсяв
противоположную сторону, чтобы только спастисьотхлещущихударов.Несся
босиком, плача, кашляя и отплевываясь, борясь со спазмами рвоты.
Тут же и вывернуло - качественно, наизнанку. Теплая жидкостьхлынулана
босые ноги, но вскоре, как ни странно,полегчало.Онудержался,нестал
тереть глаза руками, и оттого оклемался быстрееостальных.Обнаружил,что
стоит на полпути от барака к аппельплацу,метрахвпятипозадиперхают,
плачут, шатаясь и слепо тыкаясь в стороны, соседипобараку,одниммахом
заброшенные, как и он, в какой-то невозможный кошмар.